Душа оборотня - Николаев Андрей. Страница 60

Он рывком вытащил пробку из бочонка, опрокинул его отверстием вниз и, давя хрустящие под ногами кости, пошел вдоль стен. Он обошел пещеру раз, другой, обильно поливая шевелящиеся останки. Иной раз поддавал ногой, разбивая встающий из праха костяк. Едкий запах заполнил подземелье. Когда емкость опустела, Невзор встал над сине-зеленым пламенем, занес над головой бочонок и, что было сил, ахнул его в глиняную посудину.

Скопившиеся в тесном помещении пары воспламенились разом, гулкий удар потряс курган до основания. Невзора вынесло взрывом из пещеры, покатило по земле. Хватаясь за траву, он остановился, приподнялся, потряс головой. Сноп огня бил из древней могилы, трава на склоне холма на глазах желтела, жухла и корчилась от нестерпимого жара. Сквозь звон в ушах Невзор слышал рев беснующегося пламени. Он провел рукой по лицу. Ни бровей, ни ресниц… Пощупал голову. Шерсть тоже сгорела, оставив после себя ломкие опаленные завитки.

Пошатываясь, дружинник встал на ноги. Огонь не утихал, рвался наружу, прогоняя ночь, освещая поле и кладбище под холмом.

«Ведун один там бьется», — вспомнил Невзор.

Несколько всадников проскользнули возле плетня и теперь заходили с тылу, в то время как он, в кураже от собственной неуязвимости, дробил в крошки попытавшегося подняться с земли воина. Середин внезапно понял, что призраки двигаются заметно быстрее, чем в начале схватки. Он еще успевал парировать медленные удары, еще обрушивал наземь коней, но уже видел, что сарматские воины обретают подвижность, будто сбрасывая с себя оковы замедлившего бег времени.

Внезапно воины отступили, образовав широкий круг, в центре которого стоял он, Олег Середин. Он замер, пытаясь понять, в чем дело, и вдруг почувствовал, как сжалось сердце: призраки рвали из-за спин луки, передвигали под руку колчаны и связки дротиков. Длинные стрелы легли на тетивы, он еще успел удивиться: как это за столько лет не сгнили? Стрелы взвились в воздух. Стреляли почти в упор, но ведун увидел их полет, хотя на таком расстоянии удар тетивы о перчатку лучника почти совпадал с ударом стрелы в цель. Середин рухнул в пыль. Над головой, словно взлетающий с озера и еще не построившийся клином косяк гусей, плыли сарматские стрелы. Плыли, сшибались, падали на землю. Опережая следующий залп, Олег откатился в сторону.

Под прикрытием смертоносного ливня к нему бросились два призрака: один с мечом, другой с длинной пикой. Стоя на коленях, Середин отбил клинком пику, встретил падающий меч отводящим ударом, чиркнул саблей под подбородок скелета, перерубая шейные позвонки. Череп покатился в пыль. Второй воин снова толкнул вперед пику. Уже не спеша, примерившись, Олег сильным ударом перерубил древко и раскрошил кистенем череп нападающего. Вновь стук тетивы о перчатки — на этот раз ведун упасть не успел и провернулся на месте, веерной защитой ставя вокруг стену сверкающей стали. Несколько стрел все-таки прошли: одна царапнула висок, еще одна пробила куртку навылет под правой рукой.

Над деревней по-прежнему царила тишина. Лишь звон клинков, свист стрел и рвущееся дыхание единственного живого бойца…

Всадники рывком подняли луки, и он понял, что время вышло. С одной стороны, их была целая толпа, задние напирали, мешая передним как следует прицелиться, толкали под руку, рвались вперед. С другой — семь скелетов на призрачных лошадях стояли в ряд, ловили его наконечниками стрел, выцеливали голову, сердце.

— Врагу не сдается наш гордый «Варяг»… — пробормотал Середин пересохшими губами и из последних сил рванулся к семерым лучникам.

Он поймал момент, когда те разом отпустили тетивы, упал и перекатился вперед, уже чувствуя, что его достали. Левую руку рванула резкая боль, кистень повис бесполезным грузом. Он почти достал чуть выдвинувшегося вперед лучника, когда еще одна стрела ударила сзади в бедро. Ведун упал на колено, наугад хлестнул перед собой саблей. Оказалось, попал — лошадиный костяк, потеряв опору, повалился на него, погребая под грудой костей. Дернувшись, Середин сумел перевернуться на спину. Над собой он увидел мертвый оскал черепа и опускающийся дротик, зажатый в птичьей лапе… Дротик пробил правое плечо, пригвоздив Середина к земле, он хватанул воздух, ставший вдруг удивительно холодным. Костлявая рука схватила его за волосы, отгибая назад голову, перед глазами блеснуло лезвие…

— А-а, мать вашу курицу!!!

Вцепившийся ему в волосы воин вдруг рассыпался целым фейерверком костей. Мелькнул широкий меч, кто-то споткнулся о пришпиленного дротиком к земле Середина, выругался и, заревев медведем, кинулся на сарматов. Олег приподнял голову. Среди лошадиных костяков буянил Крот, лихими взмахами меча отгоняя пытавшихся достать его с седла воинов.

Видно, хмель еще играл в голове крестьянина: длинный меч тянул его за собой, таская между скелетами коней. Призраки били мечами, перегибаясь с седел, тыкали дротиками — и никак не могли попасть. Крот ревел, спотыкался, падал на колено, снова вскакивал. В его движениях не было никакого смысла, и предугадать следующее, встретить ударом было просто невозможно.

Подернутая туманом картина казалась настолько нелепой и нереальной, что Середин усмехнулся. Правда, усмешка была горькая: долго так продолжаться не могло. Олег дотянулся левой рукой до дротика в плече, попробовал вытащить. В глазах засверкали искры, горло перехватило невольным стоном. Нет, не поддается.

Новые звуки заставили его откинуть голову, чтобы взглянуть на воинов, столпившихся со стороны южных ворот. Это десятки копыт били в дорожную пыль, давили кости павших, несли призраков плечом к плечу вперед, вдоль затаившихся в тумане строений.

Внезапно в их рядах возникло замешательство: передние оборачивались, поднимали мечи, скелеты коней пятились, приседали, становились на дыбы под напором нового противника. В гущу сарматов словно ворвался вихрь: крутились смешавшиеся в кучу костяки коней и воинов, лошадиные попоны, древки дротиков, рогатые шлемы. Стук, треск, звон оружия, хруст позвонков — и над всем этим яростное рычание, рев обезумевшего демона в обличье полуволка-получеловека… Призрачные воины не дрогнули перед напором чудовища — останки свирепых сарматов, некогда разметавших скифское государство, несколько веков державших в страхе Великий Рим, они не могли дрогнуть. Приказ, поднявший древних мертвецов из могилы, гнал их вперед, заставляя уничтожать любого, вставшего на пути. Уничтожить — или пасть прахом, освобожденным от душ лютых воинов и уже неподвластным чарам. И злая воля гнала их, заставляла рубить, колоть, бросаться с коней в безнадежной попытке остановить воина-оборотня.

— Мужики, бей костлявых! — хриплый, задыхающийся вопль Крота покрыл шум схватки.

С дворов, перескакивая через плетни, бежали с топорами, с косами, даже просто с кольями и оглоблями выглянувшие на шум схватки селяне. Сарматы не успели встретить их стрелами, и колья, кроша кости, обрушились на коней, топоры добивали упавших, ломали ребра, сносили черепа, перешибали позвонки.

Бой сместился к лежавшему на земле Середину, перед лицом замелькали лапти, копыта. Рядом со стуком брякнулся скелет всадника, удар топора тут же раскрошил ему череп.

Стиснув зубы, Олег взялся за дротик двумя руками, поднатужился, качнул из стороны в сторону, отплевываясь от взлетавшей над дорогой пыли и песка, рванул, выдирая из утоптанной земли.

— Есть, пошло! — и в этот момент широкое, неподкованное копыто бухнуло ему в лоб, выбивая искры из глаз и унося сознание…

Голоса, голоса… То стихают, будто удаляясь, то приближаются. Ему почудился знакомый, но почему-то шепелявящий голос. Олег попытался открыть глаза.

— …да выдерни ты эту заразу, ишь, истыкали парня, чисто еж стал…

— Какой еф, фего мелефь? Пара дырок вфего, да копытом в лоб трефнули…

В плече взорвалась боль, заплясали радужные круги в глазах, но он смог удержать себя на грани беспамятства.

— …тихо, тихо, уфе вфе. Теперь фтрелу. Ага, эт хорофо, фто навылет профла. Да наконефник фломай, дубина…