Смерть не имеет лица (Преданность смерти) - Робертс Нора. Страница 2
– Надо же! Все в ажуре. Она привинчивает своего любовника к стенке, а потом подносит нам дело на блюдечке. – Пибоди все еще не могла оправиться от удивления.
Ева извлекла из кармана кожаной куртки «походный набор», который брала с собой при выездах на место преступления, и тщательно вытерла руки тампоном с раствором. Теперь должны были завершить свою работу «чистильщики» – бригада, которая покидала место преступления последней, ставя его под охрану. Ева и Пибоди направились к лифту.
– Нам не удастся посадить ее по обвинению в убийстве с отягчающими обстоятельствами, – вздохнула Ева. – Бьюсь об заклад, через пару суток обвинение скостят до статьи о непредумышленном убийстве.
– Непредумышленном?! – Пибоди изумленно уставилась на нее. – Бросьте, Даллас, это невозможно!
Ева посмотрела в честные темные глаза на серьезном лице своей помощницы и почти пожалела, что вторглась в чужое непоколебимое доверие к системе.
– Увы, возможно. Если дрель действительно принадлежала жертве, значит, Кук не приносила орудие убийства с собой. Уже одного этого достаточно, чтобы оспаривать преднамеренность. Сейчас в нашей даме играет гордыня, замешанная на приличном запасе сумасбродства. Но спустя несколько часов, проведенных в камере, в ней проснется инстинкт самосохранения, и она начнет защищаться. Бабенка крутая. Стало быть, и защищаться будет круто.
– Да, но мы же записали показания, из которых следует, что это было сделано сознательно, намеренно, что имелся злой умысел. И она сделала заявление для записи…
Ева пожала плечами.
– Ей даже не нужно отказываться от своих слов, Пибоди. Достаточно лишь приукрасить эти показания. Ну, например: они поссорились, она была ошеломлена и потеряла душевное равновесие. Возможно, он стал угрожать ей, и в момент вспышки гнева или даже из чувства страха она схватила дрель.
Ева и ее помощница вышли из лифта в просторный холл с колоннами из розового мрамора и великолепной декоративной зеленью.
– Любой адвокат будет играть на мотиве самозащиты, а это почти беспроигрышный аргумент, – продолжала Ева, – Хотя мы-то с тобой понимаем, что здесь говорить о «самозащите» – чушь собачья, но с формальной точки зрения не подкопаешься. Сравни габариты: Брэнсон – ростом около 190 сантиметров и в плечах приблизительно 70; у нее рост не более 165 сантиметров, а в плечах она поуже его чуть ли не в два раза. Это может быть учтено в ее пользу. Далее, будучи потрясенной, она сразу позвонила в полицию, а не пыталась удрать с места преступления или отрицать свою виновность. Она взяла на себя ответственность, и это наверняка принесет ей очки при судебном разбирательстве – если дело дойдет до суда. Обвинитель все примет во внимание и в своем заключении изменит статью обвинения, то есть смягчит предлагаемое наказание.
– Да, на такую наживку, наверное, могут клюнуть…
– Ладно, в любом случае эта Лизбет Кук получит какой-то срок, потеряет работу и отвалит кучу денег адвокату. Конечно, это будет не по полной программе, но все-таки чем-то она поплатится. А ты не бери себе в голову лишнего.
Они вышли из дома, и на них сразу повеяло таким же холодом, как от той женщины, которую только что увезли на полицейской машине. Пибоди кивнула в сторону труповозки:
– А этот, видимо, был легким человеком.
– У легких людей часто бывает больше всего проблем. – Ева слегка улыбнулась и открыла дверцу машины. – Не унывай, Пибоди. Мы закроем это дело. Так или иначе, она не будет разгуливать на свободе. Иногда бывает лучше, чтобы все шло, как идет.
Но Пибоди продолжала думать о своем.
– Всегда надо выполнять уговоры. Брэнсон наверняка где-то шлялся и трахал кого-то на стороне. Конечно, это не каждая вынесет.
– А теперь она его трахнула – уже в буквальном смысле слова. Так что они квиты.
Ева включила двигатель, и тут же зазвучал сигнал радиотелефона:
– Эй, Даллас! Это я, Рацо! – раздался в трубке хриплый голос.
– Вот уж не думала…
Послышался какой-то странный скрип, который, вероятно, следовало принимать за смех.
– Да-да, представь себе! Слушай, Даллас, у меня есть кое-что для тебя. Как насчет того, чтобы встретиться и обсудить?
– Я направляюсь в Центральное. У меня срочное дело. Кроме того, моя смена закончилась десять минут назад, а потому…
– Пожалеешь, Даллас. Это действительно нечто стоящее. Я могу подскочить в «Бру» в десять.
– Ты так всегда говоришь… Ладно, черт с тобой. Но я дам тебе всего пять минут, Рацо. Постарайся внятно изложить суть вопроса.
Ева выключила связь и встроилась в поток машин, направляющихся к центру города.
– Это один из ваших стукачей? – не удержалась от вопроса Пибоди.
– Да, из них. Он только что отсидел девяносто суток за нарушение порядка в нетрезвом состоянии. Мне же из-за него навесили неоправданное раскрытие агента. Рацо вечно начинает буянить в поддатом виде. А вообще-то он безобидный малый. В башке сквозняк, но то и дело приносит надежную информацию. «Бру» у нас по пути, а Кук может немного подождать. Пробрось сейчас по компьютерным учетам заводской номер орудия убийства и проверь, действительно ли оно принадлежало убитому. Потом разыщи кого-либо из ближайших родственников Брэнсона, узнай, с кем можно сейчас связаться. Я должна уведомить их о случившемся.
Воцарявшаяся над Нью-Йорком ночь была ясной и холодной. Пронизывающий ветер ожесточенно набрасывался на одиноких пешеходов, загоняя их внутрь домов. Уличные торговцы дрогли на холоде возле своих тележек, обволакиваемые клубами пара и запахами разогреваемых сосисок, надеясь, что к ним еще подойдут какие-нибудь смельчаки, готовые рискнуть и раскрыть рот на февральской стуже. Эта зима была суровой, и прибыли лоточников катастрофически падали.
Ева и Пибоди проехали через шикарный Верхний Ист-Сайд, с его аккуратными тротуарами и привратниками в форме. Дальше путь лежал на запад, через южную часть города. Здесь улицы были более многолюдными, узкими и шумными. Пешеходы шагали быстро, глядя себе под ноги и крепко придерживая свои сумки.
Размазанные по обочине остатки последнего снегопада выглядели безобразной кашей цвета сажи. Коварные островки льда лежали скользкими заплатами на выщербленных тротуарах, подкарауливая неосторожных зевак. А над всей этой грязью, над головами продрогших обывателей, будто издеваясь над ними, тянулось яркое рекламное панно с изображением теплого бирюзово-синего моря, окаймленного полоской сахарно-белого песчаного пляжа. В море плескалась грудастая блондинка, на которой едва можно было разглядеть что-то кроме загара, и приглашала ньюйоркцев позабавиться на Гавайских островах.
С трудом пробираясь в плотном вечернем потоке движения, Ева позволила себе помечтать о побеге с Рорком на его остров. Солнце, Сыпучий песок и Секс… Ее муж с радостью обеспечил бы весь этот набор – ССС, и она была почти готова подбить его на это. Ева решила, что непременно так и сделает через недельку-другую. Нужно было только завершить кое-какую бумажную работу, покончить с подготовкой нескольких выступлений в суде и подчистить некоторые «хвосты».
Однако потом мысли ее потекли в другом, более привычном направлении. Ева подумала, что для побега на остров она еще не совсем созрела в моральном смысле. Разумеется, там, вдали от Нью-Йорка, где нет городской полицейской связи, она бы спокойнее спала, и уже только поэтому отдохнула бы с большим проком, чем в обычный уикенд. Но недавно из-за ранения Ева чуть не утратила способность двигаться, и ей пришлось какое-то время отсиживаться дома. Теперь, когда она вновь вышла на работу, она считала, что должна наверстать упущенное, и пока не имеет права даже на очень короткий срок предаваться собственным слабостям.
«Поразвлекавшись» таким образом в гуще уличных пробок, Ева поняла, что мечты о ССС так и останутся мечтами: антагонизм между Желанием и Долгом претендовал на вечность, а их очередная стычка уже в который раз была выиграна Долгом. Ее «панно грез» на фоне серых полицейских будней оказалось не более длинным, чем рекламной панно о Гавайях на фоне грязной нью-йоркской улицы…