Анахрон. Книга первая - Беньковский Виктор. Страница 54

Сигизмунд расплатился. Лантхильда с интересом смотрела на деньги. При виде монетки оживилась. Назвала монету “скатт”. Купюры ее не заинтересовали.

— Иностранка? — спросила кассирша.

— Из Рейкьявика, — тихо ответил Сигизмунд. И решительно блеснул познаниями в языке: — Лантхильд, хири ут!

Лантхильда нехотя уплелась из супермаркета. К машине пошла.

— Заходите еще, — любезно сказала кассирша. — У нас заказано, раков привезут.

— Беспременно, — обещал Сигизмунд.

Девка топталась у машины. Пыталась дверь открыть. Удивлялась, почему не открывается.

Словом, вечер удался.

Видать, вчера Лантхильда здорово умаялась от впечатлений. В девять утра еще спала мертвым сном.

Озорства ради Сигизмунд пробрался в “светелку”, где дрыхла девка, и решил будить ее по-таежному. Сделал тупую рожу и, глядя перед собой в пустое пространство, затянул глухо и монотонно:

— Стииг!.. Лантхильд, стииг!.. Стииг!..

Лантхильда сперва улыбнулась, а потом открыла глаза. Увидела Сигизмунда. Поморгала. Он увидел, как радость на ее лице сменилась скрытым разочарованием. Почему-то его это обидело.

— Яичницу будешь? — буднично спросил Сигизмунд. Хотя и знал, что она не поймет. Не дожидаясь ответа, ушел на кухню.

К диковатому виду кухни он уже попривык. Только вот банки с окаменевшим вареньем надо будет все-таки на помойку вынести.

Плюхнул на сковородку пять яиц и уселся с книжкой, которую почитывал по утрам за завтраком. Книжка была любопытная. Про то, как Колчак в космос ракету запускал. Альтернативная история. Сигизмунду нравился там один персонаж, как ни странно — большевик.

На кухню пришла девка. Сигизмунд, не глядя — готовность яичницы определил на слух — выключил огонь.

Лантхильда чинно села за стол, сложила руки. Изрекла:

— Нуу…

Господи, неужто по-русски заговорила?

Девка явно не понимала, что Сигизмунд делает. Он нехотя отложил книгу в сторону. Девка пугливо взяла ее в руки. Конечно, вверх ногами. Перевернула, посмотрела картинку на обложке. Там красномордые мужики с голубыми свастиками на буденовках тянули к читателю руки из заснеженной тайги.

Лантхильда подняла взгляд на Сигизмунда. На щеке у нее еще остался рубец от подушки. Но зубной пастой от нее разило и на верхней губе остались белые “усы”.

Сигизмунд потянулся и вытер ей “усы”. Сама ведь не сообразит. Позориться еще.

— Это, девка, произведение Андрея Валентинова, “Око Силы” называется, — сказал Сигизмунд, отбирая у девки книгу. — Ни к чему оно тебе. Все равно не одолеть.

На самом деле книга натолкнула Сигизмунда на хорошую идею. Дабы эффективно бороться с нечистью, которой кишели большевистские войска, автор породил дивную народность — дхаров. Дхары любую нежить мелко видели и все про нее знали. Обитали в тайге. И вообще их очень мало осталось.

Так чем плести, что девка из Рейкьявика, лучше уж отнести ее к малоизученной и фиктивной народности дхаров — и дело с концом. Никто не разберется, всем все по фиг.

Решено. Девка — дхарская беженка. Родственница. Только дальняя. Очень.

К машине Лантхильда уже попривыкла, видать. Подошла доверчиво, сразу дверцу стала выдергивать.

— Да погоди ты, — сказал Сигизмунд, отталкивая ее в сторону. — Не видишь что ли, заперто.

Погрузились. Благословясь, поехали.

— Нуу, — сказала Лантхильда, довольная. — Таак…

Она в точности копировала интонацию Сигизмунда.

Они ехали к Пяти Углам. Сигизмунд решил по центральным навороченным лавкам попусту не шариться. Все равно там ничего, кроме гонора, не сыщешь. Была у него на примете небольшая немецкая фирмочка с устрашающим чисто германским названием “Мильденбергероптик”. В одно слово. Минуты две в свое время стоял, как дурак, читать пытался. Сто пятьдесят лет безупречной оптической деятельности. Трудовые династии. Месяца три назад Сигизмунд возил туда мать — обновлять очки. “Мильденбергероптик” ему понравилась, невзирая на название.

Остановив машину перед магазином, Сигизмунд еще раз повторил:

— Право, лево, верх, низ.

И кулак показал.

Лантхильда без выражения посмотрела на кулак.

По магазину бродило два неприкаянных посетителя. Слепо щурясь, вглядывались в оправы. Продавщицы с отсутствующим видом дремали за прилавками, как куры на насесте.

Девка забоялась. Кругом были зеркала и слепые пустые глазницы оправ.

Сильно сжала руку Сигизмунда (они вошли под ручку, “как приличные”).

Сигизмунд подтащил упирающуюся Лантхильду к прилавку и вывел продавщицу из летаргии. Потребовал показать оправу. Продавщица несколько секунд глядела на девку, потом небрежно вытащила несколько оправ приторно-розового цвета. Оправы были из дешевых.

Сигизмунд к ним даже прикасаться не стал. Потребовал показать другую — тонкую, золоченую. Она стоила 415 тысяч.

Продавщица с сомнением задержала взгляд на лице Сигизмунда. И получила! Умел Сигизмунд глядеть леденяще и брезгливо. По устам злую улыбочку пустил. Предки в сейме, блин, заседали, орали там и ногами топали, Радзивилла какого-нибудь честя.

Вынула тонкую золоченую. Сигизмунд ее девке на нос пристроил. Лантхильда стояла неподвижно, от страха тяжело дышала. Глаза застыли, рот приоткрылся. Руки плетьми свесила.

Сигизмунд отошел на шаг, полюбовался. Продавщица вдруг шевельнула ноздрями и оживилась. Почуяла, что этот покупатель действительно дорогую купит. Куда более любезно предложила еще одну — за 470 тысяч. Сигизмунд с готовностью повесил на девку за 470 тысяч. Эта оправа, также тонкая и золоченая, была еще лучше. С завитком у виска. Неожиданно придала девкиному лицу не только ученость, но и некое новое обаяние. Изящество даже.

Сигизмуд попросил еще раз дать первую оправу, померил. Снял, померил вторую. Взял вторую.

— Заказывать будете? — спросила продавщица.

Сигизмунд сказал, что будет. Продавщица, не переставая выписывать чек, крикнула на весь магазин:

— Таня!

Из глубин магазина выплыла дева с усталым лицом, облаченная поверх свитерка с джинсиками в тоненький голубой халатик, имитирующий медицинский. Умирающе бросила Сигизмунду с Лантхильдой:

— Идемте.

Девка стояла как вкопанная. Сигизмунд взял ее за руку и повел. Она шепотом спросила:

— Хва?..

— Йаа… — сказал Сигизмунд. Тоже шепотом.

Лантхильда совсем закручинилась.

Таня посмотрела на них, полуобернувшись.

В кабинете было темно и тесновато. В углу стояла вешалка, кренившаяся под тяжестью таниной шубы.

— Раздевайтесь, — любезно сказала Таня.

Сигизмунд куртуазно вынул девку из ромбического леопардоида. Лантхильда пыталась возражать, мешать ему. Пришлось и ее одарить “антирадзивилловским” взглядом.

Таня с терпеливой усталостью ждала, пока клиенты перестанут ломаться. Сигизмунд глупо топтался с девкой у вешалки. Наконец стащил с нее шубку и водрузил на крючок. Скинул куртку.

— Готовы? — спросила Таня. И показала на кресло, имевшее сходство со стоматологическим.

Сигизмунд подтолкнул девку к креслу. Она пошла, несколько раз покосившись через плечо на леопардоида — не спер бы кто.

Уселась. Повозилась, устраиваясь. Вздохнула обреченно.

Сигизмунд притулился у выхода на старом продавленном сиденье. И готовился к сложностям.

Таня надвинулась на Лантхильду с чудовищной черной хреновиной для стекол. Лантхильда втянула голову в плечи. Что-то пискнула жалобное.

Со своего места Сигизмунд сказал спокойно:

— Не обращайте внимания, Татьяна. Делайте свое дело.

Татьяна водрузила на девку оправу-стенд, как окрестил про себя Сигизмунд черного монстра. Подошла к стене, потянула таблицу.

Сигизмунд понял: пора! Кашлянул.

— Да, Татьяна… — сказал он. — Тут такое дело… Понимаете, Лантхильд не говорит по-русски.