«Подсолнух» на счастье - Григ Кристин. Страница 5

Поначалу машина покорила ее сердце, но, во-первых, она оказалась пожирающим деньги чудовищем, а во-вторых, на прошлой неделе забарахлил кондиционер, зачихал двигатель, теперь вот непорядок со стеклами.

С утра знакомый механик, облаченный в белоснежный комбинезон и похожий скорее на хирурга, чем на автослесаря, объявил, исследовав неполадки, что пациент болен, но через неделю вполне может излечиться — за три тысячи долларов.

У Ренаты чуть глаза на лоб не полезли. Впрочем механик истолковал это по-своему.

— Если вам трудно обойтись без машины, мисс Бранч, мы можем предоставить вам временную замену.

Она едва не выпалила, что цена ей сейчас вряд ли по карману, но вовремя вспомнила второй урок Билли Анджера:

— Никому никогда не показывайте, как вам трудно.

Именно поэтому, мило улыбнувшись механику, Рената сказала:

— Может показаться нелепым, но эта машина — мой счастливый амулет, а у меня сегодня как раз важная съемка. Придется чуть повременить.

— Разумеется, мисс Бранч, я сам суеверный. Но боюсь, как бы автомобиль не подвел вас. Впрочем, надеюсь, ничего серьезного не случится.

И вот посреди забитой транспортом улицы она сидит с едва дышащим кондиционером; со стеклами, не желающими опускаться ни на дюйм; с двигателем, зловеще содрогающимся каждые пять минут; с намокшими волосами, с прилипшей к ногам юбкой и безнадежно опаздывает.

Сегодня должны быть закончены съемки очень важного телевизионного фильма «Скакун».

Поначалу, когда Билли Анджер только стал владельцем канала, он думал отказаться от фильма вообще. И в самом деле, на успех тот вряд ли тянул. Но, поразмыслив, они оба с Биллом решили, что, раз уж средства в него вложены, не стоит их терять, и пришли к выводу — необходимо закончить работу. «Скакун» оказался прожорливым, головной болью для них обоих. Когда теперь она осталась одна — тем более.

Рената с тоской подумала о старике Анджере. Худо ей без него придется. В морге больницы она поплакала и простилась с ним. С его сыновьями ей встречаться не хотелось. Во-первых, как она догадалась, старик с ними не очень ладил. Во-вторых, подозревала, что «доброжелатели» просветят наследников насчет ее «отношений» с Билли. Это ее не пугало. Пусть думают, как хотят. Куда более ее тревожило, станут ли они продолжать заниматься «Трибуной»? Если им на это плевать, то ей наоборот. Ренате стало еще тоскливее.

Сколько энергии и сил она вложила, чтобы поставить дело! Сколько всего напридумывала и уже задействовала — и все коту под хвост?.. Будь у нее собственные средства — она справилась бы со всем без проблем. Но где их взять? Кто поможет и даст кредит? Старику Анджеру дали бы, ей же на это рассчитывать не приходится.

Вряд ли ей удастся привлечь к «Трибуне» сыновей Билли. Один — геолог. Другой — адвокат, третий… Тут она вспомнила, что старший, по словам отца, биржевой делец. Наверное, расчетливый и холодный и уж, во всяком случае, без сантиментов, как все на нью-йоркском финансовом Олимпе. Такому связываться с мелочевкой вроде провинциального телевизионного канала — только морочить себе голову.

Задумавшись, Рената едва не стукнула впереди ползущий автомобиль.

— Проклятье! — выругалась она, ударив по тормозам. Ну почему, когда на человека обрушиваются серьезные неприятности, ему не везет даже в мелочах. Не хватает еще дорожного происшествия. Чуть, как дура, не вляпалась. Еще раз выругавшись про себя, Рената рванула в просвет между автомобилями в соседнем ряду.

В зеркало заднего обзора она тут же обнаружила, что опасно подрезала черный «порше», завизжавший тормозами. Водителя не разглядела из-за солнцезащитных очков, красовавшихся у того на лице, разве только тонкие злые губы, явно выкрикивавшие в ее адрес проклятия. В подобной ситуации не обязательно слышать слова, чтобы знать, какой смысл в них заключен. Ренате было наплевать. Нажав на газ и не оглядываясь, она рванула вперед, хотя, наверное, правильнее было бы хотя бы жестом принести свои извинения.

Теодор Анджер успел заметить лишь копну золотистых волос на плечах лихой водительницы серебристого «ягуара», по вине которой они едва не столкнулись. Только опыт позволил ему избежать аварии. Он с силой сжал руль, надавил на газ. Единственным желанием сейчас было нагнать, вытащить лихачку из кабины и как следует оттаскать за волосы. Бред! Тео никогда так не поступал с женщинами, даже с женой, умевшей выводить его из терпения.

Впрочем, сегодня обычное хладнокровие изменило ему. Утром, углубившись в документы «Трибуны», он понял, в какую историю влип отец. Косвенно подтвердил это по телефону и поверенный Билли — старик Крус. О финансовом положении «Трибуны» они говорили мало — сами цифры свидетельствовали куда красноречивее слов. А вот недомолвки Круса по поводу Ренаты Бранч выявили то, о чем Тео мог лишь догадываться. Правда, старик подчеркнул, что не склонен особо верить сплетням по поводу отношений между Биллом и Ренатой, но ведь и не опроверг их! Ну а почему бы отцу не увлечься молодой двадцатипятилетней женщиной, если она хороша собой? С пожилыми мужчинами такое случается. Давным-давно похоронивший свою жену, Билли наверняка тосковал по женской ласке. И в сущности, Тео его не осуждал. Его — нет! Ее — да! Он знал такой тип женщин, которые прокладывают себе дорогу к благополучию веками проверенным способом. Они были ему отвратительны.

Злоба кипела в сердце Тео. Ловко сделала себе карьеру эта Бранч! Хорошо, что отец не вздумал жениться. Или не успел?.. Или она не пожелала?.. Возможно. Поскольку и так добилась своего, заполучив должность полновластной хозяйки телевизионного канала. Значит, Бранч тщеславна?

Впрочем, к такому выводу прийти несложно. Копаясь в бумагах отца, Тео обнаружил кое-какие заметки, сделанные его рукой. Например, на одной из страничек тот оставил такую запись: «Рената красивая и более чем умная и целеустремленная…»

Тео фыркнул. Сказать «целеустремленная» — значит не сказать ничего. Неясно одно, согрела ли она постель отца до или после того, как он передал ей «Трибуну»? Но это не имеет теперь значения. Оболванила старика — вот и все. Возможно, попытается проделать точно такой же трюк и со мной, когда познакомимся поближе?.. Тео ядовито усмехнулся. Что ж?.. Я здесь для того, чтобы хоть немного привести «Трибуну» в божеский вид, а затем продать к чертовой матери, если же при этом получу немного удовольствия от доступной женщины, совесть моя будет чиста.

Тео притормозил, вглядываясь в номера домов, выстроившихся вдоль набережной Мичигана. Это был деловой центр Чикаго, похожий на нью-йоркский: те же небоскребы, сталь и бетон, затемненные стекла, вращающиеся двери у входов в здания.

Чикаго прекрасный город, ничуть не хуже Нью-Йорка. Второй, а может быть, и первый по важности центр американского бизнеса. Сложись все в семье иначе, возможно, Тео с братьями нашли бы себя именно здесь. Впрочем, вряд ли. Слишком они ненавидели атмосферу в Ок-Парке и сам старинный, темный дом, забитый тяжеловесной старомодной мебелью. Сейчас, спустя столько лет, Ок-Парк практически стал частью Чикаго, почти сросся с ним, сильно изменился, оставшись при этом уютным и зеленым. Если привести семейную виллу в порядок, перетряхнуть от потолка до фундамента, отличное получилось бы жилье, да только вот кому из братьев это надо? Ни-ко-му! Ему самому, во всяком случае, уж совершенно точно!

Припарковавшись у телевизионного центра, расположившегося чуть в глубине, позади набережной, Тео поднялся на седьмой этаж, арендуемый для себя «Трибуной». Прошелся по узкому коридору. Слева и справа ряд дверей с надписями: «редакторская», «монтажная», «перезапись», «выпуск», «эфир»… Где же кабинет руководителя, подумал Тео и тут же увидел табличку: «Рената Бранч».

Он заблаговременно позвонил и потребовал, чтобы эта дамочка Бранч ждала его на месте. Но ее не оказалось. Взволнованная секретарша, узнав, кто перед ней, виновато извинилась.

— Мисс Бранч сейчас на съемке. Я передала ей о вашем звонке, но она не смогла отменить ее. Если вас устроит, то завтра в это же время…