Меч тамплиеров - Кристофер Пол. Страница 11

Холлидей посмотрел на нее с грустью. В джинсах и тенниске Пэгги могла запросто сойти за первокурсницу. А у него волосы — перец с солью, и с каждым годом все больше соли и все меньше перца. Он читал в очках, носил туфли с мягкими стельками и страдал от приступов артрита. Она все еще поднималась вверх по склону горы ранним утром жизни, а он скользил вниз к закату. Очень большая разница.

— Легко вам говорить… — протянул Холлидей задумчиво. Как там писал классик? Молодость — это замечательная вещь; преступно растранжиривать ее молодым людям. — Джордж Бернард Шоу, — сказал он вслух.

— Что? — удивилась Пэгги.

— Да нет, ничего…

— Возвращаясь к старому разговору, какие выводы мы делаем из отношений дедушки Генри и его секретаря? — Она отрезала еще кусочек стейка.

— Он не всегда был стариком.

— Но он не подумал упомянуть ее в завещании.

— Я не удивлен. Завещание — публичный документ. А если для нее важна репутация… — Холлидей пожал плечами. — Кроме того, я думаю, он уже подарил ей достойную часть наследства.

— Что вы имеете в виду?

— Она читала книгу «Энн из Зеленых Мезонинов».

— И что?

— Это первое издание. Практически антиквариат.

— Вы думаете, дедушка подарил ей книгу?

— Почти уверен. — Подполковник кивнул. — У вас все еще с собой та машинка… «Блэкберри», кажется?

— О! Вы запомнили название моего личного коммуникатора? — восхитилась Пэгги, обмакивая мясо в соус. — Он мне нравится даже больше, чем «Крэкберри».

— Он с вами?

— Всегда!

Пэгги отложила вилку, порылась в сумочке, напоминающей почтальонскую, и выудила плоский небольшой прямоугольник из черной пластмассы.

— Вы можете прямо сейчас посмотреть, сколько стоит первое издание «Энн из Зеленых Мезонинов»?

Журналистка понажимала кнопки большими пальцами, как на пульте игровой приставки. Устройство напомнило Холлидею приборы-всезнайки из космических саг-сериалов начала двадцать первого столетия. «Вот как все меняется, — подумал он. — Две тысячи первый год давно миновал, компьютеры-помощники помещаются в ладонь… И кто после этого обезьяны?»

— Двенадцать тысяч пятьсот долларов… — прошептала Пэгги, широко распахнув глаза.

— А что я говорил? — Джон кинул в рот еще одну креветку. — И книжка об Энн, скорее всего, далеко не единственный подарок от дяди Генри.

— Это напоминает мне изюминку в шутках братьев Маркс. ²⁷

— Я совершенно серьезен.

— Дедушка, должно быть, заботился о ней. Интересно, почему они не оформили отношения?

— Может быть, она не хотела замуж. Вдруг ей нравилось сохранять независимость? — Холлидей снова пожал плечами. — Наверняка мы не узнаем никогда. Если дети не могут до конца понять своих родителей, что же говорить о племянниках и внуках?

— И что мы будем делать дальше? Я имею в виду меч и все такое…

— Не знаю. Такому мечу место в музее. Можем передать его в дар. Но можем и продать, если вы захотите. Уверен, он стоит гораздо больше, чем «Энн из Зеленых Мезонинов».

— Я не нуждаюсь в деньгах.

— Я тоже.

— Почему бы не подарить его какому-нибудь музею от имени дедушки? — предложила Пэгги.

— Отличная идея.

— А дом?

— Вы хотите продать все экспонаты из коллекции Генри?

— А что делать? У меня трехкомнатная квартира в Нью-Йорке, в которой я бываю от случая к случаю. Вы живете в Пойнте. Мы — единственные наследники. У меня не поместится и половина его экспонатов.

— У меня тоже.

— Почему бы не устроить аукцион?

— По-моему, звучит неплохо, — сказал Холлидей, хотя ему претила идея торговать имуществом дяди Генри. Но история — это одно, а личность в истории — совсем другое. Он задавался вопросом: уместно ли предложить мисс Брэнч выбрать себе что-нибудь на память из дома дяди Генри? Или, может быть, лучше не будить лихо, пока оно тихо?

— Закажите мне еще один шоколадный мартини на десерт, — улыбнулась Пэгги. — А потом вернемся в дом и посмотрим, что оставить на память, а от чего можно избавиться безболезненно. Годится?

— Отлично, — согласился Холлидей.

Закончив ужин двумя бокалами — один со сладким коктейлем, а второй с «Хейнекеном», увенчанный пенной шапкой, — они вернулись на Харт-стрит, зайдя со стороны Канадского ручья. Миновав парк, Холлидей и Пэгги вошли в тупиковую улицу. Дул мягкий летний бриз, приносящий прохладу после жаркого дня. Лишь изредка среди деревьев виднелись светящиеся окна — в провинции спать ложатся рано.

— Я люблю этот запах. — Пэгги с наслаждением вдохнула ночной воздух. Ее автомобиль остался на платной стоянке, и девушка радовалась возможности пройтись лишние полмили пешком. — Листья жгут…

— В июле? — насторожился Холлидей.

Вот что не давало ему покоя последние несколько минут!

Они добрались до каменной ограды особняка дяди Генри.

— А что это за… — проговорила Пэгги, вглядываясь во мрак.

Ударная волна близкого взрыва смела их и бросила на брусчатку. Мелкие осколки выбитого стекла секли листья, словно град. Холлидей перекатился, прижимая ладони к лицу, и оказался на четвереньках как раз в тот миг, когда огромный огненный шар вспух, вырываясь из окон и охватывая весь фронтон дома дяди Генри. Пэгги, пошатываясь, поднималась на ноги.

— Ложись! — отчаянно заорал Холлидей.

Первая аксиома термохимии взрывчатых веществ: вначале ударная волна, потом грохот взрыва, потом огонь.

Он прыгнул вперед, даже не поднимаясь, сбил Пэгги с ног, прижимая ее к брусчатке. А огненная буря с ревом пронеслась над их головами.

Краем глаза Холлидей уловил мелькнувший черный силуэт, повернул голову и сумел разглядеть сгорбившегося человека, который, сжимая что-то в руках, убегал прочь, петляя среди деревьев. Журналистка, похоже, тоже его заметила.

— Поймайте его!

— Вы в порядке?

— Да! Да! Только поймайте его!

Рейнджер вскочил и побежал, огибая сердитое пламя, длинными языками вырывающееся из окон пылающего дома. От раскаленного воздуха листва на ближайших деревьях скручивалась и дымилась. Розовые кусты на клумбе у правого крыла превратились в черный пепел. На втором этаже с громким треском лопались стекла, и первые языки огня показались сквозь стыки шифера на крыше.

Темная фигура ясно обрисовалась впереди на залитой ярким светом лужайке. Человек обернулся, и Холлидей мельком увидел испуганное лицо, узкое и бледное, скрытое под маской так, что можно было рассмотреть лишь рот и подбородок. В широко распахнутых глазах плясали отблески огня. Заметив погоню, незнакомец что было сил помчался к ручью.

Мысль о том, что поджигателя могла ждать лодка, Холлидей отогнал. В летние месяцы вода опускалась слишком низко, не прошло бы даже плоскодонное каноэ. А кроме того, куда он поплывет? Через весь город, потом через окраину, чтобы выскочить в конечном итоге на пустынную гладь озера Эри? Не самый разумный план побега. Или, может быть, около какого-то из мостов его ждет автомобиль? Да нет… Это уж чересчур сложно и даже заумно.

Беглец споткнулся и упал, глухо вскрикнув, но тут же вскочил. Холлидей рассмотрел, что несет этот человек в руках. Меч! Меч дяди Генри, все еще завернутый в омерзительный шелковый саван нацистских расцветок.

Неужели он устроил поджог, чтобы скрыть кражу? Безумие какое-то!

И кто это мог быть?

Адвокат Бродбент?

Вряд ли… Незнакомец сухощавый и высокий, и бежит как заправский спортсмен. А Бродбент — настоящий телепузик. Фиолетовый Тинки-Винки, или как там зовут это исчадие ада с кошельком на животе?

— Стой! — закричал Холлидей, почувствовав себя полным идиотом, как только слово сорвалось с языка. Ну какой вор и поджигатель остановится просто так, по приказу? Разве что полный дурак…

Подполковник бежал, поглядывая под ноги, чтобы не зацепиться за корень или камень. Он чувствовал, что задыхается — годы уже не те, но заставил себя прибавить скорости. Этот подонок украл меч дяди Генри и сжег его дом. Он уничтожил не просто здание, а место, с которым были связаны лучшие воспоминания детства Джона Холлидея. Самые лучшие и теплые!