Эксцессия - Бэнкс Иэн М.. Страница 23

Генар-Хафун вырос на Орбитале Культуры, где вибрировать, визжать и скрипеть могли только спортивные авто и механизмы, построенные любителями старины. Как правило, транспортные системы редко издавали какие бы то ни было звуки, разве что интересовались номером этажа или пожеланиями относительно музыки в салоне.

Вагончик, наконец, миновал поворот и въехал в новый гигантский ангар, где высились остовы недостроенных кораблей, подобные скелетам-призракам, окутанным саваном тумана. Вагончик понесся прямиком на острые пики ракетных носов и лезвия фезюляжей.

– “Ой-ей!” – взвизгнул спецжилет.

Рад, что это тебя так забавляет, подумал ГенарХафун.

– “Надеюсь, вы понимаете, что если мы сейчас врежемся, даже я не смогу предотвратить многочисленные ушибы и переломы!” – осведомился спецжилет, явно нервничая.

Если не можешь сказать ничего полезного, лучше заткнись, подумал Генар-Хафун.

Вагончик стрелой пролетел через наполненный туманом ангар, где помещались уже почти законченные корабли задир. Вагончик затрясло еще больше, замотало из стороны в сторону, он со скрежетом притормозил у подножия этих монстров. Жилет отвердел на всех частях тела, и был готов принять любой внезапный удар, но Генар-Хафун все равно чувствовал себя хуже некуда. Его внутренности сплющило под воздействием чрезмерной гравитации, голова кружилась, содержимое желудка просилось на волю. Вагончик лихо промчался через пару воздушных шлюзов – и выскочил у самого края оболочки хабитата, где располагались ячейки доков. Здесь царило освещение ранних сумерек, и несколько ярких звезд были ясно различимы на темном небе. В доках стояли, в основном, корабли задир, но присутствовали и две-три иноземные посудины: с некоторыми расами галактики задиры поддерживали дружеские отношения. Но, конечно, прежде всего привлекали внимание три гиганта-крейсера, и каждый напоминал пузатую бомбу из далекого прошлого, когда такие снаряды сбрасывались на противника еще с планеров. К округлым корпусам кораблей, как ростры на триумфальную колонну, было приварено всевозможное металлическое оружие еще более ранних эпох: палаши, ятаганы, мечи и кинжалы. Эти монстры занимали почти все свободное пространство. Вагончик еще раз резко свернул и – устремился к ним.

– “Суда называются “Мешкорез II”, “Ужас-Пика” и “Клятва на Клинке””, – объявил жилет, когда фургон вновь притормозил и черные тела кораблей, похожие на очень разъевшихся акул, проступили сквозь вездесущий туман.

Мило, подумал Генар-Хафун, подхватывая свой вещмешок.

Обшивка крейсеров носила следы множества повреждений, корабли явно были ветеранами. Тонкий узор линий, проступавший светлой паутиной по всему корпусу среднего корабля, несомненно являлся следом от удара плазменного бластера – даже ГенарХафун, не слишком разбиравшийся в таких вещах, определил это без труда. На его соседе справа Генар увидел шрамы, похожие на круги, расходящиеся по воде. Эти отметины, равно как и четкие прямые борозды на последнем из троицы, указывали на то, что корабли когда-то подверглись обстрелу из каких-то уже вовсе неведомых Генару орудийных установок.

Конечно, корабли задир, как и суда любой достаточно развитой цивилизации, имели систему самовосстановления. Отметины умышленно не были затерты, – на боевые способности корабля они практически не влияли, но считалось, что корабли вправе носить эти свидетельства воинской доблести, добытые в бою. Поэтому, когда дело доходило до ремонта обшивки, система восстановления умышленно затягивалась. Тем самым задиры лишний раз и весьма наглядно демонстрировали возможности и славное прошлое своего флота.

Вагончик замер перед центральным исполином, обвитым, как лианами, зарослями гигантских труб и мелких трубок. Послышались глухие удары, шипение, струйка пара выстрелила в воздух, и дверца вагончика раскрылась вверх, приглашая к выходу.

Сразу от монорельса начинался коридор. Часовой приветственно вскинул винтовку: впрочем, приветствовал он не Генар-Хафуна, а двух задир – Пятирука и его сопровождающего в мундире офицера флота. Оба медленно плыли к вагончику, размахивая конечностями.

– А вот и наш гость! – завопил Пятирук. – Генар-Хафун, позволь представить тебе командория Громобоя VI-го клана Оружейников, капитана боевого крейсера “Клятва на Клинке”. Ну что, человече, готов прокатиться?

– А то, – ответил Генар-Хафун.

IV

Альвер Шейх, цветущая двадцатидвухлетняя красавица, в три года признанная вундеркиндом, а впоследствии получившая звание Самой Успевающей Студентки, разбившая за последние 5 лет курса больше сердец на Фаг-Роиде, чем кто-либо со времен ее легендарной пра-пра-пра-прабабушки, была насильственным образом выдворена с выпускного бала неким дроном по имени Чарт Лайн.

– Чарт! Как ты мог! – сказала она, сжимая кулачки. – Я танцевала с ужасно симпатичным юношей! Он был ужасно, ужасно милый…

Они шли по коридору, с каждым шагом удаляясь от бального зала. Дрон торопливо проскочил вперед, чтобы открыть древние, на петлях, двойные двери, ведущие в кабину металлоискателя. На ходу дрон оправлял ей платье.

– Нет слов, как жаль, Альвер, – бормотал он. – Теперь, пожалуйста, давай без задержки.

– Ты еще будешь меня торопить, – хмыкнула она.

– Прошу прощения.

– Он был просто великолепен, – настаивала девушка, цокая каблучками по каменным плитам университетского холла. Холл напоминал галерею в рыцарском замке – не в последнюю очередь за счет массивных картин и напольных ваз с гигантскими цветами. Дрон семенил следом. – А еще ему понравились мои ноги, – продолжала она, демонстрируя разрез своего бального платья. Ее длинные, стройные ноги действительно прекрасно смотрелись в черных прозрачных колготках. Фиолетовые туфельки были на тон темнее нижней юбки, шлейф верхней волочился, подпрыгивая в такт шагам девушки, как юркий лисий хвост.

– Ноги прекрасные, спору нет, – согласился дрон, предупредительно забегая вперед.

– Да черт с ними, с ногами! – вспылила она и тряхнула головой. – Главное – он был великолепен.

– Да, конечно. Еще бы.

Альвер внезапно остановилась.

– Я пошла обратно. – Круто развернувшись на каблуках, она едва не оступилась.

– Куда?! – завопил Чарт Лайн и метнулся вперед, обгоняя ее, так что девушка чуть не споткнулась о неожиданное препятствие. – Альвер! – закричала машина. Голос дрона мигом утратил учтивые интонации. Его электронное поле-аура вспыхнуло белым, что свидетельствовало о крайнем напряжении. – Ну что такое, в самом деле!

– Уйди с дороги. Он был великолепен. Он мой. Он заслуживает моей любви. Я иду обратно. – В гневе она снова сжала кулачки и притопнула маленькой ногой в фиолетовой туфельке.

– Альвер, Альвер, – сказал дрон мягко и просительно. Ну, пожалуйста, Альвер.

Она пригнулась к темной линии сенсоров дрона, похожих на ультрамодные солнечные очки, и скорчила самую противную гримасу, на которую только была способна.

– Альвер, – повторил он, – пожалуйста. Ну послушай же, это…

– Ну что, что ЭТО!.. – закричала она почти сквозь слезы.

– Я говорил тебе: ты должна увидеть сама. Это секретное сообщение адресовано непосредственно тебе. Мы должны его прочесть.

– Хорошо, но почему не здесь? – Она оглядела залитый мягким искусственным светом холл, пестрые цветы, лианы и пальмы в керамических вазах. – Здесь же все равно никого нет!

– Потому что здесь нет аппаратуры, – сказал Чарт Лайн, уже раздраженно. – Альвер, ну, пожалуйста – это важно. Разве ты не хотела вступить в Контакт?

Она вздохнула.

– Ну, хотела, – сказала она, закатывая глаза. – Вступить в Контакт, приступить к освоению миров…

– Ну, вот. Это же твой пригласительный билет.

Она снова нагнулась к дрону. Ее густые черные локоны были уложены довольно хитроумно, – множество наполненных гелием маленьких золотистых шариков, вплетенных в узел, поддерживали прическу в воздухе. Черные волосы колыхались, точно грозовое облако с золотыми молниями.