Эксцессия - Бэнкс Иэн М.. Страница 72

Она говорила, что он разбрасывается. Что он застрял в том подростковом периоде, когда число романов и связей помогает человеку самоутвердиться, чувствовать себя увереннее. Главным было количество, а не качество, и это похоже на коллекционирование. Он не мог развиваться дальше, не преодолев барьера своего инфантилизма.

Тогда он сказал ей, что не хочет преодолевать этот барьер, что ему нравится быть инфантильным и ни за что не отвечать, что он готов оставаться на этой ступени развития до самой старости, хотя, конечно, за три столетия может измениться все, что угодно.

Он действительно был еще молод. Впереди оставалось вполне достаточно времени для роста и развития, будь они неладны. Все придет само собой, форсаж никому не нужен. Но если сексуальная гиперактивность – просто признак незрелости, тогда моральный долг Дейэль как раз и состоит в том, чтобы помочь ему преодолеть эту ступень как можно скорее, вот хотя бы прямо сейчас…

Но она, как всегда, отказалась. Он не понимал этого и выразил вслух свое непонимание. Получается, она не хочет протянуть ему руку помощи, освободить из плена сексуальных иллюзий? Кто знает, каких горизонтов он мог бы уже достичь, если бы, перешагнув последний барьер на пути к зрелости, начал новую жизнь, жизнь взрослого мужчины. Она была камнем преткновения, который стремилась опрокинуть волна его юношеской страсти.

Оба специализировались в одной и той же области – экзобиологии. Он любил представлять себя инопланетянином, готов был погружаться в естественную среду инопланетян, проникать им под кожу, паддирь, в спинной мозг или мембраны – куда угодно, лишь бы получше узнать их. Он мог перенять их образ мышления и ход мыслей, чувствовать, как они, переживать схожую реакцию на предметы и события, угадывать, о чем они думают в тот или иной момент.

Полное отличие от существа способствует лучшему пониманию – когда всерьез берешься изучать его поведение, вскоре отказываешься от метода проекции. От догадок, от подгонки чужого мышления к рамкам своей логической системы. Чем более чуждо ученому изучаемое существо, тем успешнее будет контакт. Поэтому так трудно достичь взаимопонимания с близкими родственниками и соседями.

Затем Дейэль получила новое назначение – в мир под названием Телатурьер. В качестве эмиссара ей предстояло пять лет жить с водными существами – ктиками, скорейшему развитию которых желала помочь Культура. Это был бескосмодромный пост Контакта, куда лишь изредка заходил какой-нибудь челночный корабль. Такую должность часто предлагали тем, кто готовился потихоньку отойти от дел. Дейэль посчитали удачной кандидатурой – ее служба в Контакте как раз подходила к концу. Задача заключалась в налаживании контакта с ктиками. Дело это было непростое и, по сути, означало многолетнюю изоляцию. Дейэль, однако, добровольно выставила свою кандидатуру – и вскоре получила эту должность.

Бэр не мог поверить, что Дейэль покидает “Новообращенный”. Он недвусмысленно высказался по этому поводу. Разумеется, она делает это из глупой бравады, из желания посильнее уязвить его. В ответ он услышал, что просто смешон. И при этом невероятно эгоистичен. Потому что она считает эту должность весьма перспективной для своих исследований – вероятно, он забыл, что она специализируется на обитателях водных миров. Хватит ей носиться по галактике, настал черед затворничества, уединения и научной работы. Она будет скучать по нему и надеется, что он тоже будет ее вспоминать. Но что делать, пришло время перемен. Очень жаль, что она не может остаться его вечным узловым вопросом или как там, контрапунктом, но что поделать, такую возможность упускать нельзя.

Потом он никак не мог вспомнить, когда и как у него созрело решение последовать за ней. Наверное, просто почувствовал, что пришло время взяться за ум. К тому же, расстаться с ней казалось труднее, чем устоять перед любым соблазном (если, конечно, не считать соблазном ее самое). Но это ужасная идея, сказала она ему. Он слишком молод и неопытен, он только вступил в Контакт, и его ступень профессионального развития невысока.

Ее слова не произвели на него впечатления. Он просто был уверен, что если бы каким-то чудом ему разрешили лететь с ней, это продолжительное совместное путешествие неизбежно закончилось бы постелью. А тогда это было для него самым главным.

III

ОКБ “Серая Зона” не обращался к людям через аватару. Для этого он пользовался рабами-дронами.

– Юная госпожа…

– Не надо говорить со мной таким покровительственным тоном! – вспылила Альвер Шейх, упершись руками в бедра скафандра. На ней по-прежнему был шлем, она лишь соизволила поднять стекло визора. Они находились в ангаре ОКБ, заставленном множеством различных модулей, сателлитов, спутников и прочей дребеденью. Также здесь разместился небольшой модуль, принадлежащий РОБ “Честный Обмен”.

– Госпожа Шейх, – продолжал дрон, – я вовсе не собирался подбирать вас или вашего дрона Чарт Лайна. Я поступил так потому, что вы непредумышленно оказались в зоне боевых действий. Если вы в самом деле настаиваете…

– У нас не было намерения проникнуть в зону боевых действий! – заявила Альвер, резким жестом указывая на модуль. Это все двигатели, вы же знаете!

– Да, двигатели в самом деле маломощные. Поэтому я и говорю: “непредумышленно”.

Дрон корабля парил на уровне глаз Дейэль. Помолчав, он развернулся к Чарт Лайну.

– Дрон Чарт Лайн, мы рады приветствовать и вас на борту корабля. Если бы вы попытались убедить госпожу Шейх…

– Попрошу не говорить обо мне в третьем лице! – сказала Альвер, топнув ногой. Палуба отозвалась гудением.

Никогда еще Генара так не радовала встреча с ОКБ. Наконец-то он избавится от злополучного модуля и от Альвер Шейх. Что за блаженство. Между прочим, “Серая Зона” приветствовал его первым, он обратил на это особое внимание.

Следовало вернуться к намеченному плану действий. Отсюда добраться до “Сновидца”, а там сбросить с плеч остальное. И, если война не станет тому препятствием, махнуть на каком-нибудь челноке куда подальше, где все идет своим чередом, и цивилизации не лезут друг на друга с кулаками. Он все еще не мог поверить, что задиры в самом деле объявили войну Культуре. Это просто как-то не укладывалось в голове. Но даже если дело обернулось именно так – все на свете когда-нибудь кончается. Задир поставят на место. После этого специалисты Культуры, несомненно, примутся за окультуривание этих варваров – уже с позиции победителя. Жаль, конечно, что придется этим заниматься – он любил задир такими, какими они были. Но если у них хватило сумасбродства объявить войну Культуре… то будет не лишним преподать им хороший урок. Небольшая демонстрация военной мощи никогда не повредит.

Возможно, Культура поступит с ними иначе. Их просто распылят по всему космосу – по семье на маленькую планету – и распишут, что им теперь можно, а чего нельзя – например, носить оружие. Как бы ни повернулись события, Генар-Хафун был уверен, что задиры получат урок, который запомнят надолго.

Мимоходом он отметил, что Альвер Шейх держится совсем неплохо. Хотя, скорее всего, слова “война” и “задиры” ничего не означали для этой великосветской барышни. Дрянная девчонка. Теперь она требовала, чтобы ее с дроном переместили обратно в модуль, причем немедленно, после чего отпустили восвояси.

– Это пиратство! – вопила она.

– Альвер… – попытался урезонить ее Чарт Лайн.

– Не смей за них заступаться!

– Я не заступаюсь, я просто…

– Ты именно это и делаешь!

Дрон корабля переводил взгляд с девушки на пожилого дрона и обратно. Чарт Лайн попытался было еще что-то сказать, но не смог и беспомощно повернулся к Генару-Хафуну.

– По какому праву… – начала Альвер Шейх.

Визор-забрало ее шлема наглухо защелкнулось. Скафандр отключился, превратив девушку в застывшее изваяние. На темном визоре мерцали отражения фонарей ангара. Из скафандра доносились ее приглушенные негодующие крики.