Фреон - Клочков Сергей Александрович "settar". Страница 34

— Так, мужики, я первый. Пока не позову, замрите, чтоб ни шороха, ни звука… а ещё лучше — отвалите от входа шагов на десять.

— Чё, разве я не первый иду? — поинтересовался Ересь.

— Не сейчас. Там ты мне только мешаться будешь. — Я приладил на голове ремень мощного фонаря, вздохнул и, стараясь не хрустеть бетонным крошевом, начал медленно идти вниз. Фонарь выхватил широким световым пятном грязный кафельный пол лестничной площадки, следующий марш уходил направо… ещё площадка, дальше вниз… однако глубоко. Едва слышно пиликнул ПМК, потерявший сеть, ничего страшного, под землёй это обычное дело. Лестничные марши местами скрывались под наслоениями какой-то бурой грязи, запах подвала всё усиливался.

Лестницы кончились на глубине примерно пятиэтажного дома, выложенная плиткой площадка продолжалась дальше, упираясь в вывернутую решётку и разбитый в куски стол, щит с надписью «Стоп! Проверка документов» лежал чуть дальше по коридору. Стены, пол и даже потолок были отделаны одинаковым белым кафелем, грязным до такой степени, что сероватый налёт почти глушил блики от налобного фонаря.

То, что я сделал дальше, повергло бы в шок любого нормального сталкера, если, конечно, слово «нормальный» подходит к нашему брату. Я выключил фонарь и уселся прямо на грязный пол, стараясь не шуршать складками комбинезона и дышать как можно тише. Коридор сразу погрузился в густую, непроглядную тьму, стало так тихо, что я начал слышать удары сердца и шёпот слабого сквозняка в ржавых перилах лестницы. Спокойно, расслабленно, без напряжения слушать тьму, по возможности не шевелясь и медленно-медленно дыша носом. Не нужно обращаться в слух, просто отпустить его на волю… свет уже не мешает, да и включенная в фонаре лампа в такой тишине будет вполне различимо звенеть… тихо… спокойно…

И слух начинает свободно блуждать по коридорам, комнатам, галереям, шахтам. Вот ровный, мягкий шум сквозняков, обычный в таких подземельях. Низко гудит «электра», едва слышно щёлкают по летающим пылинкам крошечные разряды. Тренькает и шипит лампа дневного света, совершенно диким, невероятным образом продолжающая светить при отсутствии электричества. Звонко хлопнулась на пол капля воды. Слушаем, слушаем тьму, узнавая все звуки и шорохи, раскладывая их в уме на безопасные, непонятные или откровенно тревожные. Нет ли сухого, костяного стука кикимор, вальсирующих где-нибудь в угольной черноте давно забытых коридоров? Не послышится ли гулкое, натужное сопение бюрера или хлюпающий вздох кровососа? Не захрипит ли в соседнем помещении заблудившийся и догнивающий свой посмертный век зомби, не слышны ли его неверные, спотыкающиеся шаги? Не скрежетнут ли резцы тушканов или мутировавших крыс? Слушай, Фреон, внимательно слушай подземелье, но только не перестарайся — в такой темноте и тишине начинают иногда мерещиться странные звуки и мелькают перед глазами бледные лица…

— Эй, мэн! Ты там жив вообще? — Голос Фельдшера прилетел ко мне неожиданно громко, разбился скрежещущим эхом от кафельных стенок, ухнул в коридорах. Пришлось включить фонарь и подняться.

— Спускайтесь!

Я дождался, пока вся команда будет в сборе, подошёл к Фельдшеру и отозвал его в сторонку:

— Послушай, друг. Не в обиду, просто на будущее. Помнишь, что я сказал перед тем, как сюда спуститься?

«Свободовец» хлопнул себя ладонью по лбу, покачал головой:

— Прости, брат. Косячину спорол… как-то из головы вылетело. Но ведь полчаса — ни слуху ни духу. Я уже как-то и психовать начал.

— Просто больше так не делай.

Хм… Неплохо. Значит, я тут полчаса сидел… бывает, что при таком сосредоточении теряется чувство времени, я это проходил несколько раз, а бывает, что и Зона интересный фокус выкинуть может. Редко, но случается, что на поверхности и внизу часы по-разному тикают. Было ведь как-то раз, что один сталкер, Бонча, в Зону ушёл и пропал. По нему уже поминки справили не раз и даже забыть успели, а он через год к Бару вернулся и даже не понял, что столько времени ходил. Он-то был уверен, что всего на два дня ходка была, кстати, по Болотам, и долго не мог понять, что над ним не прикалываются. Его с тех пор Бойчей Два Денька и прозвали.

— Сколько на твоих котлах?

— Половина восьмого.

Фельдшер быстро глянул на часы, подсветив фонариком. Ну, у меня на ПМК столько же… значит, просто времени не заметил, увлёкшись «прослушкой» подземелья.

— Слушай, а ведь этих зданий на картах вообще нет, — поделился со мной «свободовец». — Наши их случайно нашли. Веришь, ни в одной карте, и даже на старых аэрофотоснимках, я обратил внимание, всегда облачка были на этом месте.

— Кто бы сомневался, — буркнул я.

— Интересно, вояки это выкопали или «ботаники»? Я, конечно, слышал, что здесь рыть начали ещё в шестидесятых, но чтоб вот так, чтоб столько их по Зоне было… интересно, чьё же это тут хозяйство.

— По виду — ботанические угодья, лаба заброшенная. Вон, кафель кругом. — Я оглянулся на спутников, чтобы дать краткий инструктаж. — В общем, так, мужики. Сдаётся мне, вы по подвалам ещё не лазили. Поэтому не пугаю, просто предупреждаю. В Зоне и снаружи-то ходить плохо, а по таким ямам лазить — в три раза поганей. Поэтому идти будем небыстро, башкой крутить по сторонам часто, а вопросы спрашивать очень тихо — тут слышимость хорошая. Я иду первый, Ересь за мной, а ты замыкаешь.

— А чё, я уже типа не отмычка? — поинтересовался Философ.

— Нет. Просто здесь толку от тебя как от козла молока. Да… поменяйтесь стволами на время. Тут из автомата стрелять не советую — рикошеты будут непредсказуемые.

Ересь, услышав распоряжение, неловко снял дробовик с плеча, попытался перехватить и просто уронил на пол. Оружие громко, жалобно лязгнуло, ладно, что у этого «помповика» конструкция крепкая, не разлетится.

— Блин, зараза, — прошипел Философ и закрутился на месте, — где он тут грохнулся?

— Я возьму. — Фельдшер спокойно поднял «помповик», но свой АК-74М не отдал, забросив автомат за плечо. Да уж… расстаться со своим оружием в Зоне, хотя бы даже на время, для бывалого сталкера всё равно что голым в ходку отправиться. А этому рыжему, похоже, вообще по барабану, есть у него ствол или нет. Совсем ещё салага… ничего, если не сдохнет вскорости, истину эту усвоит. Кстати, когда я ему этот новый юсовский дробовичок подогнал, отличную, в сущности, пушку, даже и не заинтересовался он им ничуть. На привале как-то даже в грязь бросил, придурок, вместо того, чтоб аккуратно к дереву прислонить или на сухую траву положить. Никакого уважения к оружию… может, и не прав я, но для мужика это странно. Угробит пушку. Одно слово — Ересь.

— Слушай, свободный… что скажешь насчёт этого ружья?

— Ништяковая пушка, знаем такие. — Фельдшер слегка подкинул дробовик за пистолетную рукоять, положил оружие на сгиб левой руки. — Винчестер тыща трёхсотый, облегчённая модель, без приклада… и грязнючий как чушка. А так надёжная фузея… наши не жаловались.

— Почистить можно, а вообще он новый совсем, всего раз стреляли. Тебе нравится?

— Ага.

— Дарю.

— Респект! Буду должен. — «Фримен» заулыбался, перехватил дробовик удобнее, провёл по нему рукавом. — Но автомат я не отдам, уж извиняйте.

— Так и не надо. Главное, чтоб таскать не тяжко было.

— Не-е… он для меня легенький, не утянет. Спасибо, сталкер.

— Э-э… а я чё, без волыны остался? — вякнул Философ.

— Натурально, без волыны, — кивнул я. — Сам купишь когда, на свои кровные, тогда, может, и научишься ценить оружие. А пока не заслужил.

— А-а… мне по фиг. Меньше таскать, — отмахнулся Ересь.

— Как скажешь. Двинули, мужики.

Короткий коридор заканчивался ещё одной решёткой и вращающейся дверью — то и другое было выломано и отброшено к стене, и там же лежали горой тряпьё, наломанные ветки кустов и слои спрессованной прелой травы. Явно берлогу здесь бюрер обустраивал… грязное, в сущности, создание: рядом с лежбищем виднелись почерневшие кучки экскрементов и куски мяса гнилостно-зеленоватого цвета, в которых с трудом угадывались недоеденные тушки слепых собак. Вот, собственно, почему так отвратительно несло прогорклыми миазмами из подвалов… ничего, сквозняк наружу идёт, скоро перестанет вонять. Меня другое беспокоит — карлы существа любопытные, и по такой грязище, что он в пропускнике развёл, его разлапистых следов море… а вот дальше второго поста с надписью «пропускной пункт первого уровня» относительно чисто. Ни одного отпечатка… избегал он по — чему-то дальше лезть. Зато мы туда прём.