Жертвы обстоятельств - Ролдугина Софья Валерьевна. Страница 24

Пришлось зажмуриться и глубоко вздохнуть, чтобы пульс хоть немного унялся. Перед глазами все еще стояло видение жуткого пламени в лифте, и от этого все внутренние ощущения становились острыми, а пришедшие извне — словно затуманивались.

Пора просыпаться.

Я задумчиво сплюнула золотистую прядь волос, забившуюся мне в рот. Локоны, слабо отдающие медом и корицей, опутывали нас с Ксилем, как водоросли. Владелец этого богатства недовольно сопел у меня за спиной, и не думая ослаблять хватку — меня и правда сдавило, как механическими дверями. И кожа у Дэйра горела, словно у него был жар.

— Ничего, — ответила я почему-то шепотом. — Кошмар приснился.

— Не надо было из моего сна сбегать, — хмыкнул Максимилиан и опустил голову.

Я последовала его примеру, но судя по ощущениям, вместо подушки мне досталось Дэйрово плечо. Постепенно мысли прояснялись. Видение облезлого лифта с заклинившими дверями уплывало куда-то в глубины подсознания, уступая место действительности.

Сны — отражение реальности… Да уж, у меня случай почти классический.

Правая рука, которую я просунула Ксилю под бок, не чувствовалась совершенно. Вес-то у князя не птичий… Пальцы левой были цепко переплетены с Дэриэлловыми — бывший целитель одной рукой обнимал мою талию, а вторую вытянул на подушках так, что мне ничего не оставалось, кроме как устроиться у него на плече. Максимилиан уютно умостил свою лохматую макушку на сгибе локтя… Ох, и взвоет же Дэйр, когда проснется. Наверняка у него тоже вся рука онемела.

В каком порядке переплелись наши ноги, и думать было страшно. Для того, чтобы приподнять оба одеяла и посмотреть, нужно было освободить хотя бы одну руку.

А я ленилась.

От Ксиля веяло прохладой. А Дэйр за моей спиной был горячим, как печка, и крепко-крепко прижимал меня к себе.

— Вот и сон разгадали, — тихо хмыкнул князь, лениво щурясь. — Жуть, — добавил он чуть погодя. — Ладно, Дэйр — это лифт и пожар. А я кто? Меня в сне не было вообще? Сейчас обижусь.

Я хихикнула и попыталась шевельнуться. Так, судя по температуре — Ксиль вытянул свои ноги поверх наших с Дэйром. Ну точно, как кот, который на полном серьезе считает, что хозяева — это такие удобные подушки.

— Одни упреки, нет, чтобы посочувствовать… Хорошо, что хоть ты не в «охотничьем» режиме, — вздохнула я. Что-то мягкое щекотало спину. Ощущения подсказывали, что это один из вездесущих локонов Дэриэлла забился мне за шиворот. — А то мне бы приснилось, что я — средневековая ведьма, которую на костре жгут.

Ксиль расхохотался самым бессовестным образом. Кровать так затряслась, что Дэриэлл, устоявший перед моим воплем, недовольно заворочался и проснулся.

— Dess… — протяжно зевнул целитель. — Что здесь происходит? Уже утро? Ох, Нэй, прости, — он осознал наше интересное положение и попытался убрать руку с талии — я из непонятного чувства вредности не позволила — и дезертировать к стенке. Не вышло — мы и так лежали к ней вплотную. — Я во сне, машинально, — забормотал он.

Я ужасно пожалела о том, что не могу повернуться и разглядеть выражение его лица.

«Трогательно краснеет, — тут же наябедничал Максимилиан, продолжая довольно жмуриться и изображать ленивого и ни к чему непричастного кота. — А глазки такие сонные… Так бы и съел».

«Глазки?» — слабо удивилась я изменившимся пристрастиям Ксиля.

«Самого Дэйра, — поперхнулся смешком князь, и во взгляде у него появилось что-то странное. — Или искусал хотя бы… Не больно. Запустил бы зубы в эту беззащитную шею, вдохнул медовый запах, поймал бы языком соленые капли… — Максимилиан медленно облизнулся, а под одеялом вдруг стало жарче. — У аллийской крови совсем другой вкус…»

Ксиля уже откровенно несло. Заигрался в упыря, птенчик наш… Я хмыкнула и попыталась перевести все в шутку:

«Лучше, чем у меня?»

«Ну что ты, — серьезно успокоил меня князь. — Ты все равно самая… вкусная».

Отчего-то это прозвучало, как «самая любимая», и бутербродом я себя не почувствовала.

Хотя, наверное, обижаться надо было. Сравнивать возлюбленных с едой… Фи. Но, кажется, Ксиль имел в виду нечто иное. Голода в его голосе не было — было странное тянущее предвкушение, предчувствие удовольствия. Неправильного, но притягательного.

Максимилиан усмехнулся.

«Наслаждаться кровью и эмоциями близкого существа — для шакаи-ар очень личный контакт. Это не просто трапеза. Это как… Гм, — он внезапно смешался. — Ты еще слишком маленькая, чтобы понимать».

Я мысленно показала ему язык в ответ на «маленькую» и все-таки извернулась так, чтобы видеть лицо Дэйра, хотя бы искоса.

— Доброе утро, — улыбнулась я.

— Доброе, — эхом откликнулся Дэриэлл. Никакого стыдливого румянца я у него не заметила — то ли Ксиль себе что-то навоображал, то ли целитель уже успел справиться со смущением. Взгляд у Дэриэлла был задумчивым и нежным; челка слегка завивалась, как от влажности. — Хорошо спалось?

— Замечательно, — искренне откликнулась я. — Только под утро какая-то ерунда прикошмарилась, ну, это ничего. А тебе как спалось?

— Чудесно, — в тон мне ответил целитель и вдруг улыбнулся, чуть-чуть опуская ресницы — точь-в-точь как Ксиль: — Дивные сны и дивное пробуждение — с невестой в объятиях.

Кольцо под футболкой ощутимо потяжелело. Стало до жути неловко. Я вдруг как-то разом осознала, что меня обнимает взрослый мужчина. Ксиль со всеми его собственническими замашками ощущался, как кот — ну, спит, нагло растянувшись на хозяйке, ну, сопит себе… При этом обнимать его — все равно, что тискать мягкую игрушку. Он сам воспринимает это так, и его мироощущение передается другим…

А Дэйр чувствовал себя именно так, как сказал.

В постели.

С девушкой.

Со мной.

К щекам прилила кровь.

— Пойду умываться, — смущенно пробормотала я, пытаясь выпутаться из чужих рук и ног. Надо будет завернуться в одно из одеял, когда пойду в ванную — наверняка в холле опять мороз…

«Заодно и вместо халата сойдет», — мелькнула стыдливая мыслишка.

Всякая ерунда, вроде футболки на голое тело, по поводу которой я совершенно не заморачивалась, ночуя с Ксилем в обнимку, вдруг обернулась Очень Важными Деталями. Если Дэйр действительно воспринимает ситуацию так серьезно, то лучше отговорить князя от совместных ночевок. Раздобудем где-нибудь раскладушку, или эту кровать раздвинем, или протопим вторую комнату…

Я зыркнула из-под ресниц. Взгляд у Ксиля был до отвращения понимающим.

— Пустите, — тихо сказала я.

Дэриэлл без возражений, но с запинкой — будто бы сожалел об этом — убрал руку. А Ксиль вдруг изогнул бледные губы в невозможной, дразнящей улыбке. Синие глаза потемнели, словно небо грозой налилось.

— Пустить? Ты торопишься? — томно выдохнул он, склоняясь к моему лицу.

Я инстинктивно отпрянула — в защищающие объятия Дэриэлла. Тот повернулся, словно пытаясь защитить, спрятать меня — собой. Но не успел… А Максимилиан стремительно, хищно скользнул, накрывая нас обоих своим телом, прижимая так, что не вдохнуть…

Его кожа медленно теплела, будто внутри разгорался костер. Меня начало мелко потряхивать. Дыхание Дэйра шевелило волосы на затылке — прерывистое и слабое.

Жар со всех сторон, как на костре. Но почему-то совсем не страшно.

— Горячо? — вкрадчиво спросил Максимилиан. Голову повело. — А знаешь, почему?

Я хотела сказать что-нибудь — но сухие губы не слушались. Он был так близко… и Дэриэлл тоже. Тонкая ткань моей футболки и футболки Дэйра — не преграда.

Все ощущалось слишком четко — и напряжение в мышцах за моей спиной, и гибкая расслабленность тела, вжимающего меня в… в постель, надо думать так, да… И безумный, хаотичный, разобщенный ритм, в котором колотились наши сердца…

Гулкие, сильные удары — Дэриэлл.

Трепетание, как будто бабочка в плену ладоней — мое.

И — нарастающий темп, оглушающий, взвинченный, как взведенный курок, как сжатая пружина — сердце Ксиля.

Северного князя.

— Он сейчас полыхает, как печка, потому что голоден, — Ксиль выдыхал мне слова прямо в сухие, онемевшие губы.