Жертвы обстоятельств - Ролдугина Софья Валерьевна. Страница 65

В голове царила удивительная ясность — иллюзия, созданная несколькими часами сна. Я знала, что эта псевдободрость продержится всего полдня, а потом опять меня потянет в кроватку… Ну, если заранее не позаботиться о бодрящих зельях.

— Просыпайся, Нэй, — Дэриэлл с улыбкой взъерошил мои волосы. Челка и так стояла дыбом, а теперь и вовсе зачесалась назад. Я недовольно мотнула головой, чтобы пряди вновь упали на лицо и закрыли белесые паутинки шрамов, но пальцы целителя заботливо отвели волосы за ухо. — Честно говоря, я чувствую себя изувером, когда бужу тебя после четырех часов сна, но ты, кажется, много запланировала на сегодня.

Запланировала? О… точно.

— Ну, не такой уж ты изувер — четырех часов для отдыха вполне хватит, — машинально возразила я, садясь на кровати и отбрасывая одеяло. Свитер и носки с меня стащили, а футболку и брюки оставили — значит, раздевал Дэйр. Ксиль бы наверняка зашел дальше, нисколечко не стыдясь. — Погоди, ты сказал — четырех часов? — встрепенулась я, приходя в себя. — Так который уже час?

— Половина одиннадцатого, — успокоил меня Дэриэлл, вручая стопку одежды. — Времени вполне хватит. Ксиль просмотрел твою память и выяснил, что суд назначен на три часа дня. Ведь так?

— Так, — согласилась я, натягивая свитер. Спросонья движения были ужасно неловкими — то уронишь что-нибудь, то засунешь голову в рукав… К счастью, целитель и не думал меня подкалывать на этот счет. — Но Тантаэ еще нужно найти. А Ксилю — по лбу надо дать, чтоб в чужих головах не копался. Пусть в своей разберется сначала. То он пойдет к Акери, то не пойдет… О, кстати, а где наш князь? — спохватилась я. Максимилиана было не только не видно, но и не слышно — странно.

— Ушел на охоту, — лаконично ответил Дэриэлл, осуждающе хмурясь. В темно-зеленых глазах промелькнула тень недовольства. — Между прочим, охотиться он будет прямо в Академии. Прижмет в углу какого-нибудь студента… или студентку, — в голосе Дэйра отчетливо прозвучала ревность и эхом отразилась в моей душе. Да, до шакаи-ар нам с ним далеко. — И будет тянуть эмоции, жизнь и кровь. Пока обходится без смертельных случаев, ректорат смотрит на подобные развлечения шакаи-ар сквозь пальцы, — презрительно протянул целитель. — Люди, что еще скажешь. Попробовал бы князь поохотиться в Пределах.

— Аллийцев — миллионы, а людей — миллиарды, — заметила я и поморщилась — так цинично это прозвучало. — Я имею в виду, аллийцы привыкли ценить каждую жизнь. А люди — только жизни своих близких и тех, кто их касается, так или иначе. Ну, это и понятно — слишком мало времени, слишком быстрый мир.

— Да нет, дело в менталитете, в воспитании, — возразил Дэйр, и в глазах его зажегся азартный огонек. — Конечно, психические реакции во многом зависят от физических показателей, от продолжительности жизни, например, но в целом…

…После работы в лаборатории медовые волосы целителя все еще были собраны в узел на затылке, из которого выбилась всего пара прядей. Сережка-амулет поблескивала в ухе, как застывшая капля крови. Я невольно залюбовалась Дэриэллом. Он всегда-то был невероятно красивым, но когда увлекался чем-то, его красота приобретала особенный оттенок. Силле словно светился изнутри, как солнце — открытый, любопытный, живой, увлекающийся…

— …Человечество воспитывает детей в осознании того, что они принадлежат к некой семье, политической партии — словом, группе лиц. А мы, да и другие малочисленные расы, вроде равейн, шакаи-ар или ведарси — как часть народа. Понимаешь? — он взмахнул рукой, привлекая мое внимание. Взгляд невольно задержался на тонких, но сильных пальцах с коротко, по-целительски остриженными ногтями. Старые привычки не спешили отпускать Дэйра, что бы он ни говорил о том, что его дар и все с ним связанное остался в прошлом.

— Понимаю, — усмехнулась я, отводя взгляд. На самом деле ведь ничего не менялось. Споры о противопоставлении человеческой расы прочим велись в домике в Кентал Савал с завидной регулярностью. Я сейчас словно в детство окунулась, только вместо мамы отвечала Дэйру уже сама. — Именно поэтому люди легче принимают иных. Человек вполне может дружить и с шакаи-ар, и с аллийцем, не впадая периодически в приступы ксенофобии. Остальные без такого не обходятся, к сожалению.

Дэйр глянул на меня со смешанным выражением превосходства и обожания, как на заумничавшее дитя.

— Очень хорошо, Нэй, — произнес он тоном «Да-да, как скажешь, ягодка моя, только кашку кушай». — Но твой завтрак остывает, а кофе лучше пить горячим. Тем более что я в него добавил экстракт листьев беличьего дерева, а он выпадает в осадок при остывании до комнатной температуры…

— … и начинает горчить, — со вздохом закончила я за аллийца, и мы одновременно просияли улыбками. Все-таки алхимия — потрясающая наука. Когда полоса приключений закончится, обязательно займусь ей всерьез. Не очень-то мне хочется связывать жизнь с политикой и своим статусом эстаминиэль, а вот работать вместе с Дэриэллом…

Заманчивая перспектива.

Кстати, о перспективах.

— Послушай, Дэйр, — неуверенно протянула я, усаживаясь на край кровати и подхватывая со столика горячую чашку. — Как твои руки? И… дар?

Аллиец, стоявший ко мне спиной, вздрогнул и машинально спрятал руки в карманы. Точнее, попытался — в «рабочих» джинсах карманы были зашиты, и пальцы только бессильно скользнули по бедру, очертив аккуратный шов.

Когда Дэриэлл обернулся, в его глазах застыла странная смесь чувств — тщательно задавленная надежда и привычное разочарование.

— Ничего не изменилось, — бесцветно ответил целитель и осторожно присел рядом, избегая встречаться со мной взглядом. — Когда Ксиль выбил мне сустав, я был уверен, что чувствительность вернулась — так болела рука. И дар… отзывался. Очень странно, агрессивно. Почти неконтролируемо. Но я мог «выгнать» его на ладони через боль. Наш князь на себе это почувствовал, — с грустью улыбнулся Дэйр. Пальцы сжались в кулак — и медленно разжались, словно цветочный бутон распустился. «Пустоцвет», — пронеслось у меня в голове. — И теперь у него на шее приличный ожог. Будем надеяться, что после охоты сойдет. И что энергетический баланс восстановится… Я не смогу поправить все сам.

Последние слова его были пропитаны жгучим чувством вины. Мне даже показалось, что в комнате стало холоднее и темнее, хотя на самом деле солнышко уже вовсю заливало нашу сторону башни.

— Дэйр, не мучай себя, — я вздохнула и, допив залпом кофе, отставила чашку. Стеклянное донышко глухо стукнулось о деревянную поверхность стола. — Ты не можешь пользоваться даром всего месяц. А сегодня уже стало понятно, что есть подвижки, — я подсела ближе и несмело обняла Дэйра. Он инстинктивно подался к человеческому теплу, но потом вдруг застыл, глядя в сторону. По скулам начал разливаться еле заметный румянец. Я улыбнулась и потерлась щекой о напряженное плечо, чувствуя, как пульс у Дэриэлла ускоряется. Надо же, как быстро проблемы вылетели из головы! Надо запомнить способ. — Когда-нибудь все наладится. Может, даже быстрее, чем ты думаешь.

— Может быть, — с сомнением согласился Дэриэлл и вдруг улыбнулся, чуть поворачивая ко мне голову. В задумчивом взгляде промелькнула искорка насмешки — над собой или надо мной? — Конечно, все наладится, Нэй. Я не сомневаюсь. Если не вернется дар — займусь опять наукой. А то однажды тебе надоест мое нытье, и вы с Ксилем сбежите куда-нибудь на край света.

Я подавилась смешком. Это ревность, что ли? И к кому из нас?

— Даже Максимилиан тебя не бросит, а уж я-то — тем более. Так что хватит глупости говорить!

— Вот, к слову, интересный вопрос — зачем я нужен Северному князю, — вздохнул Дэйр, устало прикрывая глаза. Бедняга, он тоже целую ночь не спал… Аллийцы, конечно, выносливее людей, но все равно — не железные ведь. — В последнее время он слишком заботится обо мне, и забота эта весьма своеобразна. Есть подозрение, что шакарская кровь мне больше не требуется: приступов голода я почти не ощущаю, регенерационные и эмпатические способности постепенно исчезают. Но Ксиль теперь заставляет меня чуть ли не каждое утро прикладываться к его запястью.