Флирт - Гамильтон Лорел Кей. Страница 15

— Мы не будем из-за нее драться, Никки. Вспомни, кто ты. Вспомни свою профессию.

Никки моргнул одним глазом, который не был скрыт скейтерским чубом, — глаз стал янтарным, львиным. Он зарычал на своего приятеля.

— Никки, мы на работе.

Никки закрыл глаза, прижимая кулаки к бокам. Обхватил себя руками.

— У тебя глаза изменились, Джейкоб. Они перекинулись, блин.

При этих словах я повернулась к Джейкобу и увидела, что он моргает светло-желтыми глазами. Вообще-то они у него светло-серые, поэтому перемена к янтарным не так заметна, как у голубоглазого Никки. Но они оба чуть не перекинулись. Ликантропы такой силы не теряют самообладания посреди города на парковке. Такого просто не бывает.

Джейкоб обратил ко мне львиные глаза — на его человеческом лице они смотрелись, будто так и надо. А может быть, я слишком много смотрела в леопардовые глаза Мики, чтобы сейчас мне это казалось странным.

— Ты в охоте.

Я покачала головой:

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Понимаешь, — сказал он уже тише, беря себя в руки. Наклонился поднять пистолеты и добавил: — Сними наручные ножны, чтобы клинки можно было в них положить. Если ты сделаешь то, что хочет клиент, получишь все обратно еще до конца ночи.

Я честно не знала, что означает охота у львов-оборотней, но не стала с ним это обсуждать — просто начала отстегивать ножны.

— Отзовите снайпера. Не моя вина, что мы задержались.

Он кивнул, сунул один из пистолетов за пояс, другой отдал Никки, который его взял и спрятал под мешковатой майкой. Джейкоб достал телефон, позвонил и сказал в него:

— Временно отложено. Она сотрудничает. — Помолчал. — Да, продолжайте наблюдение. — Он повернулся ко мне — глаза снова стали по-человечески серыми. — Я знаю, что во время охоты полной власти над зверем у тебя нет, но если ты это повторишь в замкнутом пространстве, в машине, например, мы не выдержим сроков. Это значит, что следующий звонок, который я должен сделать снайперам, не будет сделан вовремя. Это понятно?

— Ты хочешь сказать, что вы оба можете забыть свою работу и мы в буквальном смысле протрахаем все сроки?

— Ты прекрасно сформулировала. Так что в наших общих интересах держать это дело под крышкой.

— Я постараюсь изо всех сил, — сказала я совершенно искренне и отдала ему ножны от обоих ножей. Мы оба очень старались не касаться голой кожи друг друга.

— Посмотри на меня, — сказал Никки.

— Не напирай, — предупредил Джейкоб.

— Львы терпеть не могут слабости — я просто хотел, чтобы она увидела. Если ее зверь будет знать, она может больше меня не захотеть, и приливы силы не вызовут между нами драки.

— Хорошая идея, — кивнул Джейкоб.

— Какая идея? — спросила я.

Никки убрал длинные светлые пряди с правой стороны лица — одного глаза у него не было. Пустую глазницу пересекал шрам ожога, захватывающий край щеки и закрывающий место, где полагалось быть правой брови. Я смотрела — потому что он хотел, чтобы я смотрела. Я не отворачивалась, потому что делила ложе с вампиром, по сравнению со шрамами которого рубец Никки выглядел детской игрой, хотя потеря глаза — это плохо. У Ашера были все части тела, которые ему полагалось иметь — просто некоторые из них размещались среди ожоговых рубцов.

Никки моргнул мне единственным голубым глазом, потом вернул завесу волос на место.

— Многие, особенно женщины, шарахаются от шрамов. У них на лице сразу отвращение или испуг. У тебя — ни того, ни другого.

Я пожала плечами:

— Если вы знаете всех, кто бывает у меня в постели, то должны понимать, что шрамы для меня не запрет.

— Ты про вампира со шрамами от святой воды, — сказал он.

Я кивнула.

Он несколько секунд подумал, потом кивнул в ответ.

— Наверное, ты видала и похуже.

— Дело не в похуже-получше, Никки, дело в том, что шрам — это просто одна из твоих черт. Не плохих, не хороших — просто твоих. — Я протянула левую руку внутренней стороной вверх, показала на бугорок рубцовой ткани на сгибе. — Вампир. — Показала на шрамы от когтей рядом: — Ведьма-оборотень. — Провела пальцами по ножевой ране, от которой изогнулся крестообразный шрам ожога. — Нож и ожог — от слуг-людей двух разных мастеров-вампиров. — Я показала плоский гладкий шрам на верхней части руки. — Это в меня стреляла подружка одного мерзавца. — Не боялась бы я засветить ножны на спине, я бы показала еще и шрам на ключице. — Есть еще несколько, но для них нужно более близкое знакомство.

Он посмотрел мне в лицо:

— Мало кто из оборотней-львиц захочет одноглазого самца.

— Это старый шрам, — ответила я. — Думаю, что ты сейчас вполне компенсирован.

Он кивнул.

— Но у меня есть слепая сторона в обеих формах — в драке это мешает.

— Я обычно сама за себя дерусь.

Он усмехнулся:

— Почему у тебя до сих пор и нет пары и твоя львица так и ходит в охоте. Если бы ты взяла себе пару, этого бы не случилось.

Поговорю с нашими местными львами — почему они этот вопрос обошли. Но надо в их защиту сказать, что я бы им не поверила — сочла бы, что это Хэвен пытается снова забраться мне в штаны после нашей ссоры. Так что они тут не виноваты.

— Это не просто охота, — сказал Джейкоб. — Это охота чертовски сильная. Никогда ни одна самка не заставляла меня так забыться.

— Значит, пар нет ни у кого из вас, — ответила я.

— Она права. Не только ее переборчивость довела до этого.

— Говорят, что мужчин определенного возраста и достатка тянет на женитьбу, — сказала я.

— Это ты нам «Гордость и предубеждение» цитируешь? — спросил Джейкоб.

— Боюсь, что да. Прошу прощения.

— Я бы все равно не узнал, что или кого ты цитируешь, — сказал Никки, и слышно было, что он не очень этим доволен.

— Но я понял, что ты этой цитатой хотела сказать, — вмешался Джейкоб. — У меня уже седеют волосы, а я не выбрал себе подруги, не завел территории, и в моем прайде только самцы, если не считать одной львицы. Но она мужчинами не интересуется и потому проблем не создает.

— Мы слишком много разъезжаем, чтобы заводить женщин и детей, — сказал Никки.

Джейкоб кивнул:

— Вот это я и говорю себе все время. А теперь, Анита, садись в машину. Работа у нас все равно остается. И помни, что я тебе сказал — насчет контролировать свою сторону проблемы. Ничего из того, что мы могли бы сделать, не стоит жизни твоих бойфрендов.

— Согласна, — ответила я от всей души.

Он вернул мне жакет. Я его надела поверх пустой кобуры, но большой нож все еще лежал у меня вдоль хребта.

Джейкоб придержал для меня дверцу, и я не стала протестовать против этой галантности, хотя в данной ситуации она была для меня еще более дикой, чем обычно. Никки сел за мной и прислонился к спинке моего сиденья.

— Мне очень жаль, что ты оказалась нашей работой, Анита.

— И мне жаль, — ответила я совершенно искренне, хотя причина, быть может, была иная.

Джейкоб сел за руль и сказал:

— Пристегнись. Если решишь делать глупости, это на пару секунд тебя задержит.

Я застегнула ремень.

— Значит, следуем твоему плану?

— Да, — ответил он. — Ничего не изменилось.

— Значит, вы все равно убьете тех, кого я люблю, если я не подниму мертвеца для вашего клиента?

— Да, — ответил он.

— Да, — подтвердил сзади Никки.

— Что ж, тогда все ясно.

— Да, — сказал Джейкоб, заводя машину, — все ясно. Ты убьешь нас, если сможешь и будешь при этом уверена, что это не поведет к смерти твоих мужчин. Мы тебя убьем, если ты нас вынудишь.

— Отлично, — согласилась я. — Теперь мы все знаем правила.

— Отчего ты не боишься? — шепотом спросил Никки у меня из-за спины.

— Страх не помогает.

— Бывают храбрецы, но всегда нюхом чуешь от них страх, и пульс у них ускоряется. А у тебя — нет. Ты действительно ничего не боишься.

— Если я буду бояться или злиться, у меня возрастет пульс, сердце зачастит, давление подпрыгнет и труднее будет держать в узде зверей. Джейкоб высказался ясно: я не могу себе позволить потерять над собой контроль в одной автомашине с вами.