Обещание - Пиколт Джоди Линн. Страница 64

Мозг Селены работал с невероятной скоростью.

— Обвинение строится именно на этом, — высказала она свои выводы вслух. — Он знал о ребенке, поэтому попытался устранить проблему целиком.

— Добавь еще поступление в колледж, и ты станешь похожа на С. Барретт Делани, — поддразнил ее Джордан.

— В таком случае все просто. Нужно строить защиту на двух столпах: мы добудем доказательства того, что Эмили была склонна к самоубийству, и доказательства того, что Крис не знал о ребенке.

— Рассуждать легко, — вернул ее с небес на землю Джордан. — Если он никому не говорил, это еще не значит, что он ничего не знал.

— Я поеду еще раз поговорю с Майклом Голдом, — сказала Селена. — Кое о чем упомянула и учительница рисования: о желании Эмили учиться за границей или посещать художественную школу. Возможно, именно она не хотела иметь ребенка.

— Самоубийство, на мой взгляд, довольно экстремальный способ избавиться от ребенка, — заметил Джордан.

— Нет, разве ты не понимаешь, что дело в давлении? Эта Эмили — перфекционистка, внезапно все ее планы рушатся. Она не сможет оправдать ожиданий окружающих, поэтому убивает себя. Конец истории.

— Очень мило. Жаль, что ты не старшина присяжных.

— Кончай базар! — весело воскликнула Селена. — Ее лечащий врач знал о беременности?

— По всей видимости, нет, — ответил Джордан. — В медицинской карте, которую передало обвинение, об этом ни слова.

Селена стала делать записи в блокноте.

— Можно попытать счастья в центре по планированию семьи, — предложила она. — Возможно, придется поднять учетные записи, но я посмотрю, может быть, смогу кого-нибудь разговорить. Второе, что я хочу сделать, — попытаться бросить зерна сомнения насчет того, кто принес оружие. Возможно, вызвать в качестве свидетеля Джеймса Харта и спросить, была ли когда-нибудь Эмили в оружейной комнате, знала ли, где хранятся ключи. Заставить присяжных посмотреть на случившееся под другим углом. Да, я встречаюсь с учителем Криса по английскому языку. Ходят слухи, что она считает Криса воплощением Христа.

Она замолчала, переводя дыхание. Подняла голову и встретилась с пристальным взглядом Джордана. На губах у него играла едва заметная улыбка.

— В чем дело? — удивилась она.

— Ни в чем, — отвернулся Джордан. Он провел рукой по шее, как будто пытаясь стереть краску смущения. — Абсолютно ни в чем.

Маловероятно, что какой-то врач захочет по собственной воле откровенничать с представителями лагеря защиты, пока их официально не вызовут повесткой в суд. Тем не менее правила в клиниках, специализирующихся на бесплатной пренатальной диагностике и гигиене беременных, были чуть другими. Несмотря на то что истории болезни не подлежали разглашению, у стен есть уши. Люди в больницах разговаривают, плачут, а окружающие их слышат.

Сперва Селена попытала счастья в клинике «Велспринг», даже не прибегнув к помощи похожей на курицу-наседку медсестры, сидящей в регистратуре. Потом она зашла перекусить в ближайшее кафе и с самым оптимистическим настроем направилась в центр планирования семьи. Центр располагался неподалеку от Бейнбриджа — всего две остановки на автобусе. Поскольку у Эмили собственного автомобиля не было, сюда она могла бы добраться без всяких проблем.

Центр оказался маленьким и лимонно-желтым и располагался в реконструированном здании в колониальном стиле. Медсестра в регистратуре носила высокую прическу с начесом, ее волосы были выкрашены в тот же лимонный цвет, что и стены, а брови густо подведены.

— Чем могу помочь? — поинтересовалась она.

— Я хотела бы побеседовать с руководителем центра, — сказала Селена, протягивая визитную карточку.

— Простите, но ее сейчас нет. Я могу поинтересоваться, по какому вы вопросу?

— Я работаю на стороне защиты в деле о предумышленном убийстве Эмили Голд. Вполне вероятно, что девушка недавно обращалась в ваше заведение. Я бы хотела поговорить с врачом, который ее осматривал.

Медсестра взглянула на визитку.

— Я передам вашу карточку главврачу, — заверила она. — Но предупреждаю: она сразу скажет, чтобы вы предоставили решение суда, чтобы взглянуть на историю болезни, если таковая у нас имеется.

— Великолепно! — сквозь зубы процедила Селена. — Спасибо за помощь.

Она увидела, как медсестра поворачивается к зазвонившему телефону, и пошла назад в приемную. Уже натягивая куртку, поймала взгляд медсестры с историей болезни в руках. Селена направилась к выходу, а та повела беременную на последних месяцах внутрь клиники.

Селена села в машину и завела мотор.

— Вот черт! — выругалась она и так сильно стукнула рукой по рулю, что сработал клаксон.

Меньше всего ей хотелось требовать истории болезни через суд, потому что это означает, что обвинение будет тут как тут, а кто знает, что расскажут в центре планирования семьи. Селена могла предположить, что Эмили Голд пришла вся в слезах и призналась, что ребенок от другого, а Крис грозился ее убить.

Она вздрогнула, когда в окно неожиданно постучали. Потом опустила стекло и увидела перед собой медсестру, которую заметила в клинике.

— Здравствуйте, — сказала та. — Я слышала, о чем вы просили.

Селена кивнула.

— Можно мне… сесть в машину? На улице холодно.

Селена увидела, что на ней только бледно-голубая сестринская форма с короткими рукавами.

— Прошу вас, — пригласила она, перегнувшись, чтобы распахнуть дверцу со стороны пассажира.

— Меня зовут Стефани Ньювелл, — представилась медсестра. — Я работала в тот день, когда пришла Эмили Голд. — Она глубоко вздохнула, а Селена принялась истово молиться. — Я вспомнила ее имя, потому что о ней очень много писали в газетах. Она приходила несколько раз. Сначала она говорила об аборте, но потом испугалась и все откладывала прерывание беременности. В клинике есть сестры-психологи. Знаете, всем женщинам необходима помощь психолога.

Селена согласно кивнула.

— Именно я консультировала Эмили Голд. Когда я спросила, кто отец ребенка, она ответила, что он не в курсе.

— Не в курсе? Именно так она и сказала?

Стефани кивнула.

— Я попыталась ее разговорить, но она упорно молчала. Каждый раз, когда я спрашивала, живет ли он в другом штате, знает ли о ребенке, она отвечала, что пока ничего ему не рассказывала. Нас учили помогать женщинам взглянуть на проблему со всех сторон, а не пытаться навязать им свое мнение. Эмили постоянно плакала, а я просто слушала. — Она поерзала на сиденье. — Потом я прочла в газетах об этом парне, который убил Эмили из-за ребенка. Я подумала, что это вранье, ведь он даже не знал, что Эмили беременна.

— Возможно, вам все же удалось уговорить Эмили сказать ему правду? Может, после одного из визитов в ваш центр?

— Возможно, — согласилась Стефани. — Но при каждой встрече Эмили повторяла одно и то же: она еще ничего не сказала отцу ребенка. И не хочет ничего ему говорить. А в последний раз мы виделись в день ее смерти.

Когда лязгнули тяжелые стальные двери, доктор Фейнштейн даже подпрыгнул, и Джордан тут же решил, что будет совсем нетрудно убедить его больше сюда не приходить.

— Сюда, доктор, — словно змей-искуситель, произнес Джордан, указывая на узкую лестницу, ведущую в комнату для свидания с адвокатом в тюрьме.

Надзиратель, отпиравший дверь, мрачно ухмыльнулся, продел пальцы под ремень и сообщил, что Крис уже идет.

— Интересный парень, — заметил Джордан, присаживаясь на стул в маленькой душной комнате.

— Вы о Крисе?

— Нет, о надзирателе. — Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на животе, наслаждаясь произведенным впечатлением: доктор Фейнштейн стал белее мела. — Помните правила этого свидания?

Доктор Фейнштейн с видимым усилием оторвал взгляд от двери.

— Правила? А-а, да. Но хочу еще раз повторить: моя главная цель — излечить разум Криса, и для его же блага необходимо в спокойной обстановке проанализировать тот период времени, когда его душевное здоровье было нарушено.