Коварная красота - Марр Мелисса. Страница 40

Он вел ее к выходу, и подданные провожали обоих довольными взглядами. Пролетая мимо в танце, фэйри улыбались Айслинн. А она шла, высоко держа голову, столь же уверенно, как тогда, когда пробиралась сквозь толпу к его столу. Наверняка видела под личинами их истинное обличье, но и бровью не вела, когда они оказывались слишком близко. Истинная отвага для видящей смертной.

А ведь она наверняка слышала голоса тех, кто оставался невидимым, не зная о ее даре, и подходил вплотную, а то и касался ее волос.

— Наша госпожа.

— Королева.

— Наконец явилась к нам!

Они ничего не знали о ее сомнениях и отчаянии. Видели только, что она пришла к королю и уходит вместе с ним. Слышали о том, что сказали Иолы на ярмарке, и верили: она та, кто освободит их и спасет. Возможно, они были правы.

— Летние девы в библиотеке говорили… — Айслинн покраснела, отвела взгляд. — Я так поняла, что они… э-э-э… встречаются со смертными.

Слышать это было больно. Думал он, что долгожданная королева будет к нему настолько равнодушна? Кинан стиснул зубы, но подтвердил:

— Да.

— Значит, и я могла бы…

Они подошли к двери, и Айслинн не договорила.

Стражник, чья личина после прихода Кинана успела украситься странными металлическими кольцами, ухмыльнулся девушке.

— Эш!

Она с той же уверенностью ответила ему широкой улыбкой.

— Еще увидимся.

Изумленный такой непринужденностью, Кинан повернулся к ней, собираясь спросить, что за отношения их связывают. Все лучше, чем обсуждать ее чувства к смертному.

Но едва они шагнули за дверь, как его обдало знакомой волной холода, от которого заломило кости.

— Это Бейра, — сказал он торопливо. — Держись рядом, пожалуйста. Идет моя мать.

— Я думала, ты живешь с дядьями.

— Да. — Он шагнул вперед, загораживая собою Айслинн. — Потому что Бейра категорически не способна ни о ком заботиться.

— Ну, ну, мой милый, не слишком-то любезно с твоей стороны.

И из мрака навстречу им выплыла королева Зимы — кошмар, преследовавший Кинана всю жизнь.

Ее личина позволяла видеть длинное серое платье, неизменную нитку жемчуга на шее, меховую накидку на плечах. Скрывала лишь глаза, в которых вечно шел снег, и сверкавший на губах иней. Но Кинан знал, что Айслинн их видит. Ей открыто истинное лицо его матери. От этой мысли ему стало не по себе.

Бейра вздохнула, обдав лицо Кинана леденящей струей воздуха, и сказала:

— Я решила, что мне следует взглянуть наконец на ту, о ком все говорят.

Она наклонилась и поцеловала сына в обе щеки.

Обмороженную прикосновением ее губ кожу пронзила боль, но Кинан ничего не сказал. Айслинн, к счастью, тоже промолчала.

— Знает ли та, другая, что ты уже выходишь с ней? — громким театральным шепотом спросила Бейра, указывая на Айслинн и морща нос.

Кинан сжал кулаки. Вспомнились ее угрозы в адрес Доний, и так захотелось дать волю гневу. Но рядом была Айслинн, пока еще уязвимая, и сделать это он не решился.

— Понятия не имею.

Бейра поцокала языком.

— Злость никого не красит, тебе не кажется?

Он не ответил.

Бейра легонько хлопнула в ладоши, снова обдав его волной холодного воздуха, и прощебетала:

— Ты не собираешься представить нас друг другу, милый?

— Нет. — Он так и стоял перед Айслинн, не подпуская к ней Бейру. — Думаю, тебе лучше уйти.

Бейра засмеялась, выпустив очередную волну холода, и у Кинана заломило все тело.

Он прикрывал собой Айслинн, чтобы ее не мог коснуться этот холод. Но она неожиданно вышла вперед и смерила Бейру презрительным взглядом.

— Пойдем отсюда, — сказала она Кинану и взяла его за руку.

В знак солидарности, не любви.

Куда исчезла встревоженная девушка, с которой он разговаривал в «Холме»? Сейчас Айслинн больше походила на воина. Одного из старой гвардии — из тех, что не умеют улыбаться даже в минуты радости.

Она была великолепна. Пока Кинан из последних сил пытался не дрогнуть под натиском холода Бейры, Айслинн вдруг притянула его к себе и поцеловала в обе щеки, пролив прикосновением нежных губ бальзам на обмороженные места.

— Терпеть не могу, когда над кем-то издеваются, — сказала она.

По руке его заструилось тепло, щеки загорелись жаром.

«Не может быть», — подумал Кинан. Перевел взгляд с Айслинн на Бейру.

Они стояли друг против друга с таким видом, словно готовились развязать войну, каких волшебный народ не видел тысячу лет.

Мысли Кинана смешались. Он посмотрел на мусорный контейнер, стоявший на улице чуть дальше, на бродягу, устроившегося на ночлег в коробке с тряпьем. Услышал шаги за спиной. Вдогонку спешили советники и стража.

Бейра шагнула вперед, потянулась белой, как кость, рукой к щеке Айслинн.

— У нее знакомое лицо.

Айслинн отступила.

— Не трогай меня.

Бейра засмеялась, и у девушки по спине пробежал неприятный холодок.

Ее обида на короля и нежелание становиться фэйри вдруг утратили всякое значение — в тот миг, когда Бейра обморозила Кинана. На смену им явилось инстинктивное желание защитить Кинана. Она порой испытывала такое желание по отношению к друзьям, но к волшебному существу — впервые. Возможно, это из-за того, как он смотрел на нее в клубе. Теперь она вдруг поняла, что он тоже в ловушке.

Бейра не в силах противостоять им обоим — королю и королеве Лета. Мысль явилась сама собой, и Айслинн поняла, что так и есть. Хочет она того или нет.

— Что ж, до следующей встречи, мои миленькие.

Бейра взмахнула рукой, из темноты выступили и встали по бокам от нее — точь-в-точь как фрейлины на портретах королевских особ — две старые ведьмы. В их истинном обличье, скрытом под личинами, не было ничего общего с мрачной красотой Бейры. Обе выглядели так, словно кто-то высосал из них жизнь: пустые, иссохшие оболочки с тусклыми глазами.

Все трое, не оглядываясь, неторопливо двинулись прочь. В следах Бейры сверкали осколки льда, как разбитое стекло.

Айслинн посмотрела на Кинана.

— Ну и мерзавка… Ты в порядке?

Он ответил ей благоговейным взглядом. Провел рукой по своему лицу.

Айслинн увидела, что синие пятна исчезли. Остались красные следы — там, где она коснулась его щек губами.

Тут подоспели оба его «дяди». Набежали стражники. Слишком поздно и слишком мало. Заговорили все разом:

— Она ушла?

— Ничего не случилось?..

Но Кинан их словно не заметил. Взял руку Айслинн, приложил к своей щеке.

— Ты это сделала.

— Что сделала? — Кто-то из фэйри сунулся ближе. — Ты ранен?

— Она… Бейра видела? — спросил Кинан. Глаза его засветились, в них расцветали крохотные фиолетовые цветы.

Айслинн покачала головой и отняла руку.

— Это ничего не значит. И ничего не меняет. Я просто… Не знаю, зачем я вообще это сделала.

— Однако сделала, — сказал он тихо, взяв ее руки в свои. — Понимаешь, как все изменилось?

Она вздрогнула.

Кинан смотрел на нее так, словно она и впрямь была теми самыми ключом и волшебной чашей, и ей снова захотелось бежать без оглядки. Бежать, покуда хватит сил.

— Мы собирались поговорить. Ты…

Айслинн забыла, что собиралась сказать, когда до нее дошло вдруг значение случившегося. Все было правдой. Она…

И думать об этом не хотелось, но все было правдой. Теперь она убедилась. Кинан тоже это понял. Айслинн покачала головой.

— Нам кто-нибудь объяснит, что произошло? — выступил вперед «дядя», который был постарше.

Кинан, не выпуская рук Айслинн, кивком велел всем приблизиться. И голосом, подобным рокоту далекого грома, объявил:

— Айслинн исцелила меня от прикосновения королевы Зимы.

— Я не думала… — попыталась возразить она, высвобождаясь.

Он так крепко ее держал, что у Айслинн вмиг пропало и дружеское чувство, и желание защитить.

— Она поцеловала лед Бейры, и он растаял. Она свела на нет прикосновение Бейры. Взяла меня за руку по доброй воле, и я стал сильнее. — Выпустив одну ее руку, Кинан снова коснулся своего лица.