Последняя битва - Прозоров Александр Дмитриевич. Страница 14

Полина резко встала, взмахнула рукой:

— Дядюшка, дядюшка, Андрей приехал!!!

Князь Юрий Семенович Друцкий внешне изменился мало. Та же тощая борода, тот же быстрый взгляд, те же постоянно шевелящиеся пальцы. Только чуть похудел, да кожа сморщилась еще сильнее, словно ссохлась, напоминая кору старого дуба. По возрасту он превосходил Андрея уже, поди, вдвое — но по-прежнему был хитер и энергичен, явно принадлежа к тому типу людей, которые живут благодаря молодости душевной, а не телесной.

— Андрей Васильевич! Как же я рад! Заждались, заждались…

Андрей вышел навстречу самому близкому родственнику своей жены, крепко его обнял, и они вместе вернулись под навес, уселись рядом. Княгиня, жестом отогнав прислугу, сама налила им вина.

— За встречу, друг мой! — с улыбкой поднял кубок Юрий Семенович. — Ну, рассказывай, князь, рассказывай! Как ныне Москва, как бояре с голодом справляются, отошли ли от сечи великой, много ли земель новых государь победителям нарезал?

— Много, княже, много, — ответил Зверев. — Почитай, на триста верст черту засечную на юг сдвинул. От Рязани и Тулы до самого сердца Дикого поля, от Оки и аж до Северного Донца. [5]

— А как друг твой, Михайло Воротынский? Цел ли? Живым ли из сечи вышел?

— Не беспокойся, Бог милостив к храбрым, — кивнул Зверев. — Ни одной царапины нет на воеводе.

— Славно, — перекрестился князь. — Имя сего славного витязя даже здесь многих в дрожь бросает.

— Это потому, что они еще не знают про опричного воеводу князя Дмитрия Хворостинина, — злорадно усмехнулся Андрей. — Он тоже един десяти стоит. Именно он сечу при Молодях и начинал, с горсткой детей боярских на орду несчитанную кинувшись. Он себя еще покажет. От одного взгляда нехристи драпать будут.

— Хворостинины — это отрасль князей Ярославских? — прищурившись, моментально сориентировался князь Друцкий. — Которые от Михаила Васильевича Хворостина род ведут? Если отец князя Дмитрия Иван, так мы с ним по матери родичи совсем близкие выходим, он мне вроде как внучатый племянник! Славно, славно. А князь Салтыков как, здоров ли?

— В Москве при пожаре угорел, — перекрестился князь Сакульский.

— Жаль, — вздохнул Юрий Семенович. — А я как раз грамотку ему отписать собирался… Царствие ему небесное… А Шереметевы ныне не в опале?

Князю Друцкому пришлось пересказывать все события последних лет довольно долго и подробно — несмотря на то что о многом дядюшка и так откуда-то хорошо знал. Пересказывать в мелочах: кто где погиб или возвысился, на кого наложили опалу, кого одарили поместьями, кто на ком женился, кого куда выдали замуж, кто вывел своих сыновей в новики и как отозвался на это Иоанн Васильевич. Причем, когда Зверев признавался, что не в курсе семейных праздников каких-то дальних родственников или не способен точно указать, к какой ветви одной и той же фамилии относится опальный боярин, — Юрий Семенович проявлял хорошо различимое неудовольствие — пусть и не выказываемое вслух. Расспросы продлились до сумерек. То есть не только до ужина, но и позднее, после чего дядюшка в задумчивости удалился, а Андрей оказался вымотан настолько, что даже не догадался в свою очередь расспросить князя Друцкого о его собственных семейных делах.

В покое и тишине Зверев просидел всего несколько минут. Не успел он допить и одного бокала, как под навесом появилась Пребрана, накинувшая на плечи пушистый и белоснежный пуховый платок. Она неуверенно задержалась у края стола, потом бесшумно, словно скользя над полом, дошла до отца, осторожно присела на самый краешек скамьи, опустив взгляд к столешнице. Прошептала:

— Карл сказывает, коли венчаться станем, я веру свою должна сменить.

— Вот как? — Андрей ощутил, как его губы расползаются в невольную улыбку. — И это все, что тебя волнует?

— Но ведь от веры православной отречься надобно! — недоуменно вскинула голову девушка.

— Я думал, ты кричать станешь: нелюб он мне! Страшен, противен! Не хочу, не буду! Лучше в монастырь! — откинувшись на столб за спиной, допил вино князь. — А ты сказываешь токмо, что с обрядом венчания нелады. Остальное все, стало быть, по душе?

Пребрана зарделась и снова потупила взгляд. Андрей вздохнул:

— Верует ли жених твой в Господа нашего, Иисуса Христа?

— Верует, — согласилась девушка. — Токмо они ведь схизматики. Католики то есть. Крестятся они неправильно.

— Тебя тревожит, что твой жених неправильно крестится? — вернул кубок на стол князь Сакульский. — Это так опасно?

— Странные ты речи ведешь, батюшка, — покосилась на него Пребрана. — Ровно и разницы меж верами нашими нет никакой.

— Есть! — немедленно согласился Зверев. — Только не помню, какая… Не подскажешь?

— Filioque, [6] — со странным акцентом тут же ответила дочь. — Вопреки постановлениям Второго и Третьего Вселенского Соборов католики ввели в восьмой член Символа Веры добавление об исхождении Духа Святого не только от Отца, но и от Сына.

— Ох ты ж ёкарный бабай, — аж крякнул от резанувшей ухо казенщины Андрей. Где она этого только нахваталась? — Ох уж эти еретики! То есть теперь Господу нашему Иисусу Христу они больше не молятся?

— Молятся. Но они сказывают, что благодать Божья не токмо от Бога-Отца, но и от Бога-Сына исходит.

Похоже, получившая в детстве хорошее монастырское образование Полина не преминула поделиться знанием с детьми.

— Ужас, — притворно охнул князь Сакульский. — Они оскорбили Иисуса?

— Наоборот, — загорячилась девушка, — они возвысили его до Бога-Отца!

— А разве Бог не триедин?

— Но благодать-то, дух святой даруется токмо Богом-Отцом, но не земным воплощением!

— Земное воплощение — это Иисус? — уточнил Андрей. — И значит, ему молиться не след?

— Иисус это тоже Бог, он искупление за грехи наши на себя принял! Как же ты этого не понимаешь?!

— Во многом знанье многие печали, — пожал плечами князь. — Если хочешь найти различия, то ты их обязательно найдешь. Если бы мне довелось вести своих холопов на штурм этого городка, то поверь, милая, я привел бы им куда больше доводов о различиях наших вер, нежели ты способна придумать. Если же мне пришлось бы оборонять его вместе с грандом Игулада-де-Кералем, я бы просто сказал, что мы помогаем нашим братьям-христианам. Было бы желание — а нужный ответ всегда можно обосновать легко и быстро. Поэтому, милая, давай вернемся к самому началу. Возможно, между поклонением Господу нашему Иисусу Христу и Господу нашему Иисусу Христу есть настолько страшная и непреодолимая катастрофа, бездонная пропасть, что ее и вправду невозможно преодолеть. Скажи мне, доченька, ты действительно хочешь добыть истину и ужаснуться этой разнице? Или, может статься, они просто крестятся неправильно, да и все?

— Но ведь это будет обман… — шепотом сказала Пребрана.

— Кого? Надеюсь, ты не думаешь, что можно обмануть Бога? Что для Бога правильное движение руки важнее искренности твоих молитв или праведности твоих поступков? Насколько я помню, среди его заветов есть «не убий, не укради, не прелюбодействуй», но нет ничего о форме крестов, высоте шпилей или количестве пальцев для правильного знамения… Хотя, конечно, если кто-то, кого я еще не видел, страшен, как болотный леший, и вызывает у тебя отвращение — мы можем обсудить важность этих тонкостей в богослужениях.

Девушка прикусила губу. Мотнула головой. Наклонилась и быстро поцеловала Андрея в щеку:

— Спасибо, папа… — вскочила и убежала.

— Надеюсь, это не звучало, как благословение?! — попытался окликнуть ее Зверев. — Я ведь его еще даже не видел!!!

Однако Пребрана его не услышала. Князь Сакульский пожал плечами и налил себе еще вина. Его долгое, почти месячное путешествие в неизвестность наконец-то закончилось. И мысль о том, что уже никуда не нужно скакать, торопиться, задумываться о ночлеге и раннем подъеме для нового перехода, все еще никак не могла уложиться в его сознании. Чистое южное небо перемигивалось звездами, в бассейне неслышно передвигались упитанные тени, на зеленую мраморную голову слетались белые бабочки с длинными пушистыми усиками. Кто-то вкрадчиво шуршал в лабиринте — видимо, ленивая кошка для него все-таки нашлась.