Дилемма любви - Дэнтон Кейт. Страница 9

Гордон внимательно наблюдал за ней. «Больше похоже на бегство», — подумал он.

Войдя на цыпочках в кабинет, чтобы посмотреть, как там Эшли, он невольно загляделся на ее ангельское личико. В своей красной пижамке она была похожа на одного из телепузиков. У него защемило сердце. Никто не сможет любить ее сильнее, чем он. И он пойдет на все, лишь бы она осталась у него.

Вернувшись в гостиную, Гордон растянулся на диване. Он хотел бы презирать Мэкки из-за того, что она собиралась разлучить его с Эшли, но сердце подсказывало ему, что адвокат Смит вовсе не безжалостный законник, который постоянно нападает на него, а вдумчивый юрист, который свято верит, что помогает матери, горячо любящей своего ребенка. Неимоверная преданность Мэкки своему делу внушала Гордону некоторую надежду. Надо открыть ей глаза на Бет и на истинные мотивы ее поведения.

На какое-то мгновение он отвлекся, засмотревшись на баскетбольное соревнование, но тут же его мысли опять вернулись к Мэкки. Впервые с тех пор, как Бет когда-то околдовала его мелодичным голосом сирены, появилась женщина, которая целиком завладела его вниманием. Красота Мэкки, ее честолюбие, ее чувственность…

«Эх ты, Гэллоуэй! Как был дураком, так им и остался. Наверное, ты слишком образован и воспитан и эти твои качества подводят тебя», — со злостью подумал Гордон. Как еще можно объяснить его увлечение женщинами, которые ему совершенно не подходят? Сначала Бет с ее «причудами», теперь Мэкки, которая не только с трудом переносит его общество, но к тому же имеет твердое намерение разделаться с ним в суде. Таким людям, как он, надо ходить с надписью на спине: «Вмажьте мне, да как следует!»

Гордон раздраженно схватил пульт и стал жать на все кнопки подряд, чтобы найти что-то очень интересное или, наоборот, что-то такое, от чего потянуло бы в сон. Ему было все равно, лишь бы отвлечься.

Когда утром следующего дня, в семь часов, Мэкки спустилась в гостиную, Гордон спал, свернувшись калачиком на диване. Черная футболка задралась вверх, а одеяло сбилось к ногам. Рубашку и брюки он швырнул вчера на стул, нисколько не заботясь, что они помнутся.

Мэкки быстро проскользнула на кухню. Когда струйка кофе начала стекать в кувшин кофеварки, Мэкки услышала, что Эшли проснулась и что-то лепечет. Не успела она подойти к своему кабинету, где стоял манеж с малышкой, как у дверей появился Гордон. Он даже не удосужился одеться — на нем были только трусы и футболка.

— Ой! — испуганно воскликнула Мэкки и отвернулась, краем глаза все же успев разглядеть, что ноги у Гордона длинные и стройные. Теперь действительно было что рассказать коллегам по работе, но, разумеется, никто ни о чем не узнает. Даже ее лучшая подруга Торика.

— Извините, — смущенно проговорил Гордон, словно только сейчас сообразив, что он не дома и надо было одеться. — Я думал, что вы еще спите.

«Особенно после бессонной ночи, когда я безуспешно пыталась отогнать непрошеные эротические видения», — подумала Мэкки.

— Не стоит. Раз вы проснулись, я вернусь на кухню, — сказала она. Вот он, родительский инстинкт: когда она проходила мимо него. Гордон даже не пошевелился, но стоило Эшли пискнуть в другой комнате, как он тут же бросился к дочери. — Эшли будет есть яичницу-болтунью? — спросила Мэкки, старательно отводя взгляд в сторону — перед ее мысленным взором по-прежнему стоял Гордон в футболке и трусах, хотя в действительности он пришел на кухню с малышкой на руках уже полностью одетым.

— Нет, лучше овсяные хлопья. Но я не откажусь. Вам помочь? — предложил Гордон.

— Лучше приглядывайте за Эшли. Моя кухня совершенно не приспособлена для ребенка.

Гордон дал малышке хлопья и нарезанный кружочками банан, а Мэкки приготовила завтрак для взрослых — яичницу, поджаренный хлеб и кофе.

Они ели молча. Тишину нарушало лишь воркование девочки.

Вытерев рот бумажной салфеткой, Мэкки бросила взгляд на часы: они показывали четверть девятого.

— Бет приедет с минуты на минуту. Мне кажется, вам лучше уехать до того, как она окажется здесь, — сказала Мэкки. Гордон несговорчиво посмотрел на нее, и ей пришлось перейти на умоляющий тон: — Вы представляете, какой сейчас разгорится скандал?

— Ну дайте мне хоть маленькую отсрочку, — попросил ее Гордон.

— Сделайте то, что я прошу. Вам и так вернут Эшли сегодня вечером, — настаивала на своем Мэкки.

— Хорошо, — сказал он, смирившись. — Но прежде, чем меня выпроводят отсюда, могу я выпить кофе? — Он протянул руку к кофейнику. — Я всегда выпиваю утром по две чашки.

Мэкки встала, достав чашки, протянула одну Гордону. Когда он выпил кофе, Мэкки с Эшли на руках проводила его до дверей.

— Ну, пока, дорогая, — сказал Гордон, прощаясь с дочерью. — Папа должен идти. Твоя… твоя… Бет будет играть с тобой, и Мэкки тоже. — Он поцеловал малышку в щечку и лобик.

Эшли заулыбалась и начала что-то ворковать. Он поцеловал ее снова.

Эшли продолжала что-то говорить на своем языке, показывая на щеку Мэкки.

— Все мои поцелуи — только тебе, малышка.

Эшли стояла на своем, показывая на Мэкки.

Гордону ничего не оставалось, как наклониться и поцеловать Мэкки в лоб. От нее исходил легкий запах цветочной смеси… жасмина… ландыша… чего-то еще. Он слегка коснулся губами ее лба и быстро отстранился.

Но это не удовлетворило Эшли.

— Сюда, — сказала она, показывая на губы Мэкки.

Поколебавшись, он чмокнул Мэкки в губы так, словно она была маленькой девочкой.

— Я сделал это, чтобы дочь не расплакалась, — неуверенно сказал он.

— Разумеется! Что за вопрос! — просто ответила Мэкки.

Сказав «до свидания», Гордон погладил Эшли по головке и пошел к своей машине. «Черт бы меня побрал! Я поцеловал ее только из-за Эшли!» — оправдывался он перед самим собой, все еще чувствуя сладковатый запах духов. В другое время, при других обстоятельствах, он сжал бы ее в объятиях и поцеловал бы по-настоящему… «Подумай об Эшли! Подумай об Эшли!» — предостерег его внутренний голос.

Примчавшись к Мэкки в половине двенадцатого утра, Бет сразу бросилась к дочери.

— Привет, моя дорогая малышка, — проворковала она, наклоняясь к Эшли, игравшей в манеже. — Мэкки, ради Бога, извини. У моей машины отказала сигнализация. Пришлось устанавливать новую.

— Твоя машина словно взбесилась! — заметила Мэкки, выдержав паузу.

— И не говори! Помоги-ка мне собрать вещи Эшли.

Женщины собрали все, что привез для дочери Гордон. Погрузив малышку и ее гардероб в «хонду», Бет уехала. Было двенадцать часов дня.

Вернувшись в дом, Мэкки была поражена воцарившейся в нем гнетущей тишиной. Впервые за два дня она осталась одна, и сейчас одиночество ощущалось особенно остро.

Обычно Мэкки в такое воскресенье устраивалась поудобнее в постели с большой чашкой горячего кофе и со свежим номером «Даллас морнинг ньюс». Часто, устав за неделю, она разрешала себе поспать дольше обычного.

Но сегодня она не могла сосредоточиться на чтении газеты, а о том, чтобы подремать, не было и речи. Она не находила себе места, переживая, что разрешила Бет забрать Эшли. «А вдруг с малышкой что-нибудь случится?» — с ужасом подумала Мэкки, но тут же постаралась отогнать тревожные мысли. Ей необходимо взять себя в руки. В конце концов, малышка и ее мать теперь вместе. Именно за это воссоединение она, как адвокат Бет, и боролась все эти недели. Встревоженная и расстроенная, Мэкки встала и принялась наводить порядок в кладовке, чтобы как-то занять руки и голову.

Ровно в пять раздался звонок в дверь.

— Я приехал пораньше. Вы не возражаете? — сказал Гордон. — Сегодняшний день кажется бесконечным.

— Бет подъедет примерно через час, — предупредила его Мэкки.

— Понятно. Тогда я подожду в машине.

— Ну что вы, входите. С прошлого вечера осталось немного вина. Налить?

— Нет, спасибо. Когда я за рулем, я не пью, тем более если повезу Эш.

— Тогда могу предложить кока-колу.