Уроки соблазна - Престон Фэйрин (Фей). Страница 10

Он протянул к ней руку, но не дотронулся до нее, затем стал обводить рукой контуры груди, при этом не касаясь ее:

— Твоя грудь совершенна… высокая… упругая… как раз такая, как надо.

Пожар вспыхнул у нее внутри. Она задыхалась.

— Не мог бы ты убраться отсюда, черт побери?

Он уронил руку.

— Не забудь про цену, дорогая, сегодня только первый урок. Дело нелегкое, но, когда ты получишь Деса, оно будет того стоить.

Он замолчал, пристально смотря на нее.

— Не так ли?

— Уйди. И не зови меня «дорогая».

Он усмехнулся:

— Хорошо, как пожелаешь.

Как только Колин ушел, она прижалась лбом к двери гардеробной. Если это только первый урок, вряд ли она выдержит остальные. Настоящее крещение огнем!

Но, если она после всего этого выживет, все остальное будет медовым пирогом. Между прочим, Колин сказал «когда ты получишь Деса». «Когда», а не «если». Значит, он твердо намерен помочь ей заполучить Деса. И если это произойдет, все остальное уже не важно. Она согласна на любую цену.

Джилл глубоко вздохнула, натянула другие трусики и встала перед зеркалом. Непроизвольно провела рукой по платью, разглаживая ткань, потом критически оглядела себя. Колин прав. Платье действительно лучше смотрелось без лифчика, хотя было видно, что на ней его нет.

Она замерла. Колин знал форму и размер ее груди. Прошлой ночью головная боль и лекарства одурманили ее, хотя сознание она не теряла. Он раздел ее, но не ласкал. Если бы он делал это, она бы запомнила. Ее груди начали болеть при мысли о том, как его руки касаются их, ласкают, оценивают… Большие руки, длинные пальцы… Каково чувствовать их прикосновение? Она застонала, испугавшись своих ощущений.

— Все в порядке?

— О, просто прелесть.

— Прелесть? Хм…

Она услышала смех в его голосе. Покачала головой, выключила свет и вышла из гардеробной.

— Ты выглядишь… замечательно. — Он скрестил руки на груди, взгляд был серьезный, но она не могла забыть голод в его глазах, когда он впервые увидел ее в этом платье.

— Спасибо, я думаю…

Он усмехнулся.

— Извини, если все это кажется тебе оскорбительным.

Джилл поежилась. Почему она так эмоционально реагирует на попытки Колина помочь ей?

— Не оскорбительно, просто как-то по-другому.

После строгого отцовского воспитания надеть платье, совсем не такое, к каким она привыкла, да еще без лифчика, — это было тяжелое испытание.

— Тогда я надеюсь, ты не оскорбишься, если я скажу, что надо изменить цвет ногтей на твоих ногах.

— Но почему? Они розовые.

— Слишком бледные.

Она вытряхнула содержимое синей сумочки и отобрала то, что ей понадобится, чтобы переложить в розовую.

— Надеюсь, Колин, у тебя хватит сил пережить это.

— Не сомневаюсь, но, прежде чем мы пойдем, надо будет еще кое-что сделать.

— И представить себе не могу, что еще?.. Ты предусмотрел все детали…

Он сделал шаг к ней. Она инстинктивно отпрянула.

Он улыбнулся:

— Чего ты боишься, Джилл?

Хороший вопрос. Чего она в самом деле боялась? Того, что это может доставить ей удовольствие? Или быть с ним рядом слишком много времени?

— Я ничего не боюсь.

— Хорошо, тогда постой спокойно хотя бы минуту. — Он потянулся и вытащил шпильки из ее волос, позволив им упасть на ковер.

— Что, черт возьми, ты делаешь?

— Так лучше, пойдем.

— О, нет, погоди, мне нужно кое-что взять. — Она бросилась в гардеробную и вернулась закутанная в вязаную шаль: — Ночной воздух может быть прохладным. — Выражение ее лица было решительным, и он не стал возражать.

Только улыбнулся.

— Конечно, пойдем.

Внезапно она вспомнила:

— Подожди, ты не сказал мне, куда мы идем!

— «Миднайт блюз». Это новый блюз-клуб в Дип-Эллиум.

— Блюз, ладно. И вот еще что… Пожалуйста, скажи мне, если мы встретим там кого-нибудь, кто меня знает…

— Вряд ли…

Она недоверчиво посмотрела на него:

— Ты уверен?

Его глаза вспыхнули смехом.

— Признаться, я понятия не имею, где наши знакомые проводят сегодняшний вечер, но клуб совсем новый, и не все его знают. — Его глаза продолжали смеяться. — Кроме того, что плохого в том, если даже они увидят невероятно желанную женщину? — Он положил руки ей на плечи и, когда она попыталась отпрянуть, придержал ее. — Расслабься, Джилл, — его голос был мягким, как шелк. — Ты сегодня прекраснее, чем когда-либо.

— Не трогай дверную ручку!

Смутившись, Джилл резко обернулась к нему.

— Почему?

В ответ он улыбнулся ей одной из своих неотразимых улыбок — ленивой, расслабленной, интригующей.

— Потому, Джилл, что женщина должна ждать, пока мужчина пригласит ее на свидание, откроет ей дверцу машины.

Слова возражения застыли у нее на языке. Она сглотнула. Терпеливо дождалась, пока он откроет дверцу, и скользнула на сиденье. Он проследил, чтобы юбку ее не защемило дверцей, и аккуратно захлопнул ее.

Колин обошел машину, плавно опустился на сиденье и вырулил на дорогу, ведущую в центр, — и тут она поняла, что начинает чувствовать себя как женщины, с которыми он встречался. Уделяя все свое внимание женщине, как сейчас ей, Колин был невероятно сексуален.

Он взглянул на нее:

— Не так уж сложно позволить мне открыть для тебя дверцу, разве я не прав?

— Да. Но поскольку женщины могут с таким же успехом открывать дверцу, как и мужчины, это глупая традиция; впрочем, если такая мелочь помогает мужчинам сохранить свое «эго», я не возражаю, хотя, как я уже сказала, это глупо.

Он кивнул:

— У тебя такой тон, будто это тебя расстраивает.

— Прости, но ты просишь меня повернуться сразу на сто восемьдесят градусов во всем, что касается моей одежды, а это означает, что мужчина, точнее такой мужчина, как Дес, ценит внешность выше интеллекта. Это кого хочешь расстроит.

— Мужчина сперва обращает внимание на то, как женщина выглядит. Но удержать его, не обладая ничем, кроме приятной внешности, не так-то просто.

— Правда? — Ей никогда не приходила в голову такая мысль.

Он кивнул.

— Ты должна удержать внимание мужчины после того, как он обратил его на тебя. Давай посмотрим правде в глаза, ты — потрясающая женщина, при этом сразу даешь понять мужчинам, что не интересуешься ими, если, конечно, они не могут быть полезны в твоем бизнесе.

— Неужели я такая плохая?

Он улыбнулся:

— Увы.

Она обдумала его слова.

— Из того, что ты сказал, следует, что я выгляжу потрясающе?

Он посмотрел на нее.

— Дорогая, поверь мне, в этом нет никаких сомнений.

Она задрожала от удовольствия. Надо было бы напомнить ему, чтобы он не называл ее «дорогая», но сейчас это было невозможно. Она — впервые в жизни! — почувствовала себя красивой и желанной, и это не имело никакого отношения к платью. Удивительно, но все дело было в Колине. Знает ли он об этом? Может быть, это часть его плана по превращению ее в роковую женщину?

Кончиками пальцев она подобрала свое ярко-розовое платье.

— Откуда ты знал, как это платье будет смотреться на мне? На вешалке оно наверняка выглядело совсем по-другому. Откуда ты узнал мой размер? Оно и вправду сидит превосходно. Ты даже туфли нашел ему в тон!

Он пожал плечами, повернул руль.

— Повезло, наверно.

— Не может быть, везение тут ни при чем. У тебя, должно быть, большой опыт покупки одежды для женщин.

— По правде говоря, нет, но я быстро учусь. И потом, не забудь, я приобрел опыт, проведя прошлую ночь в твоей постели.

Джилл закатила глаза. Опять эта ночь. Он может быть уверен: доживи она и до ста лет, ей не забыть эту ночь. Ни головная боль, ни лекарства, ни затуманенное сознание не помешали ей запомнить то, что она провела ночь в его объятиях.

— Я заплачу за платье и туфли. До последнего цента.

— Как хочешь. Кстати, у тебя было время взглянуть на мои идеи по поводу наших участков?

Это вернуло ее к реальности. Он напомнил о том, ради чего согласился помочь ей. Но это не принесло облегчения. Джилл закусила губу. Если она в чем-то хорошо разбиралась в этом мире, так это в бизнесе. Не было ничего важнее бизнеса. Так почему же у нее такое ощущение, словно миллионы бабочек порхают у нее внутри и кровь вскипает в венах? Как у девочки-подростка на первом свидании.