Кофе для невлюбленных - Ролдугина Софья Валерьевна. Страница 27

Выполнить задание Эллиса оказалось проще, чем я думала. Достаточно было оборонить при леди Клэймор, что у меня есть возможность «попросить об одолжении» одного из величайших художников современности, самого Эрвина Калле, и добавить, что он ищет модель благородного происхождения для портрета в образе Королевы-Невесты, Маргариты Первой. Глэдис, неравнодушная к самой романтической истории аксонской короны, не могла не обмолвиться об этом в разговоре с мужем, а тот наверняка поделился сплетней со своим другом, мистером Юстином.

Я справедливо ожидала, что вскоре мне придет письмо от сэра Харрингтона, однако ошиблась.

— А неплохо тут у вас, леди Виржиния! — с бесцеремонным очарованием человека доброго, но дурно воспитанного, заявил мистер Юстин, едва переступив порог «Старого гнезда». — Здравствуйте! Найдется глоток кофейку для страждущего, или мне на стороне поискать? Хе-хе!

— Добрый день, мистер Юстин. Разумеется, найдется. Мадлен принесет меню и подскажет, что выбрать, — улыбнулась я и вернулась к прерванной беседе с виконтессой Стормхорн.

Конечно, расследование расследованием, но никогда графиня не будет обслуживать нувориша. Да и грузная седая леди Стормхорн — одна из старейших посетительниц кофейни, присутствовавшая даже на первом открытии и знавшая леди Милдред лично. И пускай, по большому счету, общих тем у нас не было, но я всегда присаживалась за столик виконтессы хотя бы на четверть часа и заводила непременный разговор о погоде, политике и «чудесных прежних временах».

— Леди Виржиния, а ваша служанка, выходит, немая? — раздался изумленный возглас, и завсегдатаи кофейни начали оборачиваться к столику, за которым расположился шумный гость.

Виконтесса Стормхорн насупила белые, как молоко, брови, теряющиеся на таком же белом полном лице.

— Не мне вам советовать, леди Виржиния, но это человек не нашего круга. Вы понимаете, о чем я говорю, — заметила она громогласно, как водится за глуховатыми людьми.

Я только плечами пожала.

— Разумеется, понимаю. И надеюсь, что мистер Юстин не станет часто навещать мою кофейню. Впрочем, ровно то же самое говорили и о миссис Скаровски.

— Что ж, леди Виржиния, между несколько эксцентричной поэтессой и богачом, полагающим, что деньги ему откроют все двери, есть некоторая разница, — леди Стормхорн поджала пухлые губы, тщательно подведенные краской. — Пожалуй, сегодня я изменю своей привычке читать за чашечкой кофе романы до трех пополудни.

— Понимаю, — с искреннем сожалением вздохнула я. Мэдди процокала каблучками через весь зал с таким лицом, будто разрывалась между смехом и желанием опустить кое-кому на голову поднос, и скрылась на кухне. — Жду вас в следующую субботу, леди Стормхорн.

— Если небеса будут милостивы.

Я направилась следом за Мэдди, но на середине пути была остановлена окликом:

— Леди Виржиния, а можно вас на словечко-другое? Ну, тут в нашем «Ярби» дельце одно образовалось…

— Разумеется, — ослепительно улыбнулась я, полуобернувшись. — Подождите некоторое время, мистер Юстин.

На кухне у меня, конечно, нашлись срочные дела. Сначала — степенный разговор с Георгом о поставках специй, после которого мы сошлись на том, что давненько не было обновлений в меню, и не пора ли вспомнить о незаслуженно забытых старинных рецептах. Например, о горячем шоколаде с перцем. Осенью, с приходом холодов, такой напиток наверняка будет иметь успех. Затем я немного помогла миссис Хат с порцией пирожных — миндальные сегодня были необыкновенно популярны, сделанных запасов не хватило. Потом из общего зала вновь вернулась Мадлен, изрядно позабавленная, и разыграла чудную пантомиму. Грусть всеми заброшенного мистера Юстина, отчаявшегося завязать разговор с завсегдатаями кофейни — еще бы, после громкого объявления, что Мэдди всего лишь «немая служанка!» — получилась такой трогательной, что я сжалилась над бедолагой и все-таки снизошла до беседы с ним.

Спустя всего-то два часа — сущая малость, право. Имеет ведь леди право на каприз?

— Вижу, кофе с лимоном и льдом пришелся вам по вкусу, — улыбнулась я и села за столик, придержав юбки из легкой голубой ткани. — Занятно. Летом этот напиток пользуется большим спросом, но постоянный поклонник у него только один. Мистер Калле, слышали ли вы о таком художнике?

— Вот так совпадение! — неподдельно удивился мистер Юстин, и его мышиные глаза-бусины заинтересованно заблестели. — Знаете, леди Виржиния, я ведь хотел с вами именно о нем поговорить, да. Тут слухи такие ходят, будто бы с этим мистером Калле дружбу водите?

— На что вы намекаете, мистер Юстин? — я продемонстрировала фамильный «ледяной» взгляд Валтеров, хотя про себя посмеивалась. Дерганный, говорливый гость действительно был презабавен — неудивительно, что даже Мадлен не смогла злиться на него долго.

— Ох, боже правый! Ничего такого, клянусь… э-э… памятью моей матери!

Тут я нахмурилась уже вполне искренне.

— Кажется, ваша достопочтенная мать еще жива, мистер Юстин. Или я ошибаюсь?

— Нет-нет, живехонька. Только память у нее один день есть, другой нету, так что для меня она дороже всех сокровищ.

— То есть, то нет… Вы часто клянетесь и редко держите клятвы? — строго произнесла я и, отметив, что мистер Юстин наконец-то смутился, улыбнулась: — Это была шутка.

— И жестокая, леди Виржиния, — нервно рассмеялся он. — Ну, так что со слухами — врут или нет?

— Не врут, — я и бровью не повела. — Мистер Калле — давний клиент «Старого гнезда» и мой добрый друг. А почему вы спрашиваете?

— У меня к нему дело есть. Надеюсь вот, что вы поспособствуете, так сказать, — откровенно признался мистер Юстин. — У сэра Харрингтона свадьба скоро. А он у нас везунчик, каких мало — выигрыш за выигрышем, каждый третий — точно его. Но все деньги он, видите ли, клубу отдает, — хитро улыбнулся председатель. — Так что мы тут посоветовались и решили ему подарить кое-что, что за деньги вроде как не купишь.

— И что же это?

— Да художника вашего, — заговорщически подмигнул Юстин. — Генри все мечтает свою невесту увековечить на портрете, а этот самый Эрвин Калле ищет себе модель благородную. Так почему бы их не свести?

Я с деланным сомнением покачала головой:

— Не могу обещать, что портрет потом достанется сэру Харрингтону. Многие картины мистер Калле оставляет в своей галерее, другие выкупаются на традиционных аукционах. Без очереди может приобрести картину лишь Королевский музей.

— В том-то и вся соль, леди Виржиния! — азартно откликнулся Юстин. — Мы подарим ему то, что подарить невозможно — картину самого Эрвина Калле. Так вы поможете нам, а? — подался он вперед. — Замолвите словечко перед художником?

Согласиться сразу? Пожалуй, нет. Да и разговор с Георгом навел меня на некоторые мысли… Я опустила взгляд и кокетливо улыбнулась.

— Мистер Юстин, в газетах пишут, что вы заинтересовались океаническими перевозками с Нового Континента?

— Предположим, — насторожился он.

— А я весьма заинтересована в редких сортах кофе и специй и как раз ищу компанию по перевозкам, — я многозначительно умолкла. Некрасивое лицо мистера Юстина озарилось светом понимания. Такой разговор был уже понятней.

— Соглашение, ведущее к взаимной выгоде для сторон? — довольно ухмыльнулся делец. Облик его словно окутался волшебной вуалью Гармонии, как в старинных мифах. Вот что значит оказаться в привычных условиях! — Что ж, обсудим подробности…

— …обменявшись деловыми письмами, — улыбнулась я. — Позднее. В этой кофейне не принято говорить о делах. А мне нужно теперь написать мистеру Калле и обрадовать его новостью о том, что модель для его картины наконец-то нашлась.

Только произнеся это, я осознала внезапно, что не знаю, сумел ли Эллис уговорить художника. Мистер Калле мог и заупрямиться. Все свободное от расследования время он пропадал в мастерской. Мои обороненные невзначай слова о портрете Патрика Мореля упали в благодатную почву. Эрвин сделал уже множество набросков, а неделю тому назад обрадовал меня новостью о том, что приступает уже к картине.