Кофе для невлюбленных - Ролдугина Софья Валерьевна. Страница 33

Туда-то я и прошла.

Пока Эллис перебирал бумаги на рабочем столе и разглядывал какие-то пятна краски на полу, я направилась к картинам. Этюды и карандашные наброски были закреплены на широкой доске. Женский профиль, локон падает на высокий лоб; три наброска подряд — только улыбка и едва намеченный контур лица, глаза густо замазаны грифелем — неужели это Патрик Морель?

Горло у меня болезненно перехватило. Я поспешно отвернулась. Где сейчас Эрвин Калле, о чем он думает?

— Да хранят его небеса, — шепнула я тихо, стыдясь такой простой и неказистой молитвы. — Пускай он вернется…

Из всех картин раскрыта была только одна. Пока — всего лишь эскиз и проработка полутонов. Мелкие и сложные элементы — глаза, руки, волосы — Эрвин уже наметил, но не прорисовал. Однако образ уже просматривался. Знаменитое «крылатое платье», взметнувшиеся под ветром белые юбки, корона в одной руке и письмо в другой — Королева-Невеста на Эйвонском Горбу. История твердила нам, что в реку полетело именно письмо. Но уже сотни лет будоражили человеческие умы невероятные предположения о том, что было бы, если Маргарита Первая предпочла бы не престол, а брак с простым рыцарем. Наверное, тогда не ходили бы в народе прекрасные легенды о королеве, оставшейся верной своему несбывшемуся жениху и хранившей подвенечное платье до самой смерти…

Королева-Невеста. Символ чистоты и самопожертвования. И Эрвин выбрал моделью для нее ту, что, возможно, посвятила себя убийствам и обману?

И тут меня осенило.

— Эллис, — позвала я хриплым от волнения голосом. — Кажется, я знаю, где может быть мистер Калле. На Эйвонском Горбу.

— Что? — детектив развернулся на месте, как пружина, и прошил меня взглядом. — Повторите, что вы сказали, Виржиния.

— Эрвин Калле, — я слегка запнулась на имени, но быстро взяла себя в руки. Не время для неуверенности и страхов. Надо действовать. — Он может быть на Эйвонском Горбу. Видите картину? Над ней Эрвин Калле работал в последние дни. Королева-Невеста на мосту, делает выбор между сердцем и долгом… Вы понимаете?

— Продолжайте, — качнул головой Эллис и, как зачарованный, шагнул ко мне — ближе, еще ближе… — Это интересно.

— Мисс Найс, скорее всего, довела до самоубийства Патрика Мореля. Но в то же время она кажется Эрвину Калле прекрасным созданием, как с небес сошедшим. И вот представьте себе, что думает Эрвин, — я постепенно входила в раж. — Подозрения в страшном преступлении могут оскорбить невиновную; но что, если он, Эрвин, полюбил девушку, сгубившую его друга, единственного близкого человека? Вот он, выбор между тем, что говорит сердце, и долгом перед мертвым Патриком Морелем! Эрвин размышляет об этом и каждый день работает над картиной Королевы-Невесты. А Маргарита Первая сделала свой выбор именно на Эйвонском Горбу…

— Достаточно! — прервал меня Эллис и то ли нервно, то ли с предвкушением облизнул губы — розовые и нежные, как у романтической девицы. Никогда еще я не видела его таким взволнованным и одновременно сконцентрированным на одной цели. Словно вся огромная энергия, заключенная в этом невероятном человеке, вдруг вырвалась наружу, заряжая сам воздух вокруг него трескучим электричеством. — Я все понял. Картина стала точкой фиксации его мании, его одержимости. Он рисовал Королеву-Невесту с убийцы — но видел на ее месте себя. Да. Эрвин Калле может быть на мосту… Или уже в водах Эйвона.

— Не говорите таких страшных вещей!

— Я просто предполагаю, — светло, как невинный ребенок, улыбнулся Эллис и крикнул, обращаясь к кому-то в дальней комнате: — Гиббс, придет напарник — пошли его на Эйвонский Горб! С подкреплением. Я сам туда иду прямо сейчас. Понял?

— Так точно! — отозвались звонким мальчишеским голосом. — Будет сделано! Подкрепление на Эйвонский Горб, срочно!

— Молодец, парень! — и детектив оглянулся ко мне: — Виржиния, вы со мной?

— Разумеется!

Никогда еще не приходилось мне ехать в кэбе, несущемся с такой скоростью! В последнее время я привыкла к более плавному и тихому движению автомобиля и сейчас не знала, за что цепляться — за сиденье или за Эллиса, которому тряска и грохот были нипочем. На поворотах кэб заносило, иногда вслед неслась ругань, а однажды и вовсе раздался такой отчаянный кошачий вопль, как будто мы переехали несчастному зверьку хвост.

— Быстрей, быстрей, — бормотал детектив себе под нос, жадно вглядываясь в туманные улицы за окном.

Кэб остановился у самого Горба. И хорошо — больше бы такой тряски я не выдержала.

— Мистер, вас ждать? — гнусаво прокричал возница в окошко, но Эллис уже выпрыгнул из кэба и побежал в сторону моста. Мне же мало того, что пришлось выбираться самой, так еще и мелочь отсчитывать вознице.

И, право, в этот момент меньше всего я волновалась о том, что графиня Эверсан занимается чем-то неподобающим настоящей леди.

Над всем остальным городом туман уже начал развеиваться, рваться на клочья, но здесь, над Эйвоном, он продолжал висеть белой периной, в которой звуки вязли, а очертания предметов едва проглядывались. Со своего места я с трудом могла различить даже сам Горб, не то что людей, но, кажется, там кто-то все же был. Коротко попросив милости у святой Генриетты, покровительницы всех бесстрашных леди, я решительно направилась к мосту, однако вскоре услышала негромкие голоса и сбавила шаг. Что-то было не так.

И, когда я подошла ближе, то поняла, что именно.

Ласковый, теплый, кружащий голову, как подогретое вино со специями, женский голос уговаривал:

— А теперь прыгайте вниз, мистер Калле. Иначе я прострелю ему голову.

Я замерла, как будто окаменела в одно мгновение.

Подойти ближе? Опасно. Кем бы ни была эта женщина, у нее в руках пистолет или револьвер. Если она заметит ненужную свидетельницу, то может выстрелить от испуга. Но если я останусь тут в надежде на прибытие подкрепления… Эрвин Калле наверняка прыгнет с моста. В таком-то помраченном состоянии рассудка! А я никогда себе не прощу, если из-за моей трусости погибнет человек.

— Прыгайте, говорю вам!

— Эрвин, не будьте идиотом. Как только вы прыгнете — она меня пристрелит. Вы же понимаете, что только ваше присутствие удерживает эту даму от убийства? У нее, скорее всего, только одна пуля, и я…

— Умолкните. Иначе я заткну вас этой пулей. На вас хватит, а большего мне не надо.

Нет. Медлить нельзя.

Я сделала шаг — и остановилась. Конечно, туман глушил звуки, но плащ все равно шуршал слишком громко, серьги звенели, а каблуки цокали. Не пойдет.

Идея родилась мгновенно.

Серьги расстегнуть оказалось труднее всего — пальцы не слушались, скользили по серебряному замочку. С плащом было полегче, а уж ботинки я расшнуровала в одно мгновение. Мокрая брусчатка обожгла босые ступни — не совсем босые, строго говоря, но что там чулки рядом с холодным камнем! Покрепче ухватив трость, я медленно и осторожно пошла туда, где раздавались голоса.

— Мистер Калле, прыгайте же! Или по вашей вине умрет человек!

— Нет, не прыгайте! Что сказал бы Пэтти, если бы узнал, что вы идете на поводу у его убийцы?

— Я не убивала его! Он сам! Сам!

Теперь, вблизи, уже можно было различить в тумане смутные человеческие силуэты. Два мужских и один женский — юбка, шляпка, шаль. Я еще больше замедлила шаг, непроизвольно ежась от сырого холода, пробиравшего, кажется, до самых костей.

— Эрвин, смотрите на меня! — увещевал художника Эллис. Так. Похоже, он стоит лицом ко мне, женщина нацелила на него пистолет — значит, меня она не видит. Мистер Калле — на перилах моста, держится за фонарный столб. — Если вы сейчас прыгнете, это будет предательство! Пэтси вам этого не простит!

— Пэтси сам повесился, ему ли осуждать, — женский голос сочился медом. До нее мне оставалось шагов пятнадцать. Святая Генриетта, пусть она не оборачивается! Пусть смотрит только на Эллиса! — Прыгайте, мистер Калле, и тогда вы встретитесь со своим другом. А заодно спасете невинную душу.

Эллис усмехнулся.

— Я вас умоляю, мисс, мою душу невинной не назовешь. А вот для вас, Эрвин, еще не все потеряно… — детектив внезапно замер, встретившись со мной взглядом, но эта заминка продлилась всего долю мгновения. — Посмотрите на этот город! — внезапно повел он рукой, указывая на туманные клубы за своей спиной. — Сюда вы приехали с Пэтси. И сейчас в этот самый миг он смотрит на мир вашими глазами. Наши близкие живут, пока мы их помним, Эрвин! — голос Эллиса становился все громче, громче, а пистолет в руке женщины начал ходить ходуном. — Неужели вы обречете своего друга на вторую смерть? На забвение?