Узы крови - Шелдон Сидни. Страница 13

Шарль Мартель не был блестящим юристом, но он был компетентным, основательным и надежным работником. Во всем его облике чувствовалось своеобразное, несколько суховато-чопорное достоинство. Ему было за сорок, и, хотя внешне особой привлекательностью он не отличался, тем не менее был не дурен собой. Кто-то однажды заметил, что как личность он напоминал собой увлажненный песок, и в этом наблюдении таилась большая доля истины. К немалому своему удивлению, на следующий день после встречи с Эленой Рофф, он был вызван в кабинет мсье Мишеля Сашара, старшего партнера фирмы и своего непосредственного начальника.

– Элена Рофф выразила желание, чтобы лично вы вели ее бракоразводное дело. Приступать следует немедленно, – сказал ему Мишель Сашар.

Шарль Мартель стоял как громом пораженный.

– Но почему именно я, мсье Сашар?

Сашар честно взглянул ему в глаза и ответил:

– Понятия не имею. Смотрите не опростоволосьтесь.

Ведя дело о разводе, Мартель принужден был часто видеться с Эленой. Даже слишком часто, как ему казалось. Она ежедневно звонила ему и приглашала то на обед на свою виллу в Ле Вэзинэ, чтобы обсудить некоторые детали дела, то в оперу, то к себе домой, в Довиль. Шарль пытался объяснить ей, что дело не стоит и выеденного яйца, что развод она получит без всяких осложнений, но Элена – а она, невзирая на его замешательство, настояла, чтобы он называл ее только по имени, – сказала ему, что нуждается в его неизменной поддержке, вселявшей в нее уверенность в успехе дела. Много позже он вспоминал это с горькой иронией.

Спустя несколько недель после их первой встречи Шарль стал подозревать, что Элене нужно не столько его ободрение, сколько он сам. В это трудно было поверить. Он был никто, полный нуль, она же принадлежала к одной из ветвей самой известной в мире семьи. Но Элена и не скрывала от него своих намерений, прямо заявив ему однажды:

– Я выйду за тебя замуж, Шарль.

Он же был убежденным холостяком. С женщинами чувствовал себя весьма неуютно. К тому же он не любил Элену. И не был даже уверен, что она вообще ему нравится как женщина. Сутолока и внимание, сопровождавшие ее, где бы она не появлялась, раздражали его. Отсвет ее известности теперь падал и на него, а он не был готов к этому и чурался своей популярности. К тому же он ясно осознавал огромную пропасть, разделявшую их. Разнообразие ее увлечений и всеядность претили его консервативной натуре. Она была воплощением грации и изящества, эталоном наиновейших веяний в моде, он же… Да что говорить! Он был обыкновенным, невзрачным, уже немолодым юристом. И никак не мог взять в толк, что влекло к нему Элену Рофф. Здесь он не был исключением: этого никто понять не мог. Ходили слухи, основанные на том, что Элена Рофф, участвуя в соревнованиях по сугубо мужским видам спорта, была ярой сторонницей движения эмансипации женщин. В действительности же она презирала и само движение и особенно основной принцип этого движения: равенство мужчин и женщин. Она не понимала, с какой это стати мужчину приравнивали к женщине. Мужчина нужен только тогда, когда в нем возникает потребность. Не обладая особым интеллектом, он, тем не менее, может быть выдрессирован: приносить, например, сигареты и подносить к ним зажженную спичку или зажигалку, выполнять мелкие поручения, открывать двери, пропуская даму вперед, и удовлетворять сексуальные потребности женщины в постели. Как домашние животные они просто незаменимы: сами одеваются, сами умываются, сами спускают за собой воду в туалете! Отличная порода!

Кого только на своем веку не перепробовала Элена Рофф: тут были и плейбои, и мафиози, и магнаты, ворочавшие миллионами, и звезды кино и спорта. Но Шарля Мартеля и ему подобных у нее никогда не было. Она точно знала, что он собой представляет: абсолютное ничто. Кусок мокрой глины. В этом и состояло все дело. Она вылепит из него все, что захочет! Ежели Элена Рофф хотела чего-нибудь, никто, даже Шарль Мартель – объект ее желания, – не мог ей в этом помешать.

Они сочетались в Нейи и провели медовый месяц в Монте-Карло, где Шарль потерял свою девственность и свои иллюзии. Он захотел вернуться к себе в адвокатуру.

– Не будь дурнем, – сказала Элена. – Ты что, думаешь, я хочу быть женой канцелярской крысы? Ты войдешь в наше дело. Пройдет время, и ты станешь во главе его. Мы будем вместе возглавлять его.

Шарля определили служить в парижском филиале «Роффа и сыновей». Он сообщал ей обо всем, что происходило на работе, и она руководила его действиями, помогала и советовала ему во всем. Шарль быстро продвигался вверх по служебной лестнице. Вскоре он уже стоял во главе французского филиала и был введен в Совет директоров. Элена Рофф превратила его из незаметного адвокатишки в руководителя высокого ранга одной из крупнейших корпораций мира. Казалось, он должен был бы чувствовать себя счастливейшим человеком. Он же чувствовал себя несчастнейшим из несчастных. С самого начала их совместной жизни Шарль понял, что полностью оказался под каблуком жены. Она сама выбрала для него портного, сапожника и мастера по пошиву рубашек. Она добилась того, чтобы его приняли в члены престижного «Жокей-клуба». Обращалась она с ним, как с наемным партнером. Его зарплата до последнего сантима попадала в ее руки, и она выдавала ему до смешного крохотные суммы на личные расходы. Если Шарлю нужны были дополнительные суммы, он должен был сообщать об этом Элене. Он отчитывался за каждую минуту своего времени и постоянно должен был находиться в пределах ее досягаемости. Казалось, ей нравилось бесконечно унижать его. Бывало, она звонила ему прямо на работу и требовала, чтобы он немедленно ехал домой, захватив с собой баночку мази для массажа или еще какую-нибудь дребедень в этом роде. Когда он приезжал, она, раздевшись догола, уже ждала его в постели. Она была ненасытна, как дикое животное. Сколько себя помнил, большую часть времени Шарль провел у постели своей матери, умершей от рака. В такой жизни не было места другим женщинам. Когда мать умерла, Шарлю казалось, что наконец-то он обретет чувство желанной свободы, в действительности же он обрел чувство абсолютной пустоты. Секс и женщины его не интересовали. Однажды, когда Элена впервые упомянула о женитьбе, он в порыве откровения признался ей в этом.