Возвращение (СИ) - Лисина Александра. Страница 20

Придя к неутешительным выводам, Ланниэль разочаровано вздохнул. Переглянулся с Картисом, понимающе скривил губы, показывая, насколько уже устал от нескончаемой череды загадок, окружающей маленькую Гончую. Бросил последний взгляд на притихшую поляну, на которой с непроницаемыми лицами гостей провожали Крес и Тосс. Затем оглянулся на пустующий вход в Лабиринт, снова вздохнул и, мысленно попрощавшись с Тором, двинулся следом за Белкой, искренне надеясь на то, что когда-нибудь сумеет вернуться в этот островок покоя. Если, конечно, высокий лорд сумеет справиться с Порталом и сделает то, что задумал.

Изумрудные глаза Великого Дракона странно мигнули, когда Белка шагнула за плотную стену палисандров, несколько минут пристально сверлили спины уходящих людей и нелюдей, а потом плавно угасли, утратив всякий намек на разум. Из раскрытой пасти вырвался долгий, но очень тихий и почти неуловимый вздох, смутно напоминающий тоскливое "прощай!", после чего вода в фонтане слегка опала, а его белоснежные мраморные бортики необъяснимо потемнели. Так, словно Лабиринт печально приспустил свои флаги и горестно прикрыл усталые веки, не желая видеть, как уходит в никуда хозяйка, которой он был обязан вторым рождением и самой жизнью. В том числе, и той, что оставалась на его попечении в самой глубине подземных недр.

Маленькой, но очень важной жизнью, имя которой - Торриэль Илле Л'аэртэ.

За Кордон они перебрались сравнительно быстро: всего за полдня. И потребовало это не больше усилий, чем если бы им пришлось легкой рысцой преодолеть тщательно вычищенный, заботливо расширенный и старательно подметенный гномий Путь. Просто потому, что Лабиринт, повинуясь приказу Белки, постарался сделать все, чтобы ее маленькая "стая" не встретила по дороге никаких препятствий. Заранее убрал острые колючки, спрятал под густой мох коварные коряги, прикрыл ядовитые лепестки, вынудил дикое зверье отступить на безопасное расстояние. Освежил тягучий и душный воздух легким ароматом хвои. Выстроил вокруг небольшого отряда надежные стены из зеленых ветвей. Заботливо выровнял землю и ненавязчиво окружил такой заботой, которую было трудно ожидать от полуразумного творения Проклятого Владыки Изиара.

Конечно, местные твари, чутко стерегущие его покой, никуда не делись - Братья каждый миг ощущали на себе многие десятки и сотни внимательных взглядов. Словно Лабиринт вежливо проводил гостей до самого порога, предупредительно открыл калитку, но при этом деликатно дал понять, что при необходимости готов защищать себя и Белку до последнего вздоха.

Поэтому Лакр вздохнул с неимоверным облегчением, когда бесконечный коридор, наконец, закончился, открыв взглядам наемников бескрайние просторы Проклятого Леса. Настороженно проследил за тем, как зеленый тоннель за их спинами медленно сомкнулся, вновь отрезая сердце этих земель от остального мира. На всякий случай отступил подальше и только потом перевел дух: кажется, самое страшное осталось позади?

Шир, одним из первых выбравшись на свободное пространство, глубоко вздохнул. При этом грудная клетка у него раздулась так, словно он хотел вобрать в себя сразу все запахи окружающего леса. Или же пытался выдохнуть из себя специфический привкус подземелий, к которому, как всякий житель этих мест, имел излишнюю чувствительность. Секунду спустя он бодро встряхнулся и, убедившись, что вокруг все спокойно, с неожиданным лукавством покосился на подошедшую Гончую. То ли спрашивая о чем-то, то ли молча советуясь.

Белка, перехватив его взгляд, незаметно качнула головой, после чего Шир послушно кивнул и, придирчиво оценив готовность отряда к трудному пути, первым двинулся в чащу. Правда, к немалому удивлению чужаков, пошел, забирая прилично к северу, несмотря на то, что Золотой Лес располагался на востоке и то, что видимых причин для смены маршрута вроде нигде не наблюдалось.

Тирриниэль, моментально уловив эту странность, вопросительно взглянул на Белку, но смолчал. Побратимы тоже разумно держали рты на замке. А Гончая, убедившись, что никто не возражает, быстро нагнала Шира, уверенно заняв место ведущего, и продолжила двигаться все в том же неправильном направлении. Удовлетворенно отметив при этом, что никто не рискнул подать голос без разрешения или громко изумиться ее ошибке - запомнили, умники. Извлекли хороший урок из схватки с пауками. И теперь, если и удивляются, то сугубо про себя. Что значит - доверяют, наконец, и полностью полагаются на ее знания. А это уже немало.

Как ни странно, оказавшись за пределами Белкиного дома, Братья почувствовали себя гораздо увереннее, чем в тот день, когда впервые пересекли Границу. Может, за время пребывания рядом с ней чувство опасности слегка притупилось; может, полученный опыт сыграл свою роль; может, присутствие Шира немного успокаивало, а может, просто так получилось, однако в какой-то момент Стрегон вдруг поймал себя на мысли, что начал подмечать те детали, на которые прежде не обращал внимания.

Вот, кажется, рыжая белка мелькнула и пропала среди густой листвы. Вот умело спрятался между опавших иголок аккуратный след зверга. Вот чей-то пристальный взгляд сверлит ему спину с дальнего дерева. Вот зажужжал возле левого уха назойливый комар... толстый, здоровенный, голодный... но жужжал недолго, потому что аромат эльфийского меда здесь знала каждая тварь, хотя все равно неприятно, потому что Братьям уже доводилось видеть, как эти дрянные создания набрасываются на любое живое существо. И как корчится потом от боли несчастный кролик или белочка, в ухо которой забирался такой вот, здоровущий кровосос. Впрочем, от бегущих по лесу людей комары шарахались с завидной скоростью. Как стрекозы, бабочки и вся многочисленная мошкара. Стрегон не раз подмечал, как, едва заметив Белку, бросают свои гнезда и торопливо отлетают подальше мелкие пичуги. Как сердито сопящий под кустами еж негодующе фыркает, а потом спешно покидает выбранную ею тропу. Как проносящиеся над головами птахи покрупнее с шумом вламываются в пышные кроны деревьев, будто опасаясь, что на них задержится ее холодный взгляд. А неясные тени за темными стволами то и дело прыскают в разные стороны, стремясь не попасться ей на глаза.

Братья не видели ее лица - Белка шла по-прежнему первой, не оборачиваясь и не давая себе труда проверить, как справляются с нагрузкой спутники. Однако если могучий Шир скользил по лесу хищным зверем, сливаясь и пряча следы; диким волком несся по густой траве, многозначительно приподняв верхнюю губу; ловко угадывал малейшие неровности почвы, бесшумно перепрыгивал поваленные стволы и небольшие овраги, стараясь не потревожить лес своим присутствием, то маленькая Гончая держалась нарочито так, чтобы быть замеченной. Словно бросала вызов таящимся в Лесу тварям. Гордо несла себя, ни на миг не сомневаясь в том, что сильнее. Демонстративно не покрывала волосы и не прятала лицо, не боялась яда или того, что кто-то из местных не удержится и решит отведать человечинки... никто не смел заступить ей дорогу. Будто лежала на ней невидимая печать неприкосновенности, которая защищала ее не хуже брони и стальных когтей. Дарила неуязвимость. А заодно, надежно закрывала идущих с ней спутников, молчаливо предупреждая хищное зверье, что за ослушание и попытку нападения наказание будет только одно - мгновенная смерть.

Стрегон в который раз покосился на выпрямленную спину Гончей, а потом поймал себя на мысли, что неприкрыто любуется ей. Ее жесткостью, которая удивительным образом сочеталась со звериной гибкостью. Отточенными движениями, в которых угадывалась неимоверная сила. Ее брошенными вскользь взглядами, в которых светилась мрачная угроза и, одновременно, внятное предупреждение. Красивым лицом, которое порой казалось выкованным из стали. Неподражаемой грацией и даже тихим голосом, в котором, грозное рычание хмеры умело почти мгновенно меняться чарующими интонации заботливой матери.

Стрегон мысленно покачал головой, но вдруг перехватил мимолетный взгляд Шира и удивленно приподнял брови: ого! А ведь этот зверь тоже неотрывно следит за Белкой! Следит, как привязанный, подмечая неуловимые движения ее пальцев, безошибочно расшифровывая трепет ресниц, короткие вздохи, стремительные взмахи рукой и, согласно им, незаметно для остальных приближаясь или чуть отдаляясь от оставленного на его попечении Тиля. Правда, в его взгляде, помимо пристального внимания, нет-нет, да и проскальзывало нечто весьма и весьма странное. Нечто, что Стрегон назвал бы затаенной гордостью, если бы мог предположить, что такое вообще возможно. Или же искренним восхищением. Но это было вовсе не то чувство, с которым обычно мужчины провожают проходящую мимо красивую женщину, а скорее, тот ничем не замутненный, почти что мальчишеский восторг, с которым едва вошедшие в силу подростки наблюдают за гораздо более опытным бойцом, при этом четко понимая, что до столь высокого уровня им еще расти и расти.