Волк и сокол (СИ) - "Реимарра". Страница 58

- Выпей. - Мейлин протянул Киано очередное зелье, проследил, чтобы кубок был выпит до дна и усадив на постель прижал к себе.

- Не бойся, главное ничего не бойся, ты не помнишь, как мы делали это в первый раз. Я и Гэлленар, он снова тут, повзрослел. Будет похоже на инициацию, только без клана и предков, а потом ты уснешь и проснешься.

- Проснусь не я, Мейлин, - Киано поднял голову, - не делайте этого с Ирне! Как хотите, просто дайте ему снотворного, пусть думает.. Я не хочу...

- Что ты не хочешь? Чтобы он забрал себе второй клинок? Поздно...я не могу обмануть его, это приведет к беде. Прости..дороги назад нет. То, что он сделал..Клан сейчас в долгу перед ним, в неоплатном.

Ритуал начался на заре. Едва взошло тусклое зимнее солнце, как целители собрались в зале. Лавки были пусты, пол около алтаря застелен коврами - ритуал будет долгим, не должно быть неудобств никому. На лавке лежат два клинка без ножен, ожидающие истинных хозяев.

Иррейн и Маэон ожидали остальных, эльф был спокоен, разглядывая обстановку, ковры, оружие. Красивые мечи, ничего не скажешь, но для Киано явно длинноваты, для Иррейна в самый раз.

Иррейн ахнул, увидев Киано, точно такая же одежда, как и на тинге, только еще поверх длинная шерстяная рубаха, но где коса?

Голову ему обрили утром, Киа не протестовал, зная, что так и надо, в волосах остается часть прошлого, часть бед и болезней, поэтому равнодушно смотрел, как на пол спальни падают черные пряди. Потом их собрали девушки, чтобы соткать ленту, которая клалась в погребение оборотня в случае его смерти в ритуале.

"Даже на голове шрамы", подумал Иррейн, вздрагивая от ужасающего вида - он помнил Киано с волосами, чуть ниже плеч, отросшими после плена, но никогда не видел бритвы в руках оборотня. Рукам теперь будет непривычно - как приятно было поутру запустить ладонь в густую массу, поглаживая и массируя, слушать, как мурлыкает Киа от удовольствия.

- Все, начинаем! Гэлленар, готов? - спросил Мейлин.

Гэлленар пожал плечами, показывая, что все готово. Его вызвали накануне вечером, личным приказом госпожи Ингигирид и эльф с удивлением узнал своего давнего подопечного, которому, будучи еще учеником, переплетал феа. Странно, но кажется годы не отразились на волке - все тот же тощий подросток, лишь прибавилось шрамов.

- Ложись! - приказал Мейлин и обратился к Иррейну, - а ты сиди и жди. И ни звука! Впрочем, Гэл, дай ему выпить из того кувшина, для надежности. Никто твоего драгоценного не уморит. Все, начали. Лишние - вон!

Лишним как раз оказался Тиннэх, он тихо затворил за собой двери, оставшись в предзальном покое. Он никуда отсюда не уйдет, пока не узнает, чем завершится ритуал.

Киано отхлебнул из поданной чаши, напиток он узнал сразу - то, что давали при инициации, травяно-горький настой, лишающий сознания. Ему помогли раздеться и почти засыпающего уложили на алтарный камень лицом вниз.

Мейлин пробежался пальцами по позвоночнику оборотня, нащупывая место, чтобы половчее разрезать кожу - третий шрам, рядом с двумя, оставшимися после инициации, и обсидиановым ножом надрезал кожу, убирая кровь поданным льняным полотенцем.

Клинок, тот, что лежал на скамье справа, приложили к ране лезвием, так, чтобы кровь соприкоснулась со сталью и Мейлин взял чашу с густой, стального цвета жидкостью.

Губы мага беззвучно шевелились, вплетая в воздух заклинания, открывая дверь для других материй и миров и вскоре алтарь в волчьем замке стал алтарем на Гранях.

- Гэл, подхватывай! - Мейлин влил жидкость в кровоточащий разрез и накрыл спину волка тканью.

Киано заснул раньше, чем коснулся алтаря и уже сквозь угасающее сознание почувствовал животом холод камня. А потом пришла боль, пронзившая позвоночник и отозвавшаяся воем в голове, взметнулся алый огонь и живот словно пропорол меч.

Меч - вся его память вливались в Киано силой раскаленной стали.

Полутемная кузня, языки пламени пляшут на стенах и здоровенный гном-полукровка отбивает стальную полосу молотом, погружает ее остывать в бочку с водой, потом снова по кузне разносится звон. На второй наковальне уже лежит полоса-близнец, похожая на вытянутую хищную змею.

Ювелир отбирает камни, с удовольствием поглядывая на два клинка, лежащих рядом, удобная гарда, сверкающая полированная сталь, идеальный баланс - для знатного делались эти клинки.

Черноволосый эльф целует холодные лезвие, отданные ему рукой в черной перчатке, взвешивает на ладони приятную тяжесть. Другой, похожий на него, как две капли воды, с таким же хищным лицом, берет второй клинок, провожая глазами длину лезвия.

Мечу приятны прикосновения этих двоих, они воины и они дадут ему жизнь.

Первая жажда утолена, хрип рвется из глоток, падают мертвые кони и над полем стоит пар от распоротых тел, клинок вонзается в тело светлого эльфа, перерубая ребра и врезаясь в сердце.

Темноволосый вытирает меч о траву и режет себе грудь, разрывая одежду, тонкими кровавыми разрезами - только так можно выпустить горе наружу, нету второго, нет половины, нет того, с кем вместе вышли из чрева матери.

Забвение - темная оружейка, изредка полупьяный хозяин берет благородные клинки в руку, чтобы похвастаться доблестью предков, победивших темное отродье. Потом клинки летят обратно в темноту.

Зарево пожара, отвратительный запах горелого мяса.

- Харальд! Смотри что я нашел!

- Торир, эти штуки будут получше голых баб и пива! - мечи заворачивают в шелковую ткань.

Соленый ветер с моря, сундук под скамьей гребца и трубит боевой рог.

- Ах, вот ты где, отродье срани троллей! Разворачивай свое корыто! Сразимся в бою? Или ты повернешся ко мне задом и снимешь штаны?

Солнца больше нет, а над клинками, по чьей то прихоти носящими имя "Сеятель вдов" и "Убийца конунгов", много-много локтей земли. Запах тления, прокисшего пива и сгнившей в кургане капусты въедается в сталь, временами земля становится мерзлой, а иногда от мокроты некуда деваться и наичистейшие рубины скрыты под слоем червивой черной грязи.

Свет факелов и ночной пряный воздух врывается в курган, голоса, звон монет, блеск камней с отряхиваемого венца покойника, руки подхватывают полусгнившие ножны, срезают их и стальные близнецы снова видят свет.

Череда нескончаемых битв, руки темных, светлых, орков, гномов, людей -вот хозяин падает, сраженный сулицей, а драгоценный клинок подбирает кто-то другой.

Разлука. Где второй? Все что помнится - пристань и море, брат мой, вернись!

Они встретились через века в крепости Гранин - один князь подарил другому второй клинок, неотличимый от первого. И как не отпраздновать разлуку - не перерубить шеи сопернику владельца? Отплатили неблагодарностью - небрежно отпихнули ногой во время постельной пляски.

Вихрь рыже-медных волос, коса мешает эльфу, тот отбрасывает ее за спину, а рука уже ласкает рукояти, отстегивая ножны с пояса мертвеца.

- Ньямэ, это человек мне напоминает свинью, сожравшую алмазы, если как следует поковыряться в дерьме, то можно найти сокровище.

- Нерги, ты решил поумничать? Алмазов ничтожно мало, по сравнению с дерьмом, а ковыряться все равно приходится. Хватай мечи и едем.

- Ах вы мои хорошие.. - точильный камень скользит по кромке лезвия, тряпка с зеленым раствором превращает сталь в зеркала и в полете клинки режут тончайший шелковый платок. Это и есть счастье.

Маленькая рука обхватывает рукоять, эльфенок шатается, стонет от боли, но это обман - по стали уже пролетает искра мастерства и слабость это обман, думать не обязательно, правда волк? Вот так - рука вправо, обход, удар.

Как сладка кровь оборотня, но почему она пахнет предательством?