Знак Моря - Кирни Пол. Страница 4

Рол подумал, а не впал ли он в некое лихорадочное безумие. Прижав к груди раненую руку, он нырнул в мокрый вереск неподалеку от дома, следя за тем, как, визжа, удирают прочь свиньи. Огород Айд оказался весь истоптан. Крепкие ставни Эйри трещали и содрогались под ударами пик и бердышей. Самые предприимчивые из толпы взлезли на крышу хижины и неистово кололи пиками дерн. Однако все они поспешно вернулись на землю, когда древко одной из пик в момент бурного удара вырвалось из хватки владельца и пропало, но миг спустя вынырнуло острием вперед, едва не ударив простофилю в спину.

– Выходи, и мы проявим снисхождение, Кортишейн, – прокричал всадник в перьях, и недовольный ропот толпы затих. – Таков закон. Ты подозреваешься в колдовстве и должен предстать перед местным судьей, чтобы ответить. Сопротивляясь задержанию, ты только делаешь себе хуже.

Тишина. Только ветер выл да дождь гремел по броне. В сторону моря прокатился гром, точно в раздражении пробурчал чтото некий подземный бог. Затем толпа подалась назад, когда отворились внутренние засовы единственной двери Эйри и под дождь вышел дедушка Рола. Немедленно десятка два арбалетчиков поставили стопы в стремена своего оружия и оттянули тетиву, готовые стрелять.

– Васст, твоя милость. Странно, что ты покидаешь свой кров в такую ночь изза столь мелкого недоразумения, – и дед Рола подобающе улыбнулся. Изза его спины лился свет лампы и огня. Дед тяжело опирался на терновый посох, а в свободной руке только и держал, что нераскуренную трубку. Тем не менее орава попятилась от него, бормоча.

– Сплетни и кривотолки зовут к правосудию глупца, мой господин. Я прожил здесь двадцать лет, и ни одна душа от меня не пострадала. И не пострадает, если я удалюсь с миром.

– Твой великан, похожий на гориллу, напугал моего мальчика до полусмерти, – гневно выкрикнул голос из толпы. – И, как ты думаешь, мы не видим, что эта женщина шастает по пустошам в ночи, выпучив жуткие глазищи?

Сердитый единодушный рык прокатился по рядам вооруженных людей. Его Милость Васст воздел руку в боевой перчатке.

– Если ты невиновен, Кортишейн, то тебе и твоей семье нечего бояться деннифрейского правосудия. Но мы здесь для того, чтобы забрать тебя силой, если понадобится. Не вынуждай нас проливать кровь.

Толпа расступилась, очистив место перед цепочкой одетых в ливреи арбалетчиков. Теперь их оружие было взведено и готово к стрельбе. Лежа на своем месте, Рол не мог разглядеть выражения лица дедушки, но нисколько не сомневался, что на мгновение старик поглядел прямо на него, дрожащего в вереске, и морщины вокруг глаз старика обозначились резче. Дед выпрямился. Больше он не опирался о посох. Когда он заговорил, голос его звучал твердо и отчетливо и казался голосом когото много моложе.

– Вы невежественный и дикий сброд. Я встречался с тем, что вы зовете правосудием на половине земель этого мира. Оно всегда завершалось веревкой или горой просмоленных дров. Оставьте немедленно это место или, клянусь кровью Рана, я предам вас смерти.

С этими словами он воздел руки к небу, словно в попытке схватить молнию. Позади него встал Морин. Его глаза – два жадных зеленых огня, в которых не осталось ничего человеческого, полыхали в ночи.

– Пристрелите его! – завопил Его Милость Васст, и конь заходил под ездоком. – Он нас всех околдует!

Ролу оказалось тяжело проследить все, что случилось дальше. Вспышка изумрудного света, столь краткая, что лишь цвет отличал ее от молнии. Отчетливо послышалось краткое пение тетивы арбалетов. Люди завопили, заревели и поспешили прочь от Эйри, толкая и опрокидывая друг дружку. Кони ржали и вставали на дыбы. И надо всеми ими высокий, как дерево, поднялся Морин с лицом, превратившимся в маску свирепого хищника. А сзади еще ктото, поменьше, вырвался из домишки с таким же нечеловеческим свечением в глазах. Острые уши, кошка кошкой, с подергивающимся хвостом, но на двух лапах, эта тварь взвыла, как безумная, прежде чем броситься на людей Его Милости Васста.

Всадники справились со своими скакунами и ринулись на этих двоих, взмахнув саблями. Арбалетчики остановились в пятидесяти ярдах от укрытия Рола и принялись заряжать по новой. Сериок кричал односельчанам, чтобы держались. Свободная фаланга более решительных из них выровняла пики, но лица их побелели от страха в свете вспыхнувшей разветвленной молнии.

Не могло такого быть наяву. Никак не могло. Рол вскочил было на ноги, но тут крепкая рука ухватила его за шиворот и вновь повергла лицом в жесткий и намокший вереск. Голос деда хрипло произнес: «Тихо». Они оба наблюдали, как сельчане и всадники окружают создания, которыми стали Морин и Айд. Тела и части тел взлетели в воздух. Арбалетные стрелы дождем посыпались на задыхающееся, корчащееся, вопящее месиво того, что недавно было людьми и конями, а наверху зловеще полыхнула еще одна молния. Арбалетчики вновь и вновь заряжали свое оружие, подбираясь все ближе к дому, чтобы верней целиться внутрь. Дед схватил мальчика за руку. – Идем.

И припустил как молодой, волоча за собой внука. Они удалились незамеченными в полыхании, тьме и сияющей завесе дождя. И не останавливались, пока не очутились у подножия арголита, высившегося над мысом, примерно в четверти мили от дома. Эйри пылал. Яркое пламя вырывалось языками из передней двери и пробиралось вверх по дерну крыши. На гребне крыши существо, подобное кошке, когдато бывшее Айд, щелкало зубами и шипело, меж тем как на нее сыпался дождь арбалетных стрел. Морин громадой лежал перед домом, точно выброшенный на берег кит. Люди рубили его мечами, пиками и бердышами. Темная кровь плескалась под их ногами.

Дед прислонился спиной к арголиту, в его хриплом дыхании чувствовалась боль. Он тронул рукой бок, и Рол увидел, что в боку у старика засела отвратительная арбалетная стрела с запачканным чернеющей кровью белым оперением. Рол думал взяться за нее, но старик в раздражении хлопнул его по руке.

– Не стоит. Пусть останется.

Они наблюдали, как яркое пламя с ревом взметнулось в ночи, когда не выдержали стропила и верхние балки Эйри. Испустив стон, дом содрогнулся в предсмертных муках, меж тем как уцелевшие деннифрейцы лупили по вереску своим оружием. Горстка их подняла на колья, вырезанные из молодых сеянцев, два темных, роняющих брызги крови трофея. Некоторые из всадников еще оставались в седле, хотя большинство лошадей лежали, разодранные и безжизненные, вокруг дома. Одна из кобыл неистово билась, запутавшись в собственных внутренностях, но удар меча избавил ее от мучений.

– Они нас найдут, – прошептал внук. Он промок до нитки и продрог до костей. – Надо бежать.

– Нет. Она нас защитит. Она укроет нас от них, – и дед поднял взгляд к вершине замшелого камня, улыбнувшись вопреки боли. – Двадцать лет она не подпускала их к нашему порогу. Но времена, похоже, меняются? – Он закрыл глаза на миг, и некая лихорадочная сила оставила его. Теперь это был старый раненый человек. Жизнь по капле уходила из него вместе с кровью.

– Возьми «Нырок», Рол. Покинь это место и никогда не возвращайся.

– Куда мы отправимся? – Рола изумило, что он может вот так спокойно сидеть и говорить, меж тем как вся его жизнь сгорает дотла у него на глазах и все, что он знал, либо умирает, либо уже умерло. Но разум его казался поразительно ясным. В ладони левой руки прекратилось жжение.

– Я останусь здесь. Ты отправишься в путь один… – Рука поднялась, не позволив мальчику возразить. – И немедленно. Ты отправишься в Гаскар. Это в шести днях плавания при попутном ветре. Буря не могла выбрать лучшее направление. Она будет бить тебе в левый борт. Правь на западсеверозапад… – Дед кашлянул, и чтото черное, точно раздавленные ягоды, потекло по его бороде. Рол вытер кровь, глядя на старика сухими глазами.

– В столице, Аскари, спросишь у причалов человека по имени Михал Пселлос. Скажешь ему, что ты Кортишейн. Он… он друг.

– Почему? – спросил Рол. – Почему все это случилось? Морин и Айд…

– Ты не человек, – резко произнес старик. – Морин и Айд были твоими стражами. Я призвал их с этой целью.