Князь грязи - Прокофьева Елена Владимировна "Dolorosa". Страница 23

Девушка была счастливой и беззаботной еще несколько мгновений, до тех пор, пока Слон не преградил ей дорогу.

— Куда спешишь, красавица? — спросил Слон, улыбаясь гнилыми зубами, — Подожди, поговорить надо.

Он не играл и не кокетничал — дело было слишком серьезное — он просто ждал, пока Марик зайдет жертве сзади, и он приближался к ней. Медленно, шаг за шагом, а она медленно отступала.

Я видел, как румянец отхлынул от щек девушки, как ужас сверкнул в ее глазах.

— Пустите… пожалуйста! — пробормотала она, прижимая ручки к груди, — Пожалуйста…

Она хотела кинуться назад, но Марик уже был за самой спиной у нее, и она ударилась о него, как о скалу.

Тут у нее, наконец, нашлись силы кричать. Один короткий вскрик — и грязная лапища Марика закрыла ей рот.

— Быстро! — услышал я жесткий голос Кривого, — Тащите ее!

Откуда-то издалека я услышал — хрусть… хрусть… хрусть…

Идет кто-то третий — кто-то третий совсем некстати.

Кривой услышал шаги на мгновение раньше, чем я. Марик и Слон услышали их еще на мгновение позже.

Жертва вырывалась. Молча и отчаянно. Я видел ее дикие, вылезшие из орбит глаза. Слышала ли она шаги, надеялась ли на помощь?

Меня эти приближающиеся шаги вернули в реальный мир.

Первым моим движением был прыжок в сторону лаза, ведущего под землю, но я тут же остановился и вернулся на тропинку, где Марик и Слон скручивали жертву. Скручивали в прямом смысле этого слова — обрывком провода, который они захватили с собой именно с этой целью. Нельзя чтобы жертва брыкалась, когда ее будут тащить по тоннелям — еще вырвется и убежит, ищи ее потом.

Жертва извивалась, как змея, она ухитрилась укусить Марика за руку, тот разозлился и ударил ее в солнечное сплетение так, что на какое-то время она перестала двигаться.

Как раз в этот самый момент третий любитель ночных прогулок по лесу съехал к нам в овраг. Это был пожилой мужчина лет шестидесяти, который оказался очень бодрым и быстро соображающим. Быстро — не значит хорошо. Вместо того, чтобы улепетывать, он кинулся на Марика со Слоном, желая, вероятно, отбить нашу жертву.

Я уж подумал было, что он собирается их бить, но старик всего лишь выхватил газовый баллончик. Марик получил в рожу струйку газа и с воем рухнул на снег. Рухнул, дернулся и вырубился.

Слон, наверное, не совсем понял, что произошло. Увидев в лице старика опасность, он кинулся на него, вышиб из руки газовый баллончик и стал избивать его методично, по всем правилам, как учат в армии.

Девушка, оставленная на снегу, начала потихоньку уползать. Она медленно приходила в себя, но даже в бессознательном состоянии, она уже уползала. Ей связали руки, а ноги еще не успели и, повалявшись какое-то время в снегу, она умудрилась подняться.

Слон бил старика, Марик лежал в отключке, Кривой, увидев, что жертва пытается ускользнуть, вылетел из своего укрытия и кинулся за ней. За те пару минут, что прошли со времени нападения на нее, жертва, похоже, вышла из состояния первого шока. Наконец включился ее инстинкт самосохранения, и она стала похожа на дикую кошку, а не на пухлую беленькую девушку, перепуганную насмерть.

Когда Кривой появился у нее на пути, она со всего маху врезала ему между ног. Кривой свалился с каким-то странным скрипом. Бедняга, я представил себе, с какой скоростью жесткий кожаный сапог ударил его в промежность и мне самому стало плохо.

Девчонке следовало бы бежать прямо — перепрыгивать через Кривого, который был теперь безопасен, как младенец, и бежать, но она повернула обратно. На тропинку. Туда, где стоял я.

Она меня не боялась. чего ей меня бояться, когда я ниже ее на целую голову? И потом я перегораживал ей дорогу к дому. К ДОМУ! К СПАСЕНИЮ!

Она бежала на меня, я не двигался с места. Я видел, как Слон оторвался от старика, осознав, наконец, что жертва удирает, и кинулся за ней. Догнал бы он ее или нет, я не знаю, наверное, у жертвы было пятьдесят процентов шанса убежать от него, но я стоял на дороге, и я подставил ей подножку. Просто потому, что она бежала, просто потому, что она бежала мимо меня, просто потому, что я знал, что не должен дать ей убежать…

Она упала. Лицом в снег.

И тут же сверху на нее навалился Слон.

Жертва уже не сопротивлялась так отчаянно, и Слон скрутил ее достаточно легко даже без помощи Марика.

Приковылял Кривой. Он посмотрел на нее — всю перекрученную проводом и слабо шевелящуюся, и кинул Слону:

— Старика убей, он видел нас, и дружка своего подбери. Девицу мы с Мелким потащим.

Старик был без сознания, наверное, он и не почувствовал, когда острая сталь пронзила его сердце.

— Здорово мы наследили, — пробормотал Кривой, глядя как алое пятно разливается по снегу, прожигая его до самой земли, — Нельзя возвращаться тем же путем, откуда пришли.

Собаки наш след найдут.

— А че делать? — спросил Слон, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь.

Лес был мертв. Следующий, четвертый любитель ночных прогулок не шел… Пока не шел.

— Снимать штаны и бегать, — сказал Кривой, — быстро бери старика и тащи отсюда подальше. Чтобы видно не было, снегом закидай, ветками прикрой. шевелись!.. Мелкий!

Я стоял, как столб, и смотрел на них на всех, как истукан, соображая очень медленно.

— Мелкий!!!

Я получил хорошую пощечину и моментально пришел в себя.

— Иди, закидай кровь свежим снегом. И чтоб следа от нее не осталось!

Я отправился выполнять поручение.

Брал снег в ладони, кидал в дымящуюся проталину и утрамбовывал. Я бы, наверное, проделывал это до самого утра, размеренно и методично, если бы не услышал приказ Кривого:

— Хватит!

Кривой схватил меня за рукав и потащил за собой. Куда-то в лес. В тихое и темное место, где уже сидел Слон, валялся тихо постанывающий Марик и неподвижно лежала жертва.

Лежала и смотрела на нас — то на одного, то на другого.

Кричать она не могла, рот ей заклеили пластырем.

Кривой пихнул меня в снег и сам сел рядом.

— Следы у лаза уничтожил? — спросил он у Слона.

— Да вроде бы.

— Закроют метро — пойдем через тоннели.

Я спросил у Кривого, сколько времени, и услышал, что четверть одиннадцатого. Странно, с того момента, как жертва съехала к нам в овраг прошло всего лишь двадцать минут.

Жертва съехала в овраг… Перед моими глазами, как наяву, предстала та сцена. Она — вся беленькая, катился по скользкой дорожке, щеки горят румянцем, глаза блестят, подхватывает шапку, норовящую упасть с головы…

Наверное, она потеряла шапку, когда боролась… Я повернулся и кинул на нее быстрый взгляд — так, чтобы с глазами ее не встретиться — нет, в шапке, правда шапка надвинута ей на самый лоб. Добрый Слон, наверное, подобрал и нахлобучил как попало.

Я почувствовал себя безмерно усталым, каким никогда не был, даже после далеких вылазок, когда, случалось, целыми сутками отдохнуть было некогда. Я устал до полного отупения, я даже не мог закрыть глаза, смотрел в одну точку, на черный ствол дерева прямо перед собой.

Слон закурил, и Кривой не мешал ему. Марик, вроде бы, начал приходить в себя, он заворочался и забормотал что-то нечленораздельное.

В моих отмороженных мозгах робко бродила одинокая призрачная мысль, которую я гнал от себя, зная точно, что она мне не понравится.

Этой женщине не дал убежать я…

Я буду гнать от себя эту мысль всегда, с переменным успехом. В зависимости от обстоятельств она будет тревожить меня сильнее или слабее, но навсегда она не уйдет никогда.

Марик приходил в себя долго и мучительно. Не знаю, почувствовала ли душа убиенного старика, которая явно витала где-то здесь над нами, хоть какое-то удовлетворение, но Марику было очень плохо.

Мы сидели долго, совсем закоченели, прыгали, грелись, растирали жертве конечности, чтобы не случилось с ней чего раньше времени. Наконец, Кривой дал команду собираться, и мы пошли, по той же самой тропинке, где шла наша жертва, в сторону метро.

Место преступления теперь уже таковым не выглядело обыкновенный притоптанный снег. Точно так же все было, когда мы сидели в засаде.