Хроники странного королевства. Возвращение (Дилогия) - Панкеева Оксана Петровна. Страница 67

– В гроб я как-то пока не тороплюсь, – проворчал Кантор и еще раз прошелся вдоль мебельной выставки.

Если раньше у него и мелькала мысль бросить эту затею и уехать куда-нибудь по-людски, на лошади, то теперь она исчезла окончательно. После рассуждений о смущении и робости любой шаг назад наглядно подтвердил бы, что товарищ Кантор – трус, слабак и застенчивый хлюпик с нежной душой. И еще гнусный лицемер, совершающий поступки, о которых потом стыдится поведать.

– Если сейчас войти в круг, портал не сработает? – уточнил он, останавливаясь у белой мозаичной линии.

– Даже не пробуй. Не сработает.

– Пока я не буду готов?

– Да.

– Тогда я сяду здесь, – решительно заявил Кантор и уселся прямо на пол в центре круга. – И отсюда буду исповедоваться, пока не сработает.

– Тогда проверь, ничего ли ты не забыл.

– Ничего. Лошадь я и не собирался тащить через портал, а все остальное при мне.

– Может, тебе стоит что-нибудь потеплее надеть? Вдруг ты окажешься где-нибудь в Поморье? Давай я попрошу кого-то из послушников принести тебе теплый свитер.

– Ага, и шерстяные носки, и меховую шапку, и заодно зонтик от солнца, купальные трусы, а еще халат и тапочки…

– Хорошо, как хочешь. Начинай.

– Что я должен говорить? Я слышал, на исповеди нужно в чем-то громко каяться? Вспоминать, что сделал плохого, что могло не понравиться богам?

– Не обязательно. Расскажи о том, что тебя самого беспокоит. Вызывает сожаление, осознание собственной неправоты, сомнения в правильности своего поступка. То, о чем говорит твоя совесть. И обязательно честно. Лгать Богу – все равно что самому себе. Даже хуже, так как сами себя люди часто успешно обманывают. Можешь задавать вопросы.

– Тебе или Богу?

– В кого веришь, тому и задавай.

– А с чего начинать? С самого детства? Или как?

– Начинай лучше с конца, – посоветовал Торо. – С последних дней. Так будет легче вспомнить. Или с того, что больше всего тебя беспокоит.

Спустя два с половиной часа святой отец покинул опустевшую часовню, мысленно помахав на прощание исчезнувшему товарищу и представляя себе, как тот сейчас матерится, обнаружив, где оказался. Если только падре Себастьян хоть что-то понимает в людях и Господних чудесах, Кантор сейчас должен беситься еще хуже, чем те товарищи, которые мечтали о подвигах и славе, а оказались в родных деревнях…

– Отец Себастьян!

Торо отвлекся от размышлений и полюбовался, как бестолковый брат Ансельмо бежит через двор, спотыкаясь и путаясь в рясе.

– Отец Себастьян! Во имя Господа, подойдите к воротам! Ваш товарищ там кричит, скандалит и нарушает сосредоточение всей обители… Только вы сможете его утихомирить.

– Этого не может быть, – терпеливо объяснил Торо, отгоняя бредовую мысль, что Кантор каким-то образом переместился не только в пространстве, но и во времени. Нет, скорее всего, брат Ансельмо не только бестолков, но и подслеповат… – Он только что вошел во Врата Судьбы и никак не может скандалить у ворот.

– Все равно подойдите. Он вас хочет видеть.

Нет, портал, конечно, иногда мог подшутить над клиентом, но не до такой же степени он обнаглел, чтобы выкидывать человека прямо у ворот!

Торо поправил сползший пояс, который никакими усилиями невозможно было удержать на положенном месте, и быстрым, по его мнению, шагом затопал к воротам. Даже если это действительно Кантор, драться в обители он все равно не будет. Особенно если его в обитель не впустить.

Выглянув в окошечко, отец Себастьян отметил, что брату Ансельмо надо будет справить очки. Господин который ломился в ворота, был очень похож на Кантора, но спутать двух людей столь разного возраста мог или болван, или близорукий. А спутать воина и мага – это уж вовсе верх бездарности, и за это надо будет брата примерно наказать. Чтобы учился смотреть, думать и не паниковать при виде скандального посетителя. Дабы постиг, что служение не допускает суетности и опрометчивости в суждениях.

– Я отец Себастьян, – сообщил Торо, уже зная, что у него сейчас спросят. – Что вам угодно?

– Кантор у вас? – торопливо выдохнул пожилой маг, нервно тиская в кулаке переброшенную на грудь косу. – Я должен его увидеть! Срочно! Пока он ничего не натворил!

– Простите, – сочувственно развел руками святой отец, – но его здесь уже нет. Кантор вошел во Врата Судьбы и покинул нашу обитель.

Выражение лица почтенного мэтра было еще красноречивее, чем несколько коротких слов, брошенных в сердцах. Торо не удержался и все-таки открыл калитку.

– Вы можете войти, отдохнуть, переночевать, если необходимо… А это еще что такое?

Невысокий придворный маг из окошка был не виден, но теперь возник из-за плеча спутника, как по волшебству.

– Что здесь делает придворный маг?

– А черта вам лысого! – радостно выкрикнул Казак и подпрыгнул на месте от полноты чувств. – Я больше не придворный! Я свободен! Наконец-то я свободен! Теперь пусть мэтр Максимильяно с этим недотепой нянчится!

– Спасибо, – угрюмо ухмыльнулся новый придворный маг и смело шагнул в раскрытую калитку. – Обидно. Мне так был нужен Кантор… Я должен был с ним увидеться, кое-что ему сказать… И разминулся всего на несколько минут!

– Если желаете, мы можем об этом поговорить, – немедленно предложил Торо, от души сочувствуя расстроенному посетителю.

Тот неожиданно понимающе усмехнулся:

– Я буду весьма признателен, если вы уделите мне немного времени для разговора. Только не в том смысле, в котором вы подумали.

– В каком вам будет угодно, – рассмеялся священник, отмечая про себя, насколько похожи отец и сын дель Кастельмарра не только внешне, но и в повадках. И не переживайте вы так. Если человек вошел во Врат Судьбы, это не значит, что он пропал неведомо куда.

– Это можно как-то отследить? – вскинулся несчастный отец, весь подавшись вперед в безумной надежде.

– Отследить – нельзя. Но догадаться – можно. У меня есть несколько вариантов, и самый вероятный… М-да, представляю, как материт сейчас Кантор меня, портал, судьбу и в первую очередь себя…

ГЛАВА 10

Кантор поставил на пол футляр с гитарой и огляделся. Огромное неосвещенное помещение, в котором он оказался, походило на зрительный зал, не видевший публики по меньшей мере год.

Кресла партера были сдвинуты и свалены с правой стороны, левая же носила следы малярно-штукатурных работ. С дюжину кресел стояли полукругом ближе к сцене, и пыль с них кто-то заботливо стер. Сама сцена, на которой и находился Кантор, тоже не выглядела заброшенной – на ней много и регулярно топтались, а под свежими следами просматривались разводы от половой тряпки.

И что же хотела сказать уважаемая судьба, помещая клиента в это сомнительное заведение?

Что он должен вернуться на прежний путь? С одновременным намеком на то, что путь барда для него отныне не цветы и аплодисменты, а пустые обшарпанные залы?

Поскольку сей глубоко теоретический вопрос пока не поддавался разрешению, мысли несчастной жертвы судьбы постепенно переключились на более практические вопросы. Прежде всего Кантор попытался определить, где он находится и который час. Если о втором ему охотно сообщили часы (ничего себе, половина пятого, это значит, он почти три часа трепался?), то ничего, указывающего на первое, вокруг не обнаружилось. Кантор хотел было поискать выход в надежде, что на улице определиться будет проще, но в глубине зала послышались шаги и голоса. Кто-то споткнулся, от души помянул чью-то маму и спросил, почему под ногами мусор, а осветительного шара опять нет на месте.

«Я в Мистралии…» – успел подумать Кантор, но в следующую секунду бессовестная судьба беспощадно скорректировала его умозаключения.

– Маэстро, вы его в прошлый раз оставили около сцены, – напомнил другой голос. – Осторожно, здесь ведро… Это рабочие, наверное, побросали всякий хлам…