Пусть меня осудят - Соболева Ульяна "ramzena". Страница 59

Меня по-прежнему мучила бессонница. Потому что ночью я снова жила прошлым. Никто этого не замечал, только мама Руслана однажды заметила, когда я вдруг накричала на горничную, а потом залилась слезами. Бедная девушка так и не поняла, за что ей так влетело – ведь она просто перестирала грязные вещи в моей комнате. Но она тронула ту вещь, которую я не стирала никогда, потому что она хранила его запах. Потому что долгими бессонными ночами я прижималась к ней лицом и плакала. А иногда спала в ней, и мне казалось, что он рядом со мной.

– Это Руслана? – тихо спросила Ирина Сергеевна и погладила меня по плечу. Я кивнула и аккуратно сложила футболку под подушку, мои руки тряслись, по щекам текли слезы.

– Ты ее ни разу не стирала, да?

Я снова кивнула и отвернулась к окну, глядя, как ветер качает воду в бассейне.

– У меня тоже есть такая, и я тоже ее не стирала, я могу привезти ее прямо сегодня.

Наверное, в этот момент я ее полюбила. Посмотрела ей в глаза и увидела отражение своей боли, своего отчаянья. И я даже не знала, кому из нас двоих больнее. Ведь она мать. Я никогда не спрашивала об их отношениях с Русланом. Знала, что там все было очень сложно. Знала, что с сыном она не общалась много лет. О смерти Руслана мы никогда не говорили. Наверное, это было табу. Как для меня, так и для нее. Только однажды, когда мы вместе смотрели на звездное небо, Ирина Сергеевна тихо сказала:

– Когда Русик был маленьким, он знал все созвездия, и показывал мне Большую Медведицу.

Я молчала, только сердце болезненно сжалось и замедлило бег.

– Я все равно его жду. Знаю, что это глупо, но жду. Мне кажется, что он вернется… когда-нибудь. Словно уехал надолго… но непременно приедет обратно.

И я ждала. Как бы безумно это не звучало. Мы обе не смирились, не привыкли и так и не научились жить без него.

Сейчас Руся задремала в кроватке, а я собиралась накормить Ваню и заняться уборкой. Мы убирали каждый понедельник. Дом огромный, трехэтажный. Я и несколько горничных всегда с трудом справлялись, но сколько раз мне не говорили оставить эту работу слугам, я не могла сидеть, сложа руки. Мне постоянно нужно было что-то делать. Постепенно, я даже начала придумывать новые проекты и сохранять на компьютере. Оказывается, от безделья тоже можно уставать.

Я переставила манную кашу на стол, попробовала ложкой, обожгла губу и тихо выругалась. Руслана уснула очень крепко, и совсем некстати мою грудь распирало от прибывшего молока. Пока остынет каша для Вани, я успею помыться и переодеться к ужину. Зазвонил мой сотовый, я ответила, быстро поднимаясь по лестнице.

– Ксюш, здравствуй, не помешал?

– Нет, Александр Николаевич, Руся спит, а я как раз Ване сварила манную кашку. Вы когда приедете?

– Дня через два. Ксюш, просьба у меня к тебе.

Я зашла в комнату, и прикрыла за собой дверь.

– Да, я вас слушаю.

– Ксюш, там один дорогой для меня человек прилетает сегодня в Манисес, а встретить некому. Сможешь съездить?

Я на секунду задумалась. Не совсем удобно, да и Русю не с кем оставить – нянька сегодня выходная.

– Ксюш, Русю с собой возьми, а Ваню можешь к Ирине по дороге завести, она согласна посидеть с ним.

Я немного нахмурилась. Так это некстати. Начну Русю в «кенгуру» запихивать, она непременно проснется, да и Ваню покормить нужно. Хотя Ирину Сергеевну Ваня очень любил и называл бабулей Ириской. Почему Ириской, никто так и не знал, только сам Ванька. А Ирине Сергеевне это нравилось. Как ни странно, она просто обожала Ванюшку. Может, из-за того, что он напоминал ей собственного сына в детстве. Я никогда не чувствовала, чтобы к Ване относились, как к чужому.

– Съездишь, Ксюш? Это очень важно.

Я тяжело вздохнула.

– Если важно, то конечно встречу. А кто это?

– Дорогой мне человек, – повторил он.

– Но как я его узнаю?

– Он тебя узнает, не переживай. Просто жди его там и все, ладно? Я высылал ему твою фотографию, сказал, что ты будешь с маленьким ребенком. Так что не волнуйся.

– А куда потом его везти? В гостиницу?

– Решите по дороге. Все, мне пора, Ксюш. Самолет Домодедово – Манисис, рейс номер 1325 компании SwissAir. Прибытие в 16.40. Запомнишь? Или сообщение скинуть?

– Да, лучше сообщение.

Я бросила взгляд на часы 15.20. Успеть бы.

Ванюшка слопал кашу в две секунды, как узнал, что к Ирине Сергеевне едет. Обрадовался. Она всегда его баловала – то конфеты, то новые игрушки. Ванька самолетики очень любит, модельки, точь в точь похожие на реальные прототипы. От Ирины Сергеевны он всегда возвращался вот с таким самолетиком. Руся, как ни странно, спала очень крепко, даже когда я вытащила ее из детского креслица. И засунула в «кенгуру». Она сопела, посасывая большой пальчик.

Аэропорт Манисес был огромным зданием с громоздкими окнами, блестящими на солнце, с сияющей вывеской «Валенсия».

Я прошла в зал ожидания и посмотрела на табло – вот-вот приземлится рейс из Москвы. Мне было немного странно, что при всем штате работников Александр Николаевич не нашел никого, кто мог бы встретить этого неизвестного человека, и попросил об этом именно меня. Хотя, возможно, для него было важно, чтобы встретил кто-то из семьи. Да, они были моей семьей, как бы странно и дико это не звучало.

– Внимание! Прибыл рейс 1325 компании SwissAir Москва – Валенсия…

Объявил диктор на испанском языке.

Минут через пятнадцать все начнут выходить.

Я устроилась на мягком кресле в зале ожидания, иногда поглядывая на стеклянные автоматические двери.

Уже прошло больше двадцати минут, я подошла ближе, высматривая неизвестно кого. Мимо меня проходили люди, а я так и стояла, глядя на двери. Скоро проснется Руся, затребует меня в виде ужина, и что я тогда буду делать?

Двери снова разъехались, и я увидела парня с дорожной сумкой через плечо, он быстро прятал документы в карман легкой ветровки. Я почувствовала, как внезапно дернулось мое сердце. Иногда так случается, что оно реагирует намного раньше, чем ты осознаешь, что именно вызвало такую реакцию. Парень поправил темные очки и остановился, видимо осматривая зал.

Возможно, в этот самый момент я сошла с ума. Я просто лишилась рассудка, мое сердце перестало биться, а грудную клетку разорвало изнутри взрывной волной, потому что этот мужчина… с большой сумкой через плечо… он не мог быть Русланом. Но это он. Стоит там, среди людей, застыл, словно изваяние, потом снял темные очки, и они выпали из его рук. Это Руслан. Возможно, я сошла с ума или у меня галлюцинации, но это Руслан. Мимо него сновали люди с тележками, кто-то толкнул его в плечо, но он даже не пошевелился. Я судорожно глотнула воздух, но не сдвинулась с места. В животе все свернулось в узел, я онемела. Не смогла издать ни звука. Схватилась за горло. Я просто брежу наяву или сплю…

В этот момент громко закричала Руся, я вздрогнула, но оторвать взгляд от мужчины так и не смогла. Словно в замедленной пленке, я видела, как он снял сумку и бросил на пол, как медленно идет ко мне, и мое сердце постепенно начинает биться снова. Удар за ударом, кровь бежит по венам как сумасшедшая, перед глазами стоят черные точки, а колени подгибаются. И если я сделаю хоть шаг, то я упаду. Это он… Господи, это он. Настоящий. Живой. Я хотела закричать и не смогла, я всхлипнула, но из горла вырвался лишь жалкий хрип. Я почувствовала, как немеют ноги. Руслан остановился напротив меня, и мне стало плохо. Закружилась голова, я чувствовала, как дрожит мой подбородок.

Он совсем не изменился, может, повзрослел немного. Но взгляд все тот же, та же щетина на щеках, в ухе сережка и татуировка на руке, чуть ниже локтя.

Руся, не успокаивалась, она кричала все громче. Я принялась автоматически ее качать, но она разоралась еще сильнее, чувствуя мое напряжение, чувствуя, что я на грани нервного срыва или обморока. Руслан осторожно протянул дрожащие руки, вытащил Русю из «кенгуру» и прижал к себе. Малышка замолчала, как по волшебству, и в этот момент зарыдала я, громко, надсадно, оседая на пол, к его ногам. Руслан резко подхватил меня за талию и удержал. Я цеплялась за его плечо, смотрела ему в глаза и понимала, что медленно оживаю, начинаю дышать, мое сердце бьется все быстрее, тело реагирует на прикосновение его рук, согревается, дрожит. Он живой. Его глаза, родинка на виске, короткий ежик волос. Все настоящее, не мираж, не далекая мечта или сон.