Хозяйка большого дома - Демина Карина. Страница 63
– Тогда хорошо. – Нат сунул руку за пазуху.
Он был смешной. Взъерошенный. И предельно серьезный. В куртке какой-то старой, с латками на локтях, с меховым воротником, на котором таяли снежинки. Из внутреннего кармана куртки Нат достал мешочек, а из него вытряхнул кольцо. Простой желтый ободок с квадратной огранки камнем.
– Вот. У вас ведь принято, и… и у меня были кое-какие вещи. Ты не подумай, я никого не убивал… точнее, убивал, но не… мы как-то банду мародеров взяли, а при них вот… и моя доля… у людей же принято, чтобы кольца…
Камень был крупным, прозрачным, сияющим.
– Я не знаю даже, драгоценный ли он… – Нат сам надел кольцо на палец. – Я бы купил другое, но у вас здесь совсем выбора нет…
– Спасибо.
Кольцо пришлось впору.
Хорошая примета?
Чужое кольцо, которое принадлежало… кому? Лучше не думать, как и о том, что стало с этой женщиной или девушкой. Быть может, ей тоже подарили на помолвку, а потом война. Но Нат не убивал, не ее – здесь Нира ему верит. А мародеры… разбойники… шериф говорит, что от них житья не стало, что у него не хватает сил, чтобы справиться со всеми.
Дороги небезопасны.
И вообще лучше не выходить из дома, а по мнению матушки – которая, правда, это мнение не озвучивает, – и из комнаты. Наверное, будь такая возможность, матушка Ниру отослала бы, но… дороги небезопасны…
И Нира глупо радовалась что этой небезопасности, что кольцу… и она теперь невеста?
– Если захочешь, то потом купим другое. – Нат наклонился и осторожно коснулся губами щеки.
Поцелуй? Не такой, каким должен был быть… не то чтобы Нира так уж хорошо в поцелуях разбиралась. Она, конечно, кое-что видела… когда Мирра и Альфред…
Что за ерунда в голову лезет? Это из-за волнения… Нира вечно волнуется по пустякам, но свадьба, которая когда-нибудь да состоится – не пустяк… и поцелуй…
Она тронула квадратный камень, который на прикосновение отозвался, полыхнул ярко, и решилась. Встав на цыпочки, Нира обвила шею жениха – если жениха, то ведь можно, верно? – и поцеловала его.
В губы.
…оказалась, она совершенно неправильно представляла себе поцелуи… и целоваться не умела, чего нельзя было сказать про Ната…
– Ты теперь моя, – сказал он на ухо потом, немного позже. – Совсем моя…
Наверное, это можно было счесть признанием в любви.
– Тебе пора, да? – Ей не хотелось его отпускать, она бы вечность стояла так, прижавшись к замечательной этой куртке: старой, но мягкой, будто бы сшитой не из кожи, а из ткани. Стояла и гладила что кожу, что длинный влажный мех воротника, что Натовы волосы… постричь бы его аккуратно… или не надо? Нестриженым он как-то роднее…
– Да, наверное. – Он тоже не хотел уходить. Нира чувствовала это его нежелание, на которое откликалась и цеплялась сильней. – Если меня здесь найдут, то…
– Мне достанется.
И кольцо матушку не переубедит. Напротив, узнай она о кольце, то… заберет.
Для Мирры.
Мирре вот драгоценности очень даже по вкусу, но то, которое Альфред ей преподнес на помолвку, куда как скромней. С алмазом, но крошечным, чуть больше булавочной головки. Все знают, что матушка Альфреда этому браку не рада, а потому и тратиться не позволяет, надеется уговорить сыночка помолвку расторгнуть. Отец же не вмешивается, ему все равно…
– Хочешь уехать со мной? – Нат взял ее лицо в ладони. Склонился, касаясь носом носа… и так никто не делает, но Нире все равно.
– Сейчас?
– Сейчас. Я помогу спуститься. Лошадь ждет. Райдо, конечно, будет недоволен, но не прогонит, покричит немного… на меня покричит, – уточнил Нат.
– Я не хочу, чтобы на тебя кричали.
– Он разрешит остаться…
– Нет. – Нира с сожалением покачала головой. – Нельзя так… и мне еще шестнадцати нет… тебя обвинят… даже если я скажу, что сама пошла, все равно обвинят в… в том, что ты меня украл. И судить станут…
…и, наверное, его вожак заступится, решит проблему. По-своему решит: Ниру вернут родителям, а Ната отошлют, быть может, за Перевал.
Кажется, он сам думал о том же. Вздохнул. И снова поцеловал. Осторожно так, точно боялся, что Нира испугается. Глупый какой. Она не боится его совершенно…
– Я еще приду.
– Я буду ждать…
– Хорошо. – Нат коснулся кончика носа. – Я… мне было без тебя плохо.
Нира кивнула. И ей было.
Когда очнулась в карете. И еще когда поняла, что их с Натом усыпили. И потребовала объяснений, а никто объяснять не стал. Она все спрашивала, а они молчали, будто бы Ниры вовсе не существовало… отец и тот к окну отвернулся, губы поджал раздраженно. И еще четки достал, щелкать принялся, нарочно громко щелкал, зная, что маму это щелканье раздражает неимоверно. Она и злилась. Но молчала.
Мирра сидела прямо, глядела исключительно перед собой. Правда, перед ней сидела Нира, но была уверена, что сестрица ее не видит. И когда Нира закричала – просто, чтобы заставить их очнуться, ей отвесили пощечину.
– Не истери, – велела сестра чужим ледяным голосом. – И без тебя проблем хватает.
Они так и не сказали, что с Натом.
Привезли, заперли, выпускали только к завтракам, обедам и ужинам, но и за ними Нира чувствовала себя лишней.
– Еще два месяца, – сказала она, стискивая широкую Натову ладонь. – У меня день рождения весной. Два месяца, и… и мы сможем заключить брак в магистрате… только не в нашем, потому что мэр непременно донесет отцу, а тот…
– Я куплю лицензию.
– Тогда хорошо… если по лицензии, то…
…все получится.
Конечно, все у них получится, и не надо говорить, что Нира слишком молода, поэтому ничего не понимает. Она понимает. Любит. И будет любить.
– Возвращайся, – попросила она, когда Нат забрался на подоконник. – Я буду ждать… и… Нат, погоди… будьте осторожны… Мирра привыкла получать то, что хочет… и мама тоже… себя береги.
– Обязательно.
Нира ему не поверила.
А он, скользнув губами по щеке, шепотом сказал:
– У тебя волосы пахнут крапивой…
Нат выбрался из сада.
Настроение было прекрасным. Настолько прекрасным, что, увидев собственное отражение в витрине, Нат остановился.
Удивительно. Он улыбается. Нет, Райдо не прав, Нат улыбаться умел, но вот чтобы так… как-то странно… и счастливо… и вообще глупо он выглядит; но этот глупый собственный вид нисколько не раздражает.
Петь хочется. Или сделать что-то, что-нибудь совершенно безумное. И Нат, оглядевшись – улочка была приятно пустынна, – встал на руки. На них и прошелся до самого входа в лавку и на крыльцо подняться попытался. Всего-то пять ступенек, равновесие Нат потерял на третьей, и пришлось извернуться, чтобы не сесть с размаху в грязь.
– Здрасте, – вежливо поздоровался он, смахнув с волос снежинки. И престарелый лавочник, чем-то напоминавший нахохлившегося черного грача, кивнул. – Мне бы вот чего надо…
Список Райдо дал длинный. И Нат не был уверен, что сумеет купить все. Нет, с мылом там или яичным порошком – это просто… или вот еще хлеб… а с платьями как быть? В платьях Нат не разбирается совершенно. И в чулках. И в подвязках, которые к чулкам положены, а еще подъюбники, корсеты…
Письма отправить.
…прислугой озаботиться, потому что с этим огромным домом Нату одному не управиться.
…и вообще дел невпроворот, а его разрывает от странного иррационального счастья. И тянет вернуться в тот дом, по собственному следу и до стены, а там – наверх, к окошку, затянутому льдом, залепленному снегом.
И Нат вернется. Позже. Он ведь обещал.
Его взяли на выходе из лавки, и Нат еще подумал, что недаром человек так долго в подсобке возился, небось отправил кого к шерифу. А потом время тянул, все считал и пересчитывал, то банки путал, то матерчатые мешки с мукой, сахаром перевешивать брался, то путался в рулонах ткани…
…ждал.
Дождался.
– Парень, – шериф вошел в лавку, придержав дверь, чтоб не ударилась. И колокольчик на ней звякнул тихо, вежливо, – тебе придется пройти с нами.