Воровка. Игра обстоятельств - Милованова Марина. Страница 50

— Пос-смотрим, — Танай вздохнул и неожиданно резко скомандовал: — Закрой глаза!

Я послушно опустила ресницы.

— А теперь с-слуш-шай… — Шепотом попросил учитель и замолчал.

Не особо понимая, что именно должна услышать, я застыла истуканом и честно сосредоточилась.

Поначалу все было как обычно: шелест деревьев на ветру, ощущение солнечного тепла на коже, далекий свист парящего в небе Тиама. В последнее время демон придумал себе развлечение: взлететь как можно выше и насвистывать в свое удовольствие. Я подшучивала над ним, говоря, что теперь у тизарров денег не будет. Демон отвечал, что деньги — это бренный мусор, засоряющий чистые души. Возражений на столь возвышенные речи у меня не находилось, к тому же у тизарров денег в принципе не водилось, поэтому разговор сам собой сходил на нет.

Не находя ничего нового в привычных звуках, я продолжала сидеть не шевелясь, боясь разочаровать тизарра своими никчемными человеческими способностями. Но через некоторое время почувствовала, как меня начинает клонить в сон. Стало невыносимо обидно. Я собиралась уже открыть глаза и объявить тизарру, что не слышу ничего нового, как вдруг снова услышала его шепот:

— Теперь не думай ни о чем и с-сос-средоточьс-ся на ощ-щущ-щениях-х. Чувс-ствуй! Поняла? Только чувс-ствуй!

Его руки легли на мои ладони и замерли.

Как меня и просили, я полностью сосредоточилась на ощущениях. Кожа тизарра, несмотря на жаркий день, оказалась прохладной и удивительно бархатистой на ощупь. Я неожиданно поймала себя на мысли, что, несмотря на долгое общение с тизаррами, до нынешнего момента я и понятия не имела о том, какая у них кожа. Потом он убрал руки и положил мне что-то в ладонь. Я принялась ощупывать это что-то.

По форме было похоже на лист дерева. Поверхность шероховатая. Желая убедиться в правильности своих суждений, я поднесла ладонь к лицу и вдохнула. Дело в том, что каждое дерево в этой долине имело свой запах. Впрочем, мою руку моментально перехватили и вернули в прежнее положение, а именно на колено.

— Только чувс-ствуй! — вновь прошептал Танай и убрал лист.

В следующий момент в ладонь легло что-то твердое, теплое на ощупь, имеющее небольшой, но ощутимый вес.

Камень — догадалась я, поглаживая пальцами каждую щербинку и каждый выступ.

Последним мне на ладонь просыпался песок. Я также потрогала крупинки и просеяла песок сквозь пальцы. Наконец когда в моих руках не осталось ничего, тизарр разрешил открыть глаза.

— Вс-ставай, пойдем. — Взяв меня за руку, он помог подняться с травы и направился к скале. Подойдя, велел: — С-снова закрывай глаза и чувс-ствуй!

Вздохнув, я закрыла глаза и положила ладони на теплый камень.

Шероховатости, осыпающийся под пальцами песок, травинка, проросшая на камне, острые выступы, впадины, местами совершенно ровные, гладкие участки, и от всего этого горячее тепло, щедро отданное огненно-красным солнцем этой удивительной долины. Интересно, успевает ли скала остыть за ночь? Нужно будет как-нибудь прийти ночью, проверить…

— Отлично, а теперь пойдем обедать! — послышался голос Таная, вмешиваясь в мои размышления и безжалостно обрывая их на самом интересном месте.

Раскрыв глаза, я увидела, что довольно значительно удалилась от места, где начала «ощупывание» скалы, а тизарр смотрит на меня немного озабоченно. Выяснять причину его озабоченности я не стала, лишь молча кивнула в ответ и, отряхнув ладони, побежала в сторону жилищ. Несмотря на огромный интерес к урокам, есть хотелось просто невыносимо, а в моем «осином гнезде» были как раз припасены плоды.

На следующий день уже я обнаружила Таная возле входа в мое жилище. Тизарр выглядел серьезным и держал в руках какой-то сверток.

— Надень вот это, — попросил он после короткого обмена приветствиями.

Я взяла сверток и вернулась в шар. Разложив одежду на лежанке, озадаченно присвистнула. То, что предлагал мне в качестве одежды Танай, трудно было даже с натяжкой назвать одеждой. Больше всего это походило на разновидность купальника, совмещенного с набедренной повязкой.

Интересно, зачем это тизарру понадобилось меня настолько раздевать, задумалась я.

«Вероятно, им интересно, как выглядит человек! — язвительно захихикал внутренним голос, проявлявший теперь завидную активность. — Ты изучаешь их — они изучают тебя. Все справедливо».

Недовольно фыркнув, я все же переоделась, сменив привычные рубашку и штаны на белоснежный «купальник». А то, если откажусь, вдруг еще учить перестанет!

К счастью, одеяние пришлось впору и не грозило свалиться при малейшем движении. Немного подумав, я сняла и обувь, решив, что мои, пусть довольно изящные, сапоги никак не сочетаются с легкостью нынешнего наряда.

Когда я в новом виде появилась перед тизарром, тот некоторое время стоял столбом, а затем, опомнившись, взял меня за руку и повел к привычному месту наших занятий — скале.

Там, поставив меня перед каменной громадой, вновь попросил чувствовать, но теперь уже не только ладонями, но и каждым участком открытой кожи.

В течение нескольких часов я прижималась к скале, старательно елозила по ней животом, терлась спиной, пробовала ставить босые ноги на выступающие участки. Разумеется, выполняла все эти действия с закрытыми глазами, и чувствовала себя в общем-то последней идиоткой, танцующей странный, неуклюжий ритуальный танец.

Еще меня преследовало чувство острого сожаления, потому что я понимала, что после завершения всех этих «обниманий» белоснежный «купальник» придется попросту выбросить. А мне уже успело понравиться чувство легкости и свободы, которое появилось благодаря новой одежде. Мои привычные рубашка и штаны не были столь невесомыми и удобными. Собственные же царапины, которые я неизбежно получала от подобного обучения, меня волновали намного меньше.

Но, несмотря на грустные мысли, через некоторое время я начала ощущать, что прикосновения к камню уже не кажутся мне странными и непривычными. Наоборот, шероховатый камень под щекой внезапно показался едва ли не родным. Нащупав пальцами босой ноги ближайший выступ, я осторожно встала на него и потянулась вверх, не обращая внимания на то, что камень больно царапает мою кожу. Ладонь, щека, плечо, рука… я словно перетекала по камню, стремясь вжаться в него, слиться с ним, стать единым целым. Только камень и я. Я и камень. Оба теплые, оба податливые…

— Дос-статочно! — послышалось откуда-то снизу.

Вздрогнув от голоса, я открыла глаза и увидела, что Танай стоит на земле, а мои пятки находятся на уровне его лица. Получается, незаметно для себя я забралась на пару метров вверх по скале!

В сердце незамедлительно ворвался страх, чувство единения исчезло, и я с коротким вскриком сорвалась вниз.

Правда, упасть мне не дали. Предполагавший подобное развитие событий Танай подхватил меня на руки, спасая от удара о землю. Потом аккуратно поставил на ноги.

— А знаеш-шь, раньш-ше я не верил в тебя, — неожиданно признался он. — Но теперь, думаю, из вс-сего этого выйдет толк!

Улыбнувшись, учитель развернулся и пошел в сторону леса, где располагались жилища. Я же молча смотрела ему вслед, обдумывая услышанные слова и гадая, обижаться на них или нет. Только потом, когда фигура Таная скрылась за деревьями, я внимательно оглядела себя и смогла наконец вздохнуть и расслабился. Вопреки моим опасениям, от сегодняшних упражнений ничуть не пострадали ни я, ни мой любимый «купальник».

ГЛАВА 5

Следующий цикл превратился для меня в сущий кошмар. К упражнениям на ощущения добавились вполне обычные тренировки на силу и выносливость. Утро начиналось с пробежки, затем следовали упражнения на гибкость и растяжку. А потом Танай заставлял меня таскать тяжести.