Мантикора и Дракон. Эпизод II - Кувайкова Анна Александровна. Страница 46

Её спутник был не менее интересным. Устроившись на подлокотнике её кресла и оперевшись на спинку его, он с живым интересом естествоиспытателя наблюдал за честным собранием, даже не скрывая лёгкой ироничной усмешки на тонких губах. Высокие скулы, резко очерченная линия подбородка, нос с горбинкой и по-мальчишески задорные синие глаза. Тёмные волосы слегка растрёпаны, и внешне создавался образ этакого разгильдяя, попавшего сюда непонятным образом.

Хаос насмешливо фыркнул. Можно сколько угодно притворяться, что не имеешь никакого понятия о том, кто же этот гость, вот только не заметить ауру силы, окружающую его, вряд ли получится. Да и не особо-то таился незнакомец, лишь наблюдал за реакцией Древних на такую честь, как его личный визит.

Поставив бокал на столик около кресла, стихий сложил руки домиком, переплетя пальцы. Его безучастный взгляд скользил по залу. Сегодня на собрании присутствовали практически все.

Вот сидит парочка близнецов с рыже-золотистыми шевелюрами и светло-серыми, почти белыми глазами. Фай и Лай, брат и сестра. Волнистые волосы, мягкая, ироничная улыбка на одинаковых лицах. Они даже жесты умудрялись точно копировать, создавая двоякое ощущение при разговоре с ними. Сегодня Лай оделась в чёрное приталенное платье с корсетом, золотой вышивкой по подолу и краю декольте и широкими расклешёнными к низу рукавами. Милая, приятная с виду девушка, но с довольно скверным характером и излишне честолюбивая, с неуёмными амбициями. Её брат-близнец выбрал для собрания брюки из тёмной, тонко выделанной шерсти и камзол с запахом, украшенный ярко-алыми вставками. Перевязь с рапирой, и наверняка в рукаве припрятана парочка метательных ножей.

Недалеко от них, опираясь на старый, местами проржавевший меч и поглаживая устроившегося на коленях филина, сидел седовласый старик Хемль, оракул всего честного собрания. Глубокие морщины и подрагивающие пальцы выдавали его возраст, ему давно перевалило за десятки тысячелетий. Только у него иллюзия беззащитности была именно иллюзией. Когда придёт время, этот старец с лёгкостью закинет клинок на плечо и отправится в новые миры, неся новые пророчества, складывающиеся из безумных, подчас ему самому неясных видений. И уже сами люди коверкают слова оракула, ломая жизни и подстраивая вещие сказания под себя. Ну а Хемль будет с улыбкой следить за ними сквозь своё всевидящее зеркало.

Нихт. Коротко остриженные тёмные волосы и хищный оскал. Женщина нарочито медленно закинула ногу на ногу, позволяя оценить свой облегающий кожаный костюм, и медленно затянулась тонкой сигареткой, выпустив струю дыма в потолок. Глаза кроваво-красные, с презрительным прищуром.

Нежно улыбнувшись ей, Хаос отсалютовал сестре по цеху, как говорится. В конце концов, его и Тьму почти всегда ставят на одну ступень в иерархии Древних. Так что, несмотря на едва ли не диаметрально противоположные взгляды на энное количество вещей, они вполне мирно сосуществовали, даже находя особое, чуть ли не извращённое удовольствие в стычках и боях с обязательным летальным исходом. Для тех, у кого в запасе вечность, смерть – всего лишь способ развеять скуку.

Заги, Луань, Дилло, Воттер, Айра, Диналь, Айсана, Идирг…

Лица, знакомые едва ли не с пелёнок, пресытившиеся обычными радостями и теперь разгоняющие свою грусть и одиночество, управляя оставшимися в Аранелле потомками. Или наблюдая за играми тех, кто гораздо сильнее и стоит выше них в пантеоне.

Хаос вернулся к причине внеочередного сбора. К спору между ним и Матерью Землёй, о чём-то перешёптывающейся со своим… спутником. Правда, начинать разговор первым стихий не собирался, с небывалым для себя терпением ожидая прибытие последнего члена пантеона, более известного как Судьба. Хаос весьма справедливо сомневался, что дорогая мамочка упустит такую возможность, как поиграть на нервах сыночка, да ещё и с его разрешения. Не то чтобы они действительно были родственниками, всё-таки мужчина старше по праву первородства и при желании (предварительно поборов лень) вполне мог поставить её на место или даже уничтожить. Но так было положено. И хотя Хаосу откровенно наплевать на всякие нормы и правила, здесь приходилось придерживаться их, несмотря на всё внутреннее сопротивление и нежелание подчиняться кому бы то ни было.

Возле уха раздался звук, весьма похожий на низкое, басовитое мурлыканье. Улыбнувшись, Хаос снял с плеча и пересадил на колени своего фамильяра – шур’шуна. Существо длиною с половину руки, с мягкой, нежной серебристой шёрсткой, оттенённой более тёмным подшёрстком. Домашний любимец заинтересованно шевелил остроконечными ушками, топорщил длинные усы и периодически пускал когти в ноги хозяина, оставляя затяжки на брюках. Длинный тонкий хвост с объёмной распушённой кисточкой на конце так и норовил попасть в нос Хаосу, вызывая у того искреннюю улыбку и смех. А также громкое, на весь зал чихание, отражавшееся от стен и многократно усиленное эхом. Звали сиё чудо изобретательности самого стихия просто и понятно – Шуршик.

Убрав кончик хвоста шур’шуна от своего лица, Хаос ласково погладил фамильяра за ушками, аккуратно вытащив когти из ткани брюк. Недовольно поворчав, из чистой вредности, Шуршик потоптался на коленях хозяина и свернулся в клубок, свесив кончик хвоста и спрятав мордочку под лапы. При этом одно ухо он прижал, второе же осталось стоять торчком, как будто магическое создание внимательно следило за происходящим, ничего не упуская из вида. Мурлыкать он не перестал, наслаждаясь почёсыванием.

– Ой, какая прелесть. – К Хаосу подошла одна из Древних, на несколько рангов ниже его. Кто-то из молодых, да ранних.

Хаос окинул оценивающим взглядом женскую фигуру, мысленно поморщившись. Никакой силы, нулевое влияние генома на потомков, зато амбиций… Впрочем, последнее как раз и не удивляло.

– Вы о ком, дорогая? – Вежливо улыбнувшись, стихий приготовился к выслушиванию комплиментов в свой адрес.

– Ваше животное. Такой милый зверёк…

«Милый» зверёк приоткрыл один глаз и широко зевнул, демонстрируя набор мелких, острых как бритва зубов, недвусмысленно намекая, что готов при необходимости пустить их в дело. Трогать Шуршика мог только его владелец, ну, или близкие родственники. Смотря какое у шур’шуна настроение.

– Ой, какая прелесть! – с ещё большим восторгом и придыханием воскликнула девица, протягивая руку, чтобы потрепать зверька.

Крик переполошил всё честное собрание, однако, увидев причину воплей, Древние вернулись к неспешному обсуждению своих дел.

– Шуршик, – укоризненно протянул Хаос, стараясь не расхохотаться.

Любимец повернулся вокруг своей оси и, поставив лапки на грудь мужчины, преданно заглянул к нему в глаза. У самого же Шуршика они были золотисто-зелёного цвета.

– Ня? – мурлыкнул шур’шун, потёршись мордочкой о подбородок хозяина. – Ня-а-а?

– Ня, – машинально откликнулся стихий, запуская пальцы в длинную шёрстку. – И в кого ты такая вредность?..

Хитро прищурившись, Шуршик загадочно промолчал, снова свернувшись в клубок на его коленях и игнорируя всё ещё прыгавшую вокруг их кресла девицу, трясшую пострадавшей конечностью.

– Оно меня укусило! – наконец остановившись перед стихием, возмущённо пропыхтела девушка, сунув ему под нос покрасневший и начавший опухать палец.

– «Оно» сейчас ещё и за что-нибудь другое укусит, – спокойно откликнулся Хаос, невольно сжав пальцы и не давая возможности Шуршику поквитаться с настырной приставалой.

Шур’шун едва слышно зарычал, вздыбив шёрстку на загривке и вдоль всего позвоночника.

Посверлив парочку злым взглядом, девчонка презрительно фыркнула и удалилась. Любимец щёлкнул зубами, демонстрируя весьма недвусмысленные намерения в отношении определённой части тела нахалки. Заметив это, Хаос снова начал поглаживать чувствительные местечки за ушами любимца, спускаясь ниже, к основаниям тонких крыльев, сейчас спрятанных в специальных кожистых складках вдоль позвоночника. Мужчина не сомневался, что его фамильяр уже обдумывает планы мести в отношении возмутительницы спокойствия, шур’шуны были разумны и обладали достаточно развитыми умственными способностями, не говоря уж о природной вредности и мстительности. Как это у него получилось, Хаос сам не особо понимал, но результат ему определённо нравился.