Стеклянные цветы - Каммингс Мери. Страница 23

Ей, как дочери именинника, было велено играть роль хозяйки вечера: сначала стоять рядом с папочкой в голубом платье и бриллиантовой тиаре и приветствовать, гостей, а потом — развлекать их светской беседой и следить, чтобы никто не скучал.

Справилась Бруни с блеском — недаром она провела почти четыре года в закрытой школе, где учили в том числе и всей этой светской хреновине! Мило всем улыбалась, потанцевала с престарелым сенатором — и даже отловила и отправила отдохнуть в гостевую спальню перебравшую девицу голливудского пошиба. Сама она за весь вечер выпила едва ли четыре бокала шампанского да пару коктейлей, так что у папаши едва ли могли быть к ней претензии.

На следующий день Бруни с трепетом начала ждать вызова в кабинет. Гости разъехались, и теперь ничто не мешало отцу наконец ответить, даст он ей яхту или нет. Что она — зря старалась?!

Время тянуть он не стал и позвал почти сразу. Начал по-деловому, без долгих предисловий:

— Прежде всего — что касается каникул Эрни…

Ах да, Эрни хотел приехать к ней в Мюнхен во время осенних каникул!..

— …Думаю, Клара не будет возражать. Впрочем, к этому вопросу мы еще вернемся в сентябре — не хочу парню заранее ничего обещать. Теперь что касается яхты…

Бруни напряглась, вперила в него взор и перестала дышать.

— …В принципе, я не против. Три недели, с семнадцатого июля, тебя устроит?..

Это было куда больше, чем она рассчитывала — просила, правда, месяц, но о том, что папаша расщедрится больше, чем на две недели, и не мечтала!

— …Но с одним небольшим условием…

Понятно, сейчас опять начнется: «Никаких наркотиков, никаких историй с прессой».

— …На яхте не должно быть никаких наркотиков. И учти: если кто-то из твоих гостей нарушит этот запрет, он будет высажен в первом же порту!..

Ну почему все мужчины, даже ее собственный отец, так предсказуемы?!

— …И кроме того, командовать там будет Берк.

— Что?! — не сразу поняла Бруни.

— Это значит, что капитан будет выполнять его распоряжения, и именно его слово будет законом на борту. Только так я могу быть уверен, что в плавании не произойдет никаких серьезных инцидентов.

Она молчала потрясенная. Слов не было — было ощущение, что ее в последний момент безбожно и обидно обманули, выхватив из рук то, что она уже считала своим.

— Если ты не согласна, скажи сразу.

— Нет, папа, я согласна, спасибо! — быстро сказала Бруни. Спорить с отцом было бесполезно, отказываться от яхты — глупо. Лучше попытаться как-то договориться с белобрысым — может, все не так уж и страшно?

— Ну и хорошо, капитан получит соответствующие распоряжения, — закрыл он тему. — А теперь — еще один вопрос: какой подарок ты хочешь на день рождения?

Она поговорила с ним о «Ягуаре», объяснила, какой хочет цвет, какую кожу в салоне — улыбалась, благодарила, хотя настроение было, прямо скажем, никакое.

Филипп нашел ее в аэропорту, перед самым отлетом. Она сидела в баре и, честно говоря, уже слегка беспокоилась, когда он внезапно нарисовался рядом, в светлом блейзере и с сумкой через плечо.

Она обрадовалась — он вроде бы не очень. Сказал: «Привет!», устроился на соседнем табурете и заказал мартини — неслыханное дело, Бруни никогда не видела, чтобы он пил что-то крепче вина. Никаких вопросов «как дела, как настроение» не последовало.

Поэтому она спросила сама:

— Ну, как ты отдохнул?

На это последовал короткий и исчерпывающий ответ:

— Нормально.

Ей показалось, что он слегка осунулся и посмуглел, словно много времени провел на воздухе.

— Отец с тобой говорил про яхту? — поинтересовалась она, чтобы как-то завязать разговор.

— Да. С семнадцатого июля, на три недели — я все знаю. — В его словах ясно слышалось невысказанное вслух «Отстань, а?»

Пришлось отстать, хотя ей не терпелось договориться, чтобы он не позорил ее перед гостями и согласился делать вид, что командует все-таки она!

Глава четырнадцатая

По прибытии в Мюнхен Бруни ждал неприятный сюрприз: Дитрих встречать ее в аэропорт не приехал. Пришлось добираться домой на такси.

Еще более неприятный сюрприз ждал ее дома: письмо от вышеупомянутого Дитриха, в котором тот извинялся за внезапный отъезд и выражал надежду, что она поймет его. Долг перед престарелыми родителями требует, чтоб он перебрался в Штутгарт, поближе к ним. С нижайшим поклоном… и т. д.

— Ты только посмотри, какое свинство! — воскликнула Бруни, вкатываясь без стука в комнату к Филиппу и потрясая письмом.

В комнате никого не было, но из ванной доносился плеск воды. Она прошла туда, увидела в душевой кабинке силуэт, распахнула настежь стеклянную дверь и повторила:

— Нет, ты только посмотри, что за свинья!

Несмотря на обуревавшие ее эмоции, подумала машинально: «Ну и задница!». При других обстоятельствах она, возможно, даже составила бы белобрысому компанию под душем, но сейчас была слишком возмущена.

Филипп обернулся, закрыл перед ее носом дверь, после чего поинтересовался сквозь стекло:

— Что случилось?!

— Дитрих ушел, вот что случилось!

— Этого следовало ожидать, — донеслось из-за двери.

— Что значит «следовало ожидать»?! — возмутилась она. — Что я теперь делать буду?!

Из-за двери снова раздался плеск, но ответ был ясен — найти другого шофера. Это создавало массу проблем: после круиза Бруни собиралась провести пару недель на Лазурном берегу, и получалось, что с середины июля до конца августа шофер ей будет не нужен. А всего на месяц, до семнадцатого июля, мало кто согласится наняться…

Она предпочла бы этот оставшийся месяц обходиться вообще без шофера, если бы не одно печальное обстоятельство: согласно приговору суда, ей запрещалось управлять любым транспортным средством до января будущего года. Так что шофера придется искать — и срочно.

Впрочем, осенило ее, одна кандидатура уже есть!..

Прошло минут пять, прежде чем дверь распахнулась, и Филипп появился из кабинки. Смерил ее взглядом, словно спрашивая: «Ты еще здесь?!», взял полотенце и начал вытирать голову.

— Я тут подумала — а может, ты можешь… — нерешительно начала Бруни.

— Что я могу? — Он отодвинул полотенце от лица и хмуро взглянул на нее.

— Ну, машину водить… вместо Дитриха. — Процесс вытирания возобновился. — А когда мы вернемся из Франции, я сразу найму шофера, — заторопилась она, чтобы он не успел возразить. — Ты же все равно со мной всюду ездишь — так что тебе стоит заодно и машину вести?!

— Ладно, повожу пока, — перебил Филипп. — Дай трусы, за твоей спиной висят.

— До семнадцатого июля совсем немного осталось, — подавая требуемое, добавила она еще один аргумент. — Ты и не заметишь, как время пролетит!

А время действительно летело незаметно. Ко всем прочим хлопотам Бруни добавилась еще одна: круиз.

Куда плыть?! Хочется и в Марсель попасть, и в Гибралтар, и в Барселону — а в голове вертятся еще и еще заманчивые названия: Корфу, Неаполь, Мальта… Вот и выходит, что три недели — это совсем мало.

А приглашать кого? Иви — это само собой, а еще кого? Хочется же, чтобы весело было и никто никому настроение не портил!

На яхте четыре двухместных каюты и четыре одноместных (с широкими кроватями, так что и для парочки сгодится) — значит, пригласить можно человек двенадцать-пятнадцать. Сама Бруни, по праву хозяйки, собиралась занять мастер-каюту — с широченной кроватью, окнами на обе стороны и джакузи.

После того как список гостей был начерно составлен, выяснилось, что в своих расчетах она напрочь забыла о Филиппе, который тоже претендовал на одноместную каюту. На ее робкое замечание: почему бы ему не пожить, скажем, в одной каюте с капитаном, он, хмыкнув, заявил: «Еще не хватало!».

Пришлось все переделывать…

Эрика — та самая, из парижского журнала — оказалась человеком дела. Она позвонила в начале июля и напросилась в гости — ходила по дому, ахала и восхищалась. Спрашивала, откуда Бруни черпает идеи и не собирается ли предлагать свои изделия какой-нибудь галерее искусств или организовывать персональную выставку.