Анна и французский поцелуй (ЛП) - Перкинс Стефани. Страница 10

Да, теперь точно не будут. Придурок.

Теперь Бридж ненавидит группу, преподавателя и болвана Кевина с гипертрофированным эго.

— Постой, — говорю я. — Скоро ты станешь новой Меган Уайт или Шейлой Е., и Кевин Куиггли будет хвастаться, что знал тебя когда-то. А затем он придёт к тебе на какое-нибудь крупное шоу, ожидая специального обращения и прохода за кулисы, а ты пройдёшь мимо него, даже не оглянувшись.

Я слышу измученную улыбку в её голосе.

— Ну почему ты уехала, Банана?

— Потому что отец какашка.

— Причём сплошная.

Мы болтаем до трёх ночи, и поэтому я просыпаюсь только в начале второй половины дня. С трудом встаю с кровати, чтобы одеться и успеть до закрытия кафетерия. По выходным он открыт только на поздний завтрак. В кафетерии тихо, но Рашми, Джош и Сент-Клер сидят на прежнем месте.

На плечи наваливается тяжесть. Всю неделю они дразнили меня за то, что я избегала сделать заказ. Я придумывала дурацкие оправдания («У меня аллергия на говядину», «Нет ничего вкуснее хлеба», «Равиоли не такие уж вкусные»), но нельзя же вечно убегать. За прилавком снова месье Бутен. Хватаю поднос и глубоко вздыхаю.

— Бонжур, мм... сопа? Силь ву пле?

«Привет» и «пожалуйста». Сначала я выучила вежливые фразы в надежде, что французы простят мне такое издевательство над их красивым языком. Указываю на чан с оранжево-красным супом. Мускатная тыква, кажется. Запах необычен, как шалфей и осень. Сейчас начало сентября, и погода все ещё тёплая. Интересно, когда в Париже начинается настоящая слякоть?

— Ах! Суп, — мягко поправляет месье Бутен.

— Си, суп. То есть ви. Ви! — Щёки горят. — И, гм, м-м-м… курино-салатная зелено-фасолевая штукенция?

Месье Бутен смеётся. Радостно, словно трясётся желе, раскатисто, как Санта-Клаус.

— Цыплёнок и харикос вэрс, ви. Ви мошете говорить со мной по-онглийски. Я понимать тябя очень хорошо.

Румянец становится ярче. Конечно, он говорит на английском в американской школе. А я жевала эти чёртовы груши и багеты пять дней.

Бутен вручает мне миску супа и маленькую тарелку салата-оливье с курицей, и мой живот урчит при виде горячей еды.

— Мерси, — говорю я.

— Дё рьэн. Пошалуста. И прошю не бегайте от меня! — Он кладёт руку на грудь, как будто убитый горем. Я улыбаюсь и качаю головой. Я справилась. Я справилась. Я спра…

— ТАК ОКАЗЫВАЕТСЯ НЕ ВСЕ ТАК УЖАСНО, АННА? — кричит Сент-Клер через весь кафетерий.

Я оборачиваюсь и показываю ему опущенный палец, надеясь, что месье Бутен этого не заметит. Сент-Клер усмехается и показывает британскую версию — викторию. Месье Бутен дружелюбно восклицает: «Ах ты!». Я оплачиваю еду и занимаю место рядом с Сент-Клером.

— Спасибо. А то я забыла, как посылать по-английски. Следующий раз не ошибусь.

— На здоровье. Всегда рад научить.

Он одет в тоже, что и вчера: джинсы и дешёвую футболку с силуэтом Наполеона. Когда я спросила его о рисунке, он сказал, что Наполеон был его героем.

— Не потому что он добрый малый, заметь. Он был гадом. Но крутым гадом, как и я.

Интересно, спал ли он с Элли. Наверное, поэтому не переоделся. Он ездит на метро в её колледж каждый вечер, и они там зависают. Рашми и Мер решили, что, возможно, Элли считает, что теперь слишком для них хороша.

— Знаешь, Анна, — говорит Рашми, — большинство парижан понимает английский. Не надо так стесняться.

Да. Спасибо за своевременное указание.

Джош кладёт руки за голову и откидывается на стуле. Рукав рубашки задирается и показывает татуировку — череп и скрещённые кости — на предплечье правой руки. По толстым штрихам можно судить, что это дизайн Джоша. Чёрные чернила контрастируют с бледной кожей. Крутая татушка, хотя выглядит комично на его длинной, тощей руке.

— Святая правда, — говорит он. — Я едва выговариваю слово, и всё прокатывает.

— Тут нечем хвастать.

Рашми морщит нос, и Джош наклоняется поцеловать её.

— Боже Всемогущий, опять.

Сент-Клер чешет голову и отводит взгляд.

— У них всегда всё так запущенно? — спрашиваю я шёпотом.

— Нет. В прошлом году было ещё хуже.

— Ой! Они уже так долго?

— Эм, с прошлой зимы?

— Это большой срок.

Сент-Клер пожимает плечами, и я делаю паузу, спрашивая себя, хочу ли я узнать ответ на свой следующий вопрос. Вероятно, нет, но я всё равно его задаю.

— Сколько времени ты встречаешься с Элли?

Сент-Клер задумывается на мгновение.

— Кажется, почти год.

Он делает глоток кофе — кажется, его здесь все пьют — и опускает чашку на стол с таким грохотом, что Рашми и Джош подпрыгивают от испуга.

— Ой, простите, — отзывается он. — Я вам помешал?

Он поворачивается ко мне и распахивает свои карие глаза в раздражении. Я втягиваю воздух. Он красив даже в гневе и не идёт ни в какое сравнение с Тофом. Сент-Клер обладает совершенно иным типом привлекательности. Он существо с другой планеты.

— Меняем тему. — Он указывает на меня пальцем. — Я думал, у южных красавиц южные акценты.

Качаю головой.

— Только когда я говорю с мамой. Тогда он проскальзывает, потому что она говорит с акцентом. Но у большинства атлантцев акцента нет. Урбанизация. Тем не менее, мы часто используем негритянский жаргон, — добавляю я в шутку.

— Канещно, — отвечает Сент-Клер на своём вежливом английском акценте.

Я выплёвываю оранжево-красный суп. Сент-Клер удивлённо смеётся, и я смеюсь в ответ до колик в животе.

Сент-Клер вручает мне салфетку, чтобы вытереть подбородок.

— Канещно, — торжественно повторяет он.

Кашель, кашель.

— Пожалуйста, всегда так говори. Это так… — я задыхаюсь, — Круто.

— Вот не стоило тебе так отвечать. Теперь придётся приберечь акцент для особых случаев.

— У меня день рождения в феврале. — Кашель переходит в хрип. — Пожалуйста, не забудь.

— А мой вчера был, — отвечает Сент-Клер.

— Нет.

— Да.

Он вытирает остатки супа со стола. Я пытаюсь отобрать у него салфетки, но он не принимает помощь.

— Это правда, — говорит Джош. — Приятель, я забыл. С прошедшим днём рождения.

— Ты же не серьёзно? Почему ты ничего не сказал?

— Я серьёзно. Вчера был мой восемнадцатый день рождения. — Он пожимает плечами и бросает салфетки на пустой поднос. — Мои родственники не пекут пирогов и не надевают праздничных колпаков.

— Но у каждого на дне рождении должен быть торт, — отвечаю я. — Таково правило. Это ведь лучшая часть в дне рождении.

Я вспоминаю, как прошлым летом мы вместе с мамой и Бридж испекли пирог в стиле Звёздных войн для Шонни. В форме лимонно-зелёной головы мастера Йоды. Бридж даже купила сахарную вату для волос.

— Вот поэтому я ничего не сказал.

— Но ты ведь сделал что-то особенное вчера вечером? Вы с Элли куда-нибудь сходили?

Он поднимает свой кофе и ставит обратно на стол, не сделав и глотка.

— В моем дне рождении нет ничего особенного. И меня это полностью устраивает. Клянусь, не нужны мне торты.

— Хорошо, хорошо. Прекрасно. — Я примирительно поднимаю руки. — Я не буду поздравлять тебя с днём рождения. Или с прошедшей пятницей.

— О, с пятницей можешь и поздравить. — Он снова улыбается. — Не имею ничего против.

— Говоря о пятнице, — вмешивается Рашми. — Почему ты вчера весь вечер просидела в комнате?

— Я болтала. С подругой. Бриджет.

Все трое посмотрели на меня, ожидая дальнейшего объяснения.

— По телефону.

— Но ты ведь выходила куда-нибудь на этой неделе? — спрашивает Сент-Клер. — Покидала кампус?

— Конечно.

Но не по собственному желанию. Нужно же было как-то добираться до других частей университетского городка.

Сент-Клер поднимает брови.

— Ты лгушка.

— Давайте всё проясним. — Джош складывает руки в молитвенной позе. У него тонкие пальцы, а на указательном чернеет пятно. — Ты живёшь в Париже уже неделю и ещё не видела город? Хотя бы часть?

— Я гуляла с родителями в прошлые выходные. Видела Эйфелеву башню.