Дорога домой, или Цена престола (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна. Страница 46

  "Чертово вино!"

  - Эр, ты пьяна, - заметил Гэбриэл, на его лице снова появилась ехидная улыбка, уже настолько привычная, что Эрилин чуть не растеклась лужицей от облегчения.

  - Долой серьезные разговоры! - громко провозгласила принцесса, а потом испуганно обернулась, но в зале не было ни души, музыканты давно закончили играть и ушли, все разбрелись по комнатам.

  Надо же, она даже не обратила внимания, когда смолкла музыка.

  - Пошли, я провожу тебя, - сказал Гэбриэл, протягивая ей руку.

  Эрилин встала. Пожалуй, она не была так пьяна, как хотелось бы, но напряжение последних дней отступило, то ли благодаря алкоголю, то ли после откровенного разговора.

  Эрилин подняла на Гэбриэла глаза, все еще держа его за руку. Кто знает, когда в следующий раз она сможет списать на опьянение свое странное и неподдающееся здравой логике поведение? И будет ли вообще этот следующий раз?

  - Потанцуем?

  Гэбриэл посмотрел на нее долгим настороженным взглядом, и ей показалось, что сейчас просто-напросто покрутит пальцем у виска, ведь музыка давно смолкла, но он неожиданно усмехнулся, его глаза весело блеснули.

  - Как пожелаете, принцесса, - и Гэбриэл отвесил ей полупоклон.

11 глава

  Было решено отбыть на следующий день.

  Гэбриэл, как всегда, проснулся рано, несмотря на то, что праздник продлился почти до рассвета. Во всем здании царила полная тишина, все отсыпались после бурной ночи.

  Так проходил каждый его приезд к Лигас. Она неизменно устраивала праздник с громкой музыкой и реками дорого вина. Лигас любила праздники, ей нравилось блистать, менять наряды и неожиданно появляться во всем своем великолепии, приковывая взгляды. "Маленькие слабости", как называла она сама свое поведение, но Гэбриэл прекрасно знал, что это попытка скрыть истинные чувства.

  Безусловно, Лигас всегда была рада его видеть, но его присутствие действовало так же, как и на его ее, - вызывало бурю воспоминаний о том времени, когда они только познакомились. Лигас намеренно затевала пир на весь мир, желая снова и снова доказывать себе, что больше не та, кем была раньше, и теперь у нее есть все, о чем она так долго мечтала.

  "Как долго мы будем пытаться быть не теми, кто мы есть?"

  Гэбриэл улыбнулся при этой мысли. Наверное, вечная гонка с самим собой никогда не закончится. Возможно, именно поэтому они с Лигас всегда так хорошо понимали друг друга: без лишних слов и упреков, только глаза в глаза и только начистоту.

  Он привел себя в порядок и оделся, но все равно было еще слишком рано, дом спал.

  Гэбриэл уселся за столик и достал карты. Он знал все наизусть, но с наглядным материалом было проще думать.

  По картам сразу же бросалось в глаза, как мало осталось до Сараны, и какой долгий путь от Алаиды он уже проделал. Оставалось три женщины, которые с маленькими сыновьями покинули Иканор двадцать два года назад: Мария Каучер с сыном Лорисом, Лаиза Сейг с Ричардом и Галла Калас с Велом. Две первые намеревались отправиться в Сарану, указывая целью своего путешествия "на постоянное место жительства", Галла Калас указала в подорожной лишь то, что намеревалась добраться до Мираньи, где можно было сесть на корабль. Куда она могла отправиться дальше и придется ли еще это выяснять?

  Гэбриэл почему-то был уверен, что не зря все пути вели в Сарану, ответ должен быть там. Значит, Мария Каучер или Лаиза Сейг? А вот с этим придется разбираться.

  Сына Лаизы Сейг звали Ричардом. Совпадение? Могла ли Энн Олсни поменять свое, но оставить сыну короля имя, данное ему при рождении? Это не было бы благоразумным шагом, но ведь Энн была крестьянкой, а не мастером побегов. Ее подругу только что заживо сожгли на костре и в любой момент, она была уверена, могли прийти за маленьким Ричардом, Эдвин отказался от них обоих, бросив на произвол судьбы, оставив Энн совсем одну с годовалым ребенком на руках. Любой на ее месте бы запаниковал и бросился, куда глаза глядят, а в панике нет места благоразумию.

  Что ж, в любом случае, Сарана как нельзя лучше вписывалась в общую картину. Двадцать лет назад магия считалась злом, практически во всех королевствах. Не везде с ней боролись так люто, как в Алаиде, но боялись, безусловно. Маги терпели гонения и вынуждены были скрывать свои способности. Везде. Кроме Сараны.

  На тот момент властвующий король Сараны сам обладал магическими способностями и потому приветствовал ведьм и волшебников в своем королевстве. Если Ричард Кэродайн унаследовал от матери способности к магии, вполне логично было бы предположить, что Энн повезла его в Сарану. С другой стороны, будучи крестьянкой, ни разу не покидавшей Алаиду, могла ли Энн Олсни знать подробности об устройстве других государств?

  Гэбриэл откинулся на спинку стула, сложив руки на груди и закусив губу. Чем же его все-таки так привлекла история Эдвина Кэродайна? Своей запутанностью и безнадежностью или же дело было не в самих событиях двадцатилетней давности?

  Гэбриэл привык врать многим людям, но только не себе, а потому был вынужден признать, что на самом деле подвигло его согласиться на дело короля Эдвина. Его взгляд, вот что. Искреннее желание вернуть сына в его глазах было настолько беспомощным и очевидным, что Гэбриэлу безумно захотелось притащить потерянного сына за шкирку и преподнести королю, перевязанного ленточкой. Потому что у каждого должна быть семья...

  Он не помнил свою семью и давно оставил попытки отыскать хоть что-нибудь, что бы пролило свет на его происхождение. Его единственной семьей и другом стала Лигас, которая приняла его с распростертыми объятиями, когда он после нескольких лет скитаний вдруг оказался на ее пороге. Единственным другом, потому что других не осталось...

  Солнце слепило глаза, теплый ветерок шевелил волосы, одна непослушная прядь то и дело падала на глаза, но Гэбриэлу не хотелось шевелиться, чтобы убрать ее. Скоро Сентас Рей обратит внимание и отправит его к парикмахеру, прочтя длиннющую лекцию на тему: "Член Братства должен быть безупречен всегда и во всем".

  От этой постоянной "безупречности" кружилась голова. Как и любому мальчишке его возраста Гэбриэлу иногда до боли хотелось сделать что-нибудь не по правилам, да хотя бы просто извозиться в грязи, а не надевать каждое утро белоснежную отглаженную рубашку. Но Сентас Рей следил даже за мелочами и наказывал со всей строгостью любого ученика, и то, что Гэбриэл считался его лучшим и самым успешным воспитанником, его не спасло бы.

  - Через несколько минут вернется учитель, и нам влетит за ничегонеделание, - мрачно заметил Дерик, растянувшийся рядом на теплой от солнца траве.

  Друг был прав, влетит, но почему-то это больше не пугало, как раньше.

  Разговор с Лигас уже несколько месяцев не выходил из головы, но он так и не решился о нем с кем-нибудь поговорить.

  - Он стал еще жестче, - сказал Гэбриэл.

  Дерик пожал плечами:

  - По-моему, он всегда был таким. Но он нас любит, по-своему, конечно, но он заботится о нас.

  Гэбриэл перекатился на живот, подпер рукой подбородок и внимательно посмотрел на друга.

  - Как думаешь, почему умер Леви? - раньше он бы никогда не решился задать подобный вопрос вслух. Гэбриэл, Дерик и Левиас дружили с самого детства.

  Дерик побледнел, отвел глаза.

  - Несчастный случай... Не справился с испытанием...

  Официальная версия - несчастный случай. Красиво звучит. Вот только Сентас Рей знал слабые и сильные стороны каждого своего ученика, знал, что Левиас хорош во всем, прекрасный боец, но до ужаса боящийся высоты с самого детства.

  - Он знал, что Леви упадет в эту пропасть, доска была слишком узкой.