#Коллекционер (СИ) - Килина Диана. Страница 15

– Саби, – говорю я, – Что происходит?

Она вздрагивает. Оборачивается и смотрит на меня задумчивым взглядом. С каждым движением её ресниц, капельки воды стекают с них вниз на её щёки.

– С нами, – уточняю я, – Что происходит с нами?

– Глеб, я… – она явно хочет что–то сказать, но замолкает.

Я тоже молчу, просто впитываю каждую эмоцию, которая отражается на её лице. Смущение. Смятение. Грусть. Стыд.

Почему? Что не так?

– Я хочу сделать дубликат ключей. И купить посуду на двоих. Но мне кажется, что я не должен этого делать.

Сабина шумно выдыхает, закрывает глаза. И отворачивается.

Отворачивается.

Она, блять, отворачивается.

Я смотрю на её одежду, сложенную на раковине и замечаю кое–что, чего не замечал раньше.

Когда я понимаю, что я вижу, мне кажется, я слышу скрип собственного сердца в груди. Мне кажется, что я слышу его треск, как скрежещет каждый клапан, когда понимаю, что я не должен.

Я ощущаю её руки, как она обнимает меня и чувствую её губы на своей шее. Мои ладони сжимают её талию, когда я прижимаю её к кафельной стене душевой. Целую её – отчаянно, болезненно. Я не понимаю её, я не понимаю нас и есть ли вообще мы.

Вода хлёстко бьёт в спину, обжигая кипятком – Сабина дёрнула кран, когда я поднял её вдоль стены. Она громко стонет, когда я вхожу в неё, погружаюсь на всю глубину, и я стону в ответ, накрыв её рот своим. Я пью эти звуки, срывающиеся с её губ; мои руки скользят по её коже; бёдра трутся о её бёдра, пока я пытаюсь оставить в ней хоть что–то от себя. Пока я пытаюсь остаться с ней.

Это происходит слишком быстро. Всё – слишком и всё – быстро. Я не знаю её. Я даже не знаю самого себя.

Я держу её в своих руках, пока она всхлипывает, уткнувшись лицом мне в шею. Медленно опускаю её, ставя на пол и смотрю в это красивое лицо, приподняв за подбородок.

Ничего не говоря, я выхожу из ванной и поднимаю свою одежду с пола. Натягиваю футболку прямо на мокрое тело, надеваю брюки и ухожу из квартиры. Стою, прислонившись спиной в двери, а затем шагаю к лифту.

В ванной, на горстке сложенной женской одежды, осталось тонкое золотое кольцо.

Обручальное.

ГЛАВА 13

Why didn’t you wake me up?

I’m pretty sure I would have told you to stop

Lets try again and say goodbye

Goodbye to yesterday

Elina Born feat. Stig Rдsta «Goodbye to Yesterday»

Заливая в себя виски, я изучаю очередную девушку, прошедшую мимо.

Знакомые шортики…

Невольно ухмыляюсь и поднимаю бокал в воздух, допивая остатки на дне. Хватаюсь за горлышко бутылки и наливаю ещё.

Я даже не замечаю, как расходятся люди. Не обращаю внимания на то, что танцовщиц на пилонах не осталось. Не вижу, что барменша нервно косится в мою сторону. Точнее вижу, но делаю вид, что меня это не волнует.

К утру я приговорил добрый литр хорошего, и, закономерно, дорогого виски.

– Мы закрываемся, – говорит охранник.

В ответ я махнул рукой в его сторону.

– Эй, – меня трясут за плечо, – Вот блин.

Тишина. Кажется, я в отключке.

– Глеб. Глеб, – голос Сабины слышится размыто, размазано, – Чёрт, помоги его поднять.

Чьи–то руки подхватывают меня, и я висну на шее, которая пахнет резким мужским парфюмом.

– Сам, – я отбрыкиваюсь и принимаю вертикальное положение, раскачиваясь из стороны в сторону, – Сам.

Выхожу из здания, не обращая внимания на кружащую улицу. Кажется, я ощущаю, как вертится Земля вокруг своей оси – неприятное чувство. Делаю несколько шагов в сторону и замечаю свою машину впереди.

– Ну почему все они – шлюхи? – бормочу я, глядя на неё.

– Глеб, – кто–то трогает меня за плечо.

Обернувшись, я различаю до боли знакомое лицо и хмурюсь. Затем расплываюсь в улыбке и хватаю её запястье, потянув за угол.

– Саби, – бормочу у её шеи.

– Глеб, ты очень пьян, – она пытается отвернуться, когда я накрываю её губы своими и мычит что–то неразборчивое.

Я не обращаю на это внимания. Совсем. Вместо этого я держу её одной рукой за шею, а другой расстёгиваю её джинсы.

Тепло. Какая же она тёплая…

Внезапно я трезвею. За секунду, или даже меньше. Злость заставляет кровь в жилах бурлить в буквальном смысле. Я отстранился, собирая её влагу пальцами и поднял ладонь на уровень её лица.

– Ты знаешь, что я больше всего полюбил за это время? – говорю я, – Твой вкус. Твой вкус Сабина, – облизываю пальцы одним за одним, и морщусь, – Но сейчас я гадаю: не ощущаю ли я на языке вкус другого мужика?

– Глеб, всё не так, – она ненадолго закрывает глаза и начинает дрожать, – Это не то, что ты думаешь…

– Шлюха, – резко дёрнув рукой, я ненароком ударяю её головой о кирпичную стену, – Шлюха.

Шагнув назад, я вытираю лицо и смотрю на неё в последний раз. Разворачиваюсь и выхожу из переулка.

Резкий поток головной боли сметает меня с ног. Мои руки на асфальте. В крови.

Почему мои руки в крови?

– Глеб! – кричит Анжела, – Стой! Тормози! Остановись!

Я чувствую хруст костей. Лицо Стаса превращается в кровавое месиво, когда я бью его кулаком.

Снова. И снова. И снова.

– Остановись! – визжит моя невеста, – Глеб, пожалуйста…

Она тянет меня за руку, пытается оттащить от него, а я продолжаю бить со всей дури.

Мой лучший друг обнимал мою девушку.

Девушку, на которой я хочу жениться. Девушку, которой я сделала предложение.

Моя девушка обнимала моего лучшего друга. Её губы были на его губах. Его член был в её вагине, и я видел это собственными глазами, потому что, когда зашёл в спальню, он удобно расположился между её разведёнными бёдрами.

Удар. Удар. Удар.

Хруст костей. Нос всмятку.

Когда лёгкие зажгло огнём, я отступил на шаг.

– Глеб, ты всё не так понял, – шепчет Анжела, – Это не то, что ты думаешь.

Резко разворачиваюсь и хватаю её лицо ладонью. Вжимаю в стену, сквозь слёзы видя ужас на её лице.

– Шлюха, – бормочу я, – Шлюха, – резко бью её головой и морщусь, когда она начинает скулить от боли.

Кольцо, которое я принёс из мастерской лежит тяжёлым грузом в кармане. Я достаю его, открываю коробку и швыряю в лицо этой суке, которая за моей спиной трахалась с моим другом.

– Глеб! – кто–то трясёт меня за плечи, – Глеб, что с тобой?

– Голова… – мычу я в ответ.

Боль разрывает меня на части. Я чувствую, будто с головы заживо снимают скальп и ору изо всех сил.

Где–то вдалеке звучат сирены…

Я помню этот звук.

На руках привычней видеть повязки, чем ролексы

Ведь в моей боли теперь нет места для совести.

Нет страниц в книге для новых историй,

Нет повторов для сук, что любят грязные роли.

Мои руки сжимают руль, а я толком не вижу дороги. Глаза застелило пеленой, или это слёзы, быть может.

– Сука.

Музыка разрывает салон машины, и я стучу окровавленным кулаком по рулю, постоянно задевая клаксон и кричу изо всех сил:

– Сука, сука, сука!

Зная, что память однажды сотрут внезапно.

Я помню эту песню.

Резкая вспышка света ослепляет, и я выворачиваю машину. Лечу, лечу, лечу…

Меня трясёт, я бьюсь головой о крышу. Ещё, и ещё, и ещё. Больно, чёрт, это очень больно… Повсюду осколки, дым, кровь, запах гари.

Музыка продолжает орать.

Когда нам казалось, что понимаем сигналы

Когда бокалы вдребезги разбивали

Когда под небесами клятву давали любви,

О том, что не перегорят изнутри огни

Когда мы гуляли ночью среди аллей

Мечты об алтаре, и как назовём детей