Манагер - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 14

— Ну и что ты там врал про сокровища? Какие такие сокровища? — Шаман заложил руки за спину и покачивался, свысока поглядывая на «демона». — Если ты сейчас скажешь, что это просто твоя придумка, чтобы меня разжалобить, я прикажу тебя высечь кнутом. Говори, демон!

— Перед тем как меня захватили солдаты, я закопал под деревом узелок, в котором были изделия из металла, а главное — специальное приспособление для шаманизма, оно называется ноутбук. С помощью этого устройства, тоже сделанного в основном из металла, можно совершать самые ужасные и отвратительные демонские действия: говорить на расстоянии, записывать колдовские заклинания, а также слать проклятия своим недругам на огромном расстоянии, поливая их самыми черными и ужасными словами, — я это делал неоднократно. Если бы мы договорились о том, чтобы ты сохранил мне жизнь, я бы передал этот колдовской артефакт тебе. Ну как, договоримся?

Шаман долго молчал. Видимо, он был потрясен открывшимися перспективами — у каждого маститого ученого есть множество оппонентов и критиков, которых надо обязательно зачмырить, наслать на них проклятия и вообще сгноить за их еретические высказывания, вот и этот инопланетный ученый не был исключением. Он хитро покосился на меня — в его прохиндейском взгляде не было ни капли правды и честности, — ну кто же будет честным перед демоном, адептом вранья? Обмануть демона — дело святое!

— Конечно договоримся. — Его голос был сладок и медоточив. — Завтра с утра мы с тобой отправимся к тому месту, где ты закопал сокровище, а вечером… вечером я приму тебя в свои ученики, дам тунику мастера шаманизма, двух рабынь и раба-мальчика… Не хочешь мальчика? Ну и как хочешь! Дам много вина, сладкой еды… в общем, много чего дам. После. Сейчас отдыхай, тебе принесут ужин, а с рассветом отправимся в лес.

С этими словами шаман вышел, оставив меня одного, а я подумал, что некий доктор по имени Йозеф, говорил: «Чем чудовищнее ложь, тем легче в нее верит публика». [2] Слава Инету! Он многому меня научил в те сладкие минуты, когда я шарил по нему и ни один посетитель не приставал ко мне с дурацкими вопросами.

Через минут пятнадцать принесли ужин. Он был далек от восторженных похвал шамана, ничего особого в нем не было, но кусок какой-то птицы типа курицы был вполне съедобен, лепешка свежа, а вода в кувшине разведена соком и не протухла.

Я с удовольствием поужинал — впрочем, я всегда с удовольствием лопал на ночь, доказательством чему служил мой толстый живот. Ох, живот, живот… он стал совсем худым, от прежней пухлости и следа не осталось! Конечно, ежели жрать раз в три дня, какой тут живот будет? А он мне чем-то нравился… Вру, конечно, но то, что я сильно исхудал, — это точно. Такого атлетического строения тела у меня вроде и не было никогда — ну а что, лет мне еще не шибко много, а правильная диета вкупе с тяжелым физическим трудом делает чудеса. Это все равно как если бы меня заперли в тренажерном зале и не выпускали, пока не сброшу вес. И я сбросил — килограммов пятнадцать, это точно, а что не сбросил — видимо, это был и не жир… Где мои бигмаки-бигтейсти?! Где мои булочки с маком?! Приходится есть всякую гадость: куропаток, фазанов и индюшатину! Вру опять — какая тут индюшатина? Если только ползающая и шипящая… лучше не задумываться, что ты тут лопаешь.

Ночью меня опять мучили кошмары — кто-то шептал мне странные слова, какой-то голос в голове пытался пробиться сквозь плотную завесу моих снов. Меня снова лихорадило, и я корчился на кровати, сотрясаемый спазмами озноба так, что клацали зубы.

Мне снился сон, что я дерево, то самое дерево, на которое я залез, спасаясь от неприятностей, — громадное, упирающееся кроной в облака, возвышающееся над всеми джунглями, как Эверест на горными грядами. Тысячи лет я стоял, вцепившись в почву, но и мне пришел черед — корни ослабели, подгнили, древесина стала рыхлой и пористой, и вот очередной ураган, пронесшийся над джунглями, повалил меня на землю. Даже так: я еще был жив, но медленно угасал. Все, ради чего меня еще держала здесь моя воля, все, для чего я еще жил, сгнивая на боку в полутьме джунглей, — это была моя обязанность передать Семя Носителю. Так я лежал еще пять лет… пока Носитель не пришел.

Я проснулся в поту, подстилка подо мной сбилась в жгуты и пропиталась потом — ну приснится же такое! Раньше бывал во сне в борделе, падал в пропасть, был зарезан цыганами и прятался от чудовищ за баррикадой из стульев, отбиваясь от супостатов метанием коллекционных минералов из своей детской коллекции камней, — но чтобы я был деревом?! Кошмар! Я, конечно, дуб дубом, но не до такой же степени! Только подумать, я — дерево! Это все джунгли, все они — дурное влияние деревьев. Вот почему мне в городе никогда не снились такие сны? А потому, что власти деревьев там нет — их давно удушили автомобили и злые работники ЖКХ, тут же — раздолье для деревьев: влага, тепло, густая атмосфера… Интересно, какое здесь содержание углекислых газов? Читал, что в далеком прошлом содержание углекислых газов в земной атмосфере было гораздо выше, чем в наши дни. Это обусловливалось бурной вулканической деятельностью. То есть сейчас я фактически нахожусь в юрском периоде? То-то тут твари такие гадкие и кровожадные. А может, в меловом? Да кто ж его знает… Да не фиолетово ли мне это, какой период?

За дверью было тихо, и я постарался снова уснуть. И опять тот же сон, голос в голове и ощущение, будто в моем организме происходят какие-то мутные процессы, результат которых мне очень не понравится. То ли бактерии изнутри жрут, то ли глисты завелись, но полное ощущение того, что я в своем организме не один.

Так я промучился до рассвета, когда в комнату бесцеремонно вошла целая делегация: шаман с парадно начищенной костью в носу, старший охранник — тот, что вел меня на поводке, как собаку; знакомые охотники за рабами, что взяли меня в плен в тот злополучный день, и еще пятеро или шестеро солдат, толпившихся в коридоре и испуганно поглядывавших на меня — не каждый же день видишь демона! Да еще мысль о том, что ты ходил рядом с таким чудовищем и рисковал каждую минуту потерять свою душу — известно же, что демоны питаются душами! — наверняка приводила их в ужас. Интересно, а когда демоны души переваривают, что выходит? Может, депутаты?

— Демон Вас! — громогласно и напыщенно, явно играя на публику, объявил шаман. — Предупреждаю тебя, что, если ты попытаешься обмануть, а тем более сбежать, участь твоя будет ужасна! Тебя вначале кастрируют, потом отрежут язык, а потом все это запихают тебе в рот перед сожжением!

— Так не уместится же! — перебил я торжественную карательную речь шамана.

— Чего не уместится? — не понял шаман.

— Ну, чего кастрируете у меня — во рту не уместится!

— Уместится, чего врешь-то, сын лжи?

— Твое уместится, мелкий потому что, а мое точно не уместится, — мстительно сказал я, отыгрываясь за белого толстого маленького мучного червя.

Шаман порозовел, потом покраснел от ярости:

— Вот не окажется твоего артефакта — тогда и проверим! Давай выходи!

И мы пошли по длинному коридору штрафного барака на выход.

Пока я шел, думал, что мой язык меня еще далеко заведет, до плахи — запросто. Чуть не прокололся — еще немного, и шаман бы понял, что я чего-то кручу, слишком уж явно издеваюсь. Надо потоньше работать языком…

Идти до места было не очень далеко — с километра четыре, оно находилось прямо за вырубками, где мы работали. Я все время изображал поиски — якобы определялся по солнцу, смотрел на вершины деревьев и упорно шел дальше и дальше от лагеря, в ту сторону, куда я ранее двигался во время побега. Все это время солдаты зорко наблюдали за каждым моим шагом, целясь в меня из полунатянутых луков. Я с опаской посматривал на их орудия убийства — не дай бог, у них начнется какой-нибудь психоз, например покажется, что у меня выросли крылья и демоническая голова, и тут же, в долю секунды, меня нашпигуют первоклассными стрелами. Ощущение было не из приятных.