Манагер - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 23

Да, я прекрасно понимал акома — попробуй заработай что-то в этих джунглях, а хочется накупить каких-то красивых тряпок и украшений для женщин, красок, экзотических пряностей, наконец, приобрести амуницию для молодых воинов, уходящих на заработки, хорошее оружие.

Чем мог воин заработать на оружие? Сбором листьев дерева аруон занимались только женщины и дети — воину не пристало пачкать руки работой, его дело — война и производство детей. Войн было не так много, так что для воинов оставалось только второе развлечение — ну, после тренировки, конечно.

Потренировались, пошел затащил под куст или в хижину свою женщину… и понеслось — сладострастные крики частенько раздавались по всей улице, и никто не обращал на это ни малейшего внимания — этакий фон, как кудахтанье кур или щебетание птиц над головой. Только при особо пронзительных и сладострастных криках проходящий мимо воин мог сказать своему спутнику что-то вроде: «Смотри, как Ануан старается, знойная баба — жаль, не мне досталась! Я тогда, на битве за нее, оступился, камень под ногу попал, и проиграл этому негоднику Анубу… Теперь вот она для него поет!»

А если это была спутница, тогда разговор получался иной: «Видишь, как баба старается! А из тебя, хоть весь день пыхти, звука не выдавишь! Как бревно торчишь!» На что она отвечала: «А ты на тыкву Ануба посмотри и сравни со своей — то-то его Ануан так вопит, завопишь тут! Молчал бы уж!»

Эти самые тыквочки-начленники меня вначале сильно забавляли: ну как можно воспринимать серьезно голого мужчину с тыквой на одном месте? Клоуны, право слово! Однако после того, как я пожил с акома и узнал их ближе, мнение мое диаметрально изменилось — для меня они стали не дикарями, а народом могучих воинов, весьма мудрых, умелых, с чувством юмора и довольно добрых, если не трогать их обычаи и запреты. Что их тыквы? Мало ли у нас дурацких обычаев, которые могут привести в шоковое состояние людей из джунглей? Это другой мир, другие обычаи, и через какое-то время стало казаться вполне обычным, что впереди у каждого мужчины торчит длинная тыковка.

Впрочем, лично я предпочитал набедренную повязку — но я и не родился в джунглях! Да и акома, уходя в империю, одевались соответственно ее модам и обычаям, оставляя свои тыковки дома, — дураками они отнюдь не были.

Акома в полном боевом вооружении ничем не отличался от воина империи — ну, если только своим ростом, гораздо меньшим, чем у остальных жителей этого мира. Но смеяться над его ростом мог только идиот — один акома, как я говорил раньше, стоит трех-пяти имперских воинов.

Очень мне импонировал их обычай воспитания детей. Если что-то случалось с родителями — детей кормила вся деревня, да и различий между своими и чужими чадами не делалось: забежала в дом толпа ребятишек, своих и чужих, уселись они есть, поели и побежали дальше — все родня, все свои.

Не замечал я у акома каких-то проявлений злобы, зависти — может, потому, что жил среди них недолгое время? Наверное, и такое было — все же люди, а зависть и злоба нормальные для людской природы чувства. Но все равно дни и месяцы, прожитые мной у акома, вспоминаются как жизнь в раю. Наверное, так жили Адам и Ева до изгнания из рая…

Я в деревне был в почете — воины оказывали мне уважение, разговаривали за жизнь, обсуждая урожай листьев дерева аруон, прогнозы на появление жучков — листоедов атупа, последнюю загонную охоту, на которой Гаракина чуть не затоптала бешеная самка матуба: «Вот было весело! Он даже тыкву свою потерял, сигая в кусты!», приглашали зайти в гости, говоря, что я понравился их женам и они хотели бы со мной пообщаться поближе. Был у них еще и такой странный обычай: любой акома спокойно мог предложить свою жену соседу во время визита того в их дом или просто обменяться на время женами — все в порядке вещей (то-то их дети были общими детьми!).

Вначале меня это шокировало, а потом, и после разговора с Варганом, я понял: это тоже своеобразный способ выживания в джунглях, большая семья имеет шансов выжить гораздо больше, чем ячейка общества, состоящая из трех-четырех членов. Фактически вся деревня была одной большой семьей, кланом. Понять я их понимал, но следовать их обычаям не собирался, подруг своих другим не предоставлял и в будущем тоже как-то не собирался. Я же землянин, а не абориген планеты Машрум!

По зрелом размышлении, у меня был только один вопрос: а как с кровосмешением? Если они все тут родня, не приводит ли это к близкородственным бракам? Оказалось, этот вопрос они решали так: воровали и покупали жен из дальних семей-деревень. Вот и еще стимул зарабатывать: красивая жена стоит дорого, чтобы ее купить, надо много денег-ракушек, а значит, придется продать много листьев, а если нет жен и детей, чтобы собирать листья, предстоит зарабатывать как-то по-другому — вот вам и стимул для развития воинских искусств, походов в империю на заработки.

Честно сказать, иногда я с удовольствием пользовался приглашением этих воинов и ходил к их женам… Человек слаб! А особенно двадцатипятилетний манагер, попавший в цветник. Или, скорее, как лиса в курятник. Тем более что подруги не возражали и лишь хихикали, расспрашивая, понравилась ли мне та или иная женщина.

Где-то теперь бегают по деревне белокожие потомки манагера, кряжистые, сильные и голубоглазые. Акома с удовольствием воспринимали вливание свежей крови в их племя…

Что же касается воровства жен, то этот обычай был, скорее, не традиционным процессом добычи женщин, а чем-то вроде спорта: украсть женщину и довести ее до своего дома было очень, очень трудно — на поиски похищенной азартно кидались все воины ее деревни и в девяноста девяти процентах случаев ловили агрессора, а поймав, слегка били, для порядка, и отпускали — под насмешки и хохот, сам видал! Но одному проценту похитителей все-таки удавалось умыкнуть девицу, и вот тогда умельцу оказывали и почет и уважение — его чествовали как великого воина, причем и свои, и те, от кого он сумел уйти с добычей.

Этот обычай был своеобразной тренировкой воинских навыков и являлся совершенно бескровным — ну, почти бескровным, не считать же за кровопролитие расквашенный кулаком нос или подбитый глаз. Любое оружие было запрещено к применению во время похищения и погони — только веревки и голые руки.

Я смотрел на это дело и думал, что люди всегда выдумают себе какую-то забаву — не футбол, так похищение девиц — надо же чем-то занять время.

Стоит еще написать о женщинах этого племени. Они славились красотой. Было в них что-то такое неуловимое, дикое… При взгляде на этих женщин вспоминалось не создание с нечесаной головой, в халате, зевающее и почесывающее подмышки, а лесная нимфа, дриада, растворяющаяся в рощице берез.

Они были шаловливы, умны, страстны и очень спортивны — как и их мужчины. Некоторые из женщин отказывались исполнять обязанности по сбору листьев и обеспечению мужчин привычным досугом, а тренировались наравне с представителями сильного пола — они также уходили на заработки в империю и имели ошеломляющий успех как телохранительницы у жен богатых людей, а также как телохранительницы и любовницы любителей таких амазонок.

У меня были подозрения, что мои две подруги имели именно такую подготовку — иначе как бы они могли рассчитывать меня остановить, если бы я собрался бежать?

Все женщины племени акома были очень стройны — да, в который раз отмечаю, что полных людей на Машруме было очень мало, видимо, генетические особенности обитателей этого мира таковы. Но женщины этого племени даже здесь отличались правильными пропорциями и красотой — что-то среднее между гимнастками и топ-моделями.

Самое интересное, что свою стройность и красоту они несли до глубокой старости — даже убеленные сединами старушки были настолько шустрыми и статными, что я диву давался, как смогли они так сохраниться. Может, здоровое питание, хороший климат и постоянные физические упражнения?

Позже узнал: племени акома очень помогали Хранители, лечили их, воздействовали магией. Я пришел к выводу, что в нынешнем виде их народ — это не те акома, которые жили тысячи лет назад, а новая раса, искусственно выведенная Хранителями. Ведь второе название народа акома — «люди деревьев».