Манагер - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 30

Купец стоял рядом со мной с мечом в одной и кинжалом в другой руке, и видно было, что он умеет с ними работать. Краем глаза я успел заметить, что девушки смогли успокоить взбесившегося от запаха крови второго загара и теперь держали поводья, не позволяя ему опрокинуть повозку.

Двое грабителей напали на купца, а четверо на меня. Подумалось: «Вот теперь у меня есть возможность на полную использовать то, чему научил меня Варган. Только в серьезном бою и узнаешь, чего стоят твои умения».

Четверо бойцов рассчитывали на свой перевес в силе и массе и кинулись в ближний бой, надеясь повалить меня не умением, так силой, — и просчитались. Первого я встретил великолепным ударом щитом — даже Варган от такого удара летел, как кегля в кегельбане, чего уж говорить о каком-то простом вояке. Похоже, я разбил ему голову всмятку, так как до конца боя он больше не шевелился.

Атаку второго я отразил так, как будто на меня напал не взрослый опытный боец, а второклассник, вооруженный пластмассовым мечом, и обратным ударом развалил его бок до позвоночника, прорубив и ребра, и внутренние органы, отчего фонтан крови забрызгал меня с ног до головы. Двое остальных полегли за полторы секунды — пробитая острием меча деревянная броня и дырка в глазу, аж до самого мозга, не оставляли шансов на выживание.

Приостановился, посмотрел — купец довольно ловко отражал удары двух соперников, но его уже зацепили — с плеча капала на землю кровь. Я напал на супостатов сбоку — один тут же умер, с разрубленным затылком, второй погиб от меча купца, отвлекшись на мое вмешательство. Бой был закончен.

Купец тяжело дышал, зажав рассеченное плечо, девушки с испугом, каким-то странным взглядом смотрели на меня, а вокруг была тишина и красота — солнце почти зашло, птицы тихо пели в кустах, а в воздухе разливался сладкий запах ночных цветов… и крови.

— Да, Манагер, ты гораздо выше меня по уровню воинского искусства, — улыбнувшись сквозь гримасу боли, сказал мой наниматель. — Никогда еще я не видел, чтобы так быстро разделывались с противниками. Думаю, ты отработал свой гонорар сполна. Давайте-ка свернем к ручью, смоем грязь и кровь, да и мне надо рану перевязать. А тебе смыть с себя всю эту краску, а то на постоялом дворе примут за демона!

Я посмотрел на себя: и правда, меня так залило чужой кровью, что она покрыла меня ровным слоем, как вишневым вареньем, только варенье это пахло железом и смертью.

Девушки выпрягли мертвого загара, а оставшийся, ведомый под уздцы купцом, грустно потащил телегу вправо от дороги, к ручью, олицетворяя собой всю безнадежность и бесперспективность существования тягловой лошади. Теперь ему до постоялого двора придется тащить воз в одиночку.

Прежде чем пойти к ручью, я, превозмогая отвращение, обшарил трупы убитых и забрал у них все деньги, что нашел, — их было совсем немного, двадцать с чем-то монет. Ну и это хорошо, пригодятся. Кроме того, я содрал с них броню и забрал оружие — вот это уже весомо стоило денег, и если уж я собрался зарабатывать на жизнь воинским ремеслом, то на брезгливость у меня не было права. Кто знает, куда мне придется ехать за Арганой и каких средств это потребует. Лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным…

Стащив ворох снаряжения к ручью и отойдя в сторонку от того места, где расположился купец, я разделся догола, выстирал в воде свои штаны, жилет, предварительно вытерев ими оружие и броню — не хотел совать в воду, все-таки дерево, вдруг как-то распухнет и размокнет. Потом я узнал, что это было довольно глупо — неужели оружейники делали бы такие вещи, не позаботившись о пропитке, защищающей их от воды. Ну, к примеру, а если б они под дождь попали?

Выстиранные и отжатые шмотки оставил сушиться на ветке, а сам присел на травку, в вечернем сумраке рассматривая чужое оружие. Я пришел к выводу, что оно мало чем отличается от моего — может, и есть в нем какие-то неуловимые признаки отличия, которые мог бы заметить очень опытный человек, а так мечи как мечи. Темное железное дерево, имеющее красноватый оттенок, рифленые рукояти с насечкой и рисунками, не позволяющие скользить ладони, даже если она измазана кровью (убедился). Я невольно залюбовался этим произведением искусства неизвестного мастера — видно было, что меч делали очень умелые и опытные руки, подумалось, что надо узнать, кто мастер, изготовивший этот меч, и заказать ему клинок для себя. Вероятно, он стоить будет немало. Хотя, продав трофейные клинки, я теперь получу достаточно средств для покупки меча и остальных нужных мне вещей.

Сзади послышался шорох, и я резко обернулся, привстав и держа в руке трофейный меч: может, какой-нибудь из супостатов остался в джунглях и норовит пресечь мою молодую жизнь? Но нет. Низкий вкрадчивый голос негромко сообщил мне:

— Ты был так прекрасен — весь залитый кровью, быстрый, как молния, настоящий мужчина! Я так возбудилась, глядя на тебя! Наплевать, что ты ниже меня, зато — самец, настоящий самец!

Последние слова о том, что девица выше меня, как-то сразу охладили мое вспыхнувшее естество, и я подумал: «Э-э-э… а папаша-то был совершенно прав насчет своих дочек. Любит погулять девка-то… Впрочем, а почему нет? Имеет право — если уж на измены жен тут смотрят сквозь пальцы, то уж незамужним женщинам тут вообще карты в руки».

Рила подошла ко мне, длинным пальцем отвела все еще направленный на нее меч, прижалась гибким телом, потом наклонилась и крепко поцеловала меня в губы, прошептав:

— Позже обсудим… — И пошла к повозке.

Я натянул еще не просохшую, волглую одежду и тоже пошел к купцу, который, досадливо морщась, трогал повязку на предплечье. Заметив меня, он с сожалением сказал:

— Старею, видать. Все себя юношей чувствую, а сегодня еле отбился от каких-то двух жалких уродов, если бы не ты — тут нам и конец. Все, больше таких глупых поездок без охраны не будет. Два охранника минимум или один такой, как ты.

Увидев в моих руках трофейное снаряжение, он предложил мне сложить все в повозку — он не претендовал на него, считая все барахло моей честной добычей.

Так я и сделал: увязал снаряжение и оружие в аккуратный тюк и забросил в угол повозки.

Пока мы занимались всем этим, уже стемнело, и купец сказал:

— Давайте-ка мы тут и заночуем, раз уж не успели добраться до пригородного постоялого двора засветло. С утречка встанем и спокойно докатимся до города — как раз и ворота уже откроют. Как только прибудем в порт и разгрузимся — я с тобой расплачусь, как договаривались, и добавлю еще десять монет за спасение наших душ.

— Да, папа, щедрость твоя не имеет границ! — фыркнула Рила. — Накинул бы уж парню сто монет. Если бы не он, сейчас бы нас драли эти уроды, а ты бы валялся с выпущенными кишками! Вот ты барыга так барыга! Совесть имей!

— Его работа такая! — огрызнулся Рагун. — А если всем раздавать свои деньги, останешься голым и босым! Дура ты, дура и есть! Ладно, добавлю ему еще десяток монет, и всё!!! И вообще, нечего вешаться на шею первому встречному — я видел, как ты лезла к нему! У вас мода какая-то — вешаться на моих охранников. Есть хоть один, которого бы ты пропустила?

— Есть. Тот, которого убили в прошлом году, когда ты поперся в рейс, хотя тебя предупреждали, чтобы не лез в этот лес, пока не придут стражники и не очистят местность. Мы тогда еще всего товара лишились, хорошо хоть живым ушел. Вспомнил того охранника, да?

Купец покраснел, выругался, плюнул и пошел разводить костер.

Через полчаса пламя лизало круглые «варильные» камни, в деревянном котле плавали кусочки мяса, овощей, пряности, а девушки время от времени помешивали похлебку и следили, чтобы температура бульона не снижалась.

Местные похлебки всегда имели привкус копоти, как ни старайся. Видимо, потому, здесь в большом почете были пряности, а еще — очень острые приправы типа перцев.

Когда-то я прочитал, почему в тропиках популярны острые, очень острые, жгучие приправы. Это очень просто и тривиально: все дело в глистах и прочих паразитах, которые в этом климате размножаются со страшной силой, а острые приправы мешают всей этой пакости проникнуть внутрь человека. А вообще-то мне всегда нравилась острая пища — еще на Земле я всегда покупал корейские приправы, корейские вкусности типа острой морковки и грибов, ел и наслаждался.