Такая работа - Демьянов Сергей. Страница 10

— Вот теперь можно и поговорить, если тебе действительно есть что сказать, — предложил я.

У меня болела спина, и к тому же я хотел спать, а в этом состоянии я мало похож на хорошего парня. Даже белая шляпа тут не помогла бы.

— Конечно, я тебе все скажу, какие вопросы! — тут же заныл клепаный. На него было жутко смотреть — его лицо практически облезло. — Я сразу тебе все хотел рассказать, а ты…

Испугавшись, он тут же перестал косить под гопника — масочка слетела с него, как будто ее и не было. С точки зрения основных принципов медицины, разговаривать хоть сколько-нибудь внятно он сейчас не мог. Но вампиры плевать хотели на любые человеческие принципы.

— Ближе к делу, — оборвал его я.

У меня вдруг возникло странное ощущение. Холодок по спине, смутное неудобство — ничего отчетливого. Так, словно кто-то невидимый уставился мне в затылок из темноты. Я едва подавил желание обернуться.

— Рамона хотела, чтобы ты навестил ее как можно скорее, потому что дело не терпит отлагательства, — сказал он. — Она велела передать тебе приглашение. Я должен был убедить тебя принять его.

Хм, текущий расклад становился все более интересным.

— А теперь, дружок, объясни мне, кто такая Рамона, — попросил я.

Ни за одним из своих клиентов я не замечал привычки отправлять за мной вампиров. Один раз прислали чернявого водителя, который не говорил по-русски, но это совсем другое дело.

— Рамона — Мать, — произнес он с придыханием. Заглавная буква была слышна в его ответе так четко, что я вздрогнул. — Она старше города, в котором ты живешь. Когда она зовет тебя, нужно идти.

— Это пустые слова. — Я пожал плечами. — Возможно, для тебя они что-то и значат, но для меня — нет. Я не нанимался таскаться черт знает к кому по первому зову. Мне она не мать, так что можешь передать ей, чтобы поискала себе другого фрилансера, посговорчивее.

— Тебе придется наняться, — сказал клепаный. — Рамона хочет, чтобы это сделал именно ты.

— Сделал что? — уточнил я.

— Отыскал и вернул назад того, кто был убит, — ответил он. — Ты должен поднять для нее зомби. Можешь назвать свою цену, она заплатит.

И вот тогда в моей усталой голове наконец что-то щелкнуло и все встало на свои места. Спасибо, этот заказ мне сегодня уже пытались втюхать. Плюс пять баллов за настойчивость, минус десять — за отсутствие мозгов.

— Повторяю еще раз для тех, кто в танке. Я. Не буду. Этого. Делать, — сказал я. — Когда я говорю «нет», я именно это и имею в виду. Не «я подумаю», не «маловато денег», не «попозже». Достаточно ясно?

— Существуют разные способы убеждения, — негромко заметил клепаный. — Деньги — один из самых приятных, но далеко не самый эффективный из них.

Краем глаза я отследил движение слева от нас и повернул голову. Перед стеклянными дверями супермаркета никого не было, однако фотоэлемент сработал, заставив их разъехаться.

Этой одной моей ошибки оказалось достаточно, чтобы все изменить.

Мой собеседник вывернулся и, торжествующе оскалившись, всадил клыки мне в ладонь. Боль была такая, что я едва не заорал, рефлекторно отшатнувшись. В голове у меня как будто взорвалась маленькая бомба, и в глазах стало темно. Я упал, приложившись головой об урну. Руку дернуло, потому что он так и не выпустил ее, присосавшись к ране, как клещ.

Перед тем как уйти, он добавил мне ногой по ребрам, потом еще раз, с оттяжечкой. Внутри меня что-то хрустнуло, и дышать стало неудобно. Я открыл глаза. Клепаный стоял в нескольких шагах от меня над своим все еще валяющимся в отключке спутником.

— Я доберусь до тебя, падаль! — громко прошипел он, глядя на меня с ненавистью. — Ты сам приползешь ко мне на коленях! Следующей же ночью приползешь, и тогда тебе придется за все заплатить.

— Угу, мечтай больше, — прохрипел я в ответ, но он меня не услышал. Он был венцом эволюции, а я унизил его. И теперь он так сильно хотел отомстить мне за это унижение, что любые причины, препятствующие этому, для него попросту не существовали. Кроме того, власть — такая штука, к которой быстро привыкаешь.

Все кровососы одинаковы: для того чтобы дать им вами пообедать, вы должны доверять им или хотя бы умудриться не заметить, что вас уже начали есть. У каждого из них есть механизм, позволяющий обмануть жертву, внушить ей, что все идет нормально и рыпаться не следует.

Пиявки впрыскивают своей жертве гирудин, а летучие мыши семейства Desmodontinae, вампировые, — специфический гликопротеин, чтобы кровь не сворачивалась и жертва не чувствовала боли. Так удобнее жрать.

Слюна вампира содержит в себе целый набор веществ, влияющих, помимо всего прочего, на выработку серотонина, и вызывающих привыкание с первой же дозы. Люди, укушенные вампиром, потом долго не могут заснуть, смеются и, судя по всему, прекрасно себя чувствуют. Через несколько часов эффект уменьшается, а ближе к вечеру следующего дня начинается ломка. Укушенный становится беспокойным и раздражительным, но в этом нет его вины, как нет вины курильщика в том, что он психует и не может работать, оставшись без сигарет. Он чувствует, что мир вокруг него начинает рушиться и ничто больше не имеет ценности.

Все, что ему нужно, — это получить еще один укус.

В цивилизованном мире производителей и распространителей таких веществ сажают, но есть одна тонкость: существование вампиров официально не признано ни в одной стране мира, за исключением Уругвая. Проблема в том, что ни один кровосос еще не исчезал только потому, что кто-то не верит в него. Как правило, нужны более жесткие меры.

У меня аллергия на какой-то из компонентов вампирской слюны. Пять лет назад именно это и спасло мне жизнь.

Клепаный потоптался еще немного, видимо пытаясь привести в чувство своего спутника, а потом выругался и растворился в темноте двора за супермаркетом. Я полежал, прислушиваясь к внутренним ощущениям, потом поднялся и пошел посмотреть, как там второй. Убить я его не мог, а вот переборщить с силой удара — вполне. Он не был вампиром, и, может быть, ему требовалась «скорая».

Он дышал глубоко и медленно, как будто очень крепко спал. Я отвернул воротник его куртки, оголив шею. И выругался. Что велели, говорите, то и делает? Ничего удивительного.

Парень был «нимфа», меченый.

Прикусив губу, чтобы не орать, я промыл укус остатками воды из пистолета. Толку от этого было примерно столько же, сколько от пузырька йода при сквозном ранении в плечо, но все лучше, чем ничего. Пальцы на руке сгибались плохо. Кисть отекла и покраснела, ладонь была горячей, а рука слегка онемела, точно я отбил ее обо что-то.

Стандартная реакция. До первого болевого приступа оставалось минут пятнадцать, так что «112» я набирал уже на ходу. Нечестно, конечно, вот так бросать кого-то на улице без сознания, даже если этот кто-то уже не вполне человек, а так — ходячая тарелка супа. Но собственная шкура, откровенно говоря, всегда была для меня более ценной штукой, чем чье-то чужое здоровье. За парнем вполне мог вернуться его хозяин, а я не чувствовал себя готовым к продолжению нашего разговора.

Кроме того, я ничего ему не сломал. «Нимфу» покалечить довольно трудно, хотя и проще, чем уже инициированного вампира.

Я шел домой, вцепившись в ручку магазинной тележки, чтобы не упасть. Мне очень хотелось бы думать, что утром я буду в состоянии ее вернуть, но шансов на это было немного. У меня болел желудок, наконец-то сподобившийся выдать реакцию на отвратный кофе, залитый в него пару часов назад. Ребра ныли так, что думать о чем-то другом было сложно.

— Господи, — шепотом попросил я, — если ты меня слышишь, пожалуйста, сделай так, чтобы это был просто ушиб. В крайнем случае — трещина.

В ушах стоял звон, и голова кружилась — не поймешь, от голода, от усталости или это последствия сотрясения мозга.

Принял бы я предложение, с которым ко мне пришел Мартынов, если бы знал, как все обернется? Черта с два. Даже тогда, когда больше всего на свете мне хочется лечь и умереть, у меня все еще остаются принципы. Не то чтобы я ими так уж дорожил, но иногда правила, которых ты придерживаешься, — это все, что привязывает тебя к реальности.