Драконье право (СИ) - Орлова Анна. Страница 48

Конечно, хотелось бы полететь на драконе, но не грузить же на Шемитта чемоданы!

В общем, мы преспокойно добрались до Альвхейма поездом. Дракон забронировал нам двухместное купе, так что путешествие оказалось весьма приятным и комфортным.

Возвращаться домой — это как разглядывать старые фотографии. Все такое родное и знакомое, но одновременно уже изрядно подзабытое. Городской смог и суета после ленивого отдыха почти пугают, а бледные лица прохожих кажутся выцветшими…

Я глазела на столицу из окна машины и прижималась к Шемитту. Интересно, как сложатся наши отношения дальше? Мы не обсуждали дальнейшие планы — я опасалась об этом заговаривать, а сам Шемитт избегал серьезных тем. В конце концов, желаемой цели он добился, а будет ли что-то дальше, известно только ему и Скульд [39].

Дракон высадил меня у подъезда, но не сделал попытки за мной последовать, только молча поцеловал на прощание и отбыл. У меня остались только воспоминания и кулон на цепочке, в центре которого сияла ансуз (первая буква моего имени и заодно символ профессии), а по краям были вычернены мелкие непонятные символы, надо думать, драконьи руны.

«Я сам его сделал после нашего первого свидания», — всплыли в памяти слова Шемитта, сопровождаемые нежным поцелуем…

Вздохнув, я побрела домой, стараясь не замечать противную тяжесть на сердце. Идиллия закончилась, пришло время возвращаться в реальность.

Нат был просто счастлив, моментально напичкал меня вкусностями и принялся демонстрировать идеальный порядок, которого он добился во время моего отсутствия.

Подозреваю, что мое возвращение сведет его усилия на нет — при всей аккуратности я все же живой человек и не питаю пристрастия к стерильной чистоте. Однако я не прекословила, покорно проверяя состояние хозяйства. Хотя больше всего хотелось принять душ и завалиться в постель.

Нат также гордо вручил мне футболку, почему-то украшенную целым роем пчел, кружащимся вокруг цветка на груди. Любопытно, это намек? Спрашивать я не рискнула, изобразив должный восторг. Надо признать, это была действительно искусная работа…

Наконец со всеми текущими делами покончено, и я осуществила мечту об отдыхе, наплевав на ворчание домового, что спать днем неприлично. Напротив, неприлично спать ночью, будучи в обществе дракона!

Проснулась я уже ближе к вечеру и принялась обзванивать родных и друзей, а заодно просмотрела записи в ежедневнике. Следовало восстановить в памяти список дел и привыкать к мысли о работе.

Разумеется, в понедельник я встала с большим трудом. Организм, привыкший пробуждаться к девяти часам утра, а то и к одиннадцати, категорически возражал против ранней побудки. Глаза не открывались, голова ничего не соображала, а руки решительно не желали заниматься утренними сборами.

В общем, дежурство после отпуска приравнивалось к небольшому подвигу, и я его совершила.

Я сидела в консультации, тупо глядя на стену и размышляя над сакраментальным вопросом «есть ли жизнь после отпуска?» И в данный момент склонялась к отрицательному ответу. Теперь просвета в ближайшее время точно не ожидается, поэтому становится совсем тоскливо. А на улице август, и многие еще отдыхают…

Как бы то ни было, в этот жаркий день совершенно не хотелось работать, но пришлось. И в этом заключается одна из несправедливостей нашего мира. Почему все время нужно заставлять себя делать именно то, что делать категорически не хочется?

Впрочем, предаваться философским мыслям мне помешал первый клиент.

Разъяснив посетителю-гному тонкости наследственных прав в случае смерти его дедушки, я с трудом скрыла свою радость, когда он наконец собрался уходить. Гномы — это особая категория клиентов, и переносить их въедливость и дотошность непросто.

По счастью, в это время больше никто не приходил, иначе, боюсь, другие клиенты не дождались бы окончания этой бесконечной консультации.

Вторая клиентка в этот день оказалась не лучше — бабуля явно не дружила с головой. К сожалению, я не сразу это поняла (видимо, в отпуске непозволительно расслабилась и отвыкла от реалий адвокатской жизни).

Клиентка настойчиво требовала составить иск к одной «конторе магии», где ей обязались наложить нид [40], и не выполнили обещание. Ничего удивительного, ведь составление нида является уголовно-наказуемым деянием, и ни один нормальный маг не станет оказывать таких услуг посторонним. Большинство фирм и контор, которые якобы занимаются подобными делами, клиентов бессовестно дурят.

Естественно, договора об оказании услуг и чека об оплате у бабули не имелось. Интересно, когда клиенты наконец запомнят простую истину «без бумажки ты — букашка»? Видимо, никогда. А ведь без письменных доказательств в суде нечего делать.

Пришлось отказаться от сомнительного дела. Возможно, найдется недобросовестный юрист, который составит бабуле желаемое заявление, но я заниматься надувательством не желаю.

Разумеется, есть адвокаты, которые напишут что угодно, не объясняя клиенту всю призрачность его требований, но я предпочитаю давать реальные советы, а не выкачивать деньги. С трудом выдворив бабулю из кабинета (она упиралась и сыпала подробностями, как именно она просила проклясть ее несчастных соседей — в стиле «чтоб вытекли их глаза и усохли руки»), я смогла хоть немного передохнуть.

К сожалению, передышка оказалась недолгой, и в дверь снова постучали. На этот раз это была моя давнишняя клиентка, которой я перед отпуском составила заявление об обеспечении иска (чтобы муж не смог продать их квартиру до вынесения решения суда).

Притом из жалости к несчастной женщине я платы не потребовала.

Теперь же клиентка гневно излагала свои претензии: оказывается, кто-то из секретарей в суде ей сказал, что документы составлены неправильно и посоветовал ругаться с адвокатом.

С трудом сдержав нахлынувшее раздражение, я холодно сообщила, что готова переделать, но лишь при условии наличия соответствующего определения. По правилам, если судья полагает, что иск или другие документы составлены неверно, он выносит определение, где перечисляются все недостатки и устанавливается срок для их устранения.

Все остальное — всего лишь необоснованные рассуждения. Но почему-то секретарям суда граждане верят значительно больше, чем адвокатам…

Когда клиентка наконец вышла, я откинулась на спинку кресла и устало прикрыла глаза. Вот зарекалась же я заниматься благотворительностью, сколько же можно опять наступать на те же грабли?

В моей работе, как нигде, действует принцип «любое доброе дело — наказуемо». Пожалеешь кого-то, поможешь бесплатно — и в девяти случаях из десяти не дождешься даже банального «спасибо». Особо продвинутые умудряются еще и права качать: дескать, слишком долго я готовила обещанное ходатайство или где-то запятую пропустила.

Доброжелательность и вежливость являются непременными атрибутами адвокатской практики, но нельзя позволять залазить на голову.

То, что стоит денег, в глазах клиента всегда значительно ценнее…

Долго размышлять об аспектах неблагодарности мне не дали. У меня выдался на удивление урожайный день, ведь летом обычно посетителей немного.

На этот раз меня побеспокоила парочка, которая желала расторгнуть брак.

Я попросила копии паспортов, документов о браке и о рождении детей, если таковые имеются.

Пока муж и жена искали затребованные документы, я силилась вспомнить, почему они казались мне знакомыми. Надо думать, они приходили ко мне по какому-то необычному поводу, иначе попросту выветрились бы из памяти.

В конце концов нужные документы нашлись, и, заглянув в них, я мигом вспомнила, где и при каких обстоятельствах встречалась с этой парой.

Дело в том, что если кто-то из будущих супругов не достиг брачного возраста, закон требует, чтобы разрешение на брак предоставлялось решением суда. Так что я составляла им заявления о предоставлении права на брак. Теперь же молодые жаждали развестись, к этому времени уже имея полуторалетнюю кроху-дочку.