Никогда, Никогда 2 (др. перевод) (ЛП) - Гувер Колин. Страница 11

Можно съездить в тюрьму и навестить отца Чарли, спросить, что известно ему.

«Хотя, тюрьма, наверное, последнее место, куда мне стоит сейчас ехать».

Хватаю телефон и начинаю просматривать его содержимое. Например, фотографии со вчерашнего вечера. Я не помню ни единой секунды. Есть фото меня и Чарли, наших тату, церкви, уличных музыкантов.

На последней картинке Чарли стоит рядом с такси. Похоже, я нахожусь на другой части улицы и делаю кадр как раз в тот момент, когда она садится внутрь. Наверняка это и был последний раз, когда я ее видел. В письме говорилось, что она села в такси на Бурбон-стрит.

Я приближаю картинку, и у меня перехватывает дыхание. На передней части машины виден номерной знак, а сбоку — номер телефона.

«И почему я не подумал об этом сразу?»

Я переписываю их и звоню. Похоже, я на верном пути.

Компания такси практически отказалась давать мне информацию. В конце концов, мне все же удалось убедить оператора, что я детектив и должен опросить водителя на тему пропавшего человека. Это лишь отчасти ложь. Парень по телефону ответил, что должен уточнить пару моментов, но обязательно перезвонит мне позже. Прошло около получаса, прежде чем я дождался звонка.

На сей раз я общался с самим водителем. Он сказал, что девушка, подходящая под описание Чарли, поймала такси, но сразу же отказалась от поездки и ушла.

«Она просто… ушла?»

С чего бы она стала это делать? Почему не догнала меня? Чарли должна была догадываться, что я стою прямо за углом, где мы, предположительно, и распрощались.

У нее наверняка был план. Я ничего о ней не помню, но, если судить по прочитанной информации, все ее действия имеют определенную цель. Но какая у нее могла быть цель ночью на Бурбон-стрит?

Единственное, что приходит на ум, это вуду-лавка и закусочная. Но в записках сказано, что она туда не возвращалась, если верить словам некой Эми. Может, она собиралась найти Брайана? Я чувствую укол ревности, но в тоже время почему-то уверен, что она не стала бы это делать.

Значит, вуду-лавка.

Открываю поисковик на телефоне и безуспешно пытаюсь вспомнить точное название места. Нахожу два магазина во Французском квартале и вбиваю в навигатор адрес.

Зайдя в магазин, я мгновенно определяю, что именно о нем шла речь в наших письмах. Это тот самый, в котором мы были прошлым вечером!

Всего-навсего вчера. «Господи!» Почему я не могу вспомнить события однодневной давности?

Я иду мимо проходов, запоминая каждую деталь, но не знаю, что конкретно искать. Дойдя до последнего, я узнаю фотографию на стене. Картина с воротами.

Она висит здесь в качестве украшения, а не для продажи. Становлюсь на носочки и хватаюсь пальцами за рамку, чтобы изучить ее вблизи. Это высокие ворота, охраняющие едва различимый дом вдалеке. В углу одной из огромных колонн висит табличка с названием дома: «Jamais Jamais».

— Я могу вам чем-то помочь?

Поднимаю взгляд и вижу возвышающегося надо мною очень внушительных размеров мужчину, — на моих правах написано, что мой рост — 185 см, у него, наверное, около 190 см.

Указываю на фотографию.

— Вы знаете, что на ней изображено?

Мужчина вырывает картину у меня из рук.

— Ты серьезно? — он кажется раздраженным. — Я как вчера этого не знал, когда тот же вопрос задавала твоя девушка, так и сегодня не знаю. Это обычная картина! — Вешает ее обратно на место. — И не трогай ничего, что не выставлено на продажу. — Он начинает уходить, но я следую за ним.

— Подождите, — один его шаг приравнивается к моим двум. — Моя девушка?

Мужчина целенаправленно идет к кассе.

— Девушка. Сестра. Кузина. Мне все равно.

— Девушка, — уточняю я, хоть и не знаю, зачем. Ему определенно плевать. — Она вчера не возвращалась? После нашего ухода?

Он становится за стол.

— Мы сразу же закрылись. — Громила смотрит на меня и поднимает бровь. — Ты собираешься что-нибудь купить или будешь весь вечер задавать глупые вопросы?

Я сглатываю. Рядом с ним я чувствую себя сопляком. Мальчишкой. Он — само воплощение мужественности, и от его саркастично выгнутой брови я чувствую себя испуганным мальцом.

«Соберись, Силас. Не будь тряпкой!»

— У меня всего один глупый вопрос.

Он молча начинает пробивать чек покупателю, но я стою на своем:

— Что значит «Jamais Jamais»?

Мужчина даже не поднимает на меня взгляд.

— Это значит «Никогда-никогда», — говорит кто-то у меня за спиной.

Я резко поворачиваюсь, но мои ноги словно отяжелели. «Никогда-никогда?»

Совпадение? Не думаю. Мы с Чарли постоянно повторяли эту фразу в письмах.

Я натыкаюсь взглядом на женщину, смотрящую мне прямо в глаза с приподнятой головой. Ее волосы убраны назад — темные с седыми прядями. На ней надет длинный кусок тончайшей ткани, собирающейся вокруг ног. Не уверен, можно ли назвать это платьем. Больше походит на то, что она взяла швейную машинку и попыталась соорудить стильное одеяние из подручных средств.

Должно быть, это и есть гадалка. Она хорошо играет свою роль.

— Где находится этот дом? Который изображен на картине? — я указываю на стену. Она поворачивается и смотрит на него несколько секунд. Затем, не оборачиваясь, манит меня пальцем и идет в заднюю часть лавки. Я неохотно следую за ней. Прежде чем пройти сквозь бисерную занавесу, я чувствую вибрацию телефона в кармане. От него начинают звенеть мои ключи, и женщина оглядывается:

— Выключи.

Смотрю на экран, — снова папа. Отключаю звук.

— Я здесь не для гадания, — поясняю я. — Просто ищу кое-кого.

— Ту девушку? — она садится за маленький стол в центре комнаты и кивает на соседний стул, но я продолжаю стоять.

— Да. Мы приходили к вам вчера.

Гадалка кивает и начинает перемешивать колоду карт.

— Я помню. — Уголки ее губ расплываются в улыбке. Я наблюдаю, как она раскладывает карты в стопки. Затем поднимает голову с ничего не выражающим лицом. — Чего нельзя сказать о тебе, не так ли?

По моим рукам проходят мурашки. Я делаю два быстрых шага и хватаюсь за спинку пустого стула.

— Откуда вы знаете?!

Она снова дает знак, чтобы я сел. На сей раз я слушаюсь. Жду, когда она поведает, что знает. Впервые кто-то имеет хоть малейшее представление о происходящем.

У меня дрожат руки, учащается пульс и начинают болеть глаза, я зажмуриваюсь и провожу ладонью по волосам, чтобы немного скрыть свою нервозность.

— Пожалуйста… Если вы что-нибудь знаете, то скажите.

Она медленно качает головой: влево, вправо, влево, вправо.

— Все не так просто, Силас.

Ей известно мое имя. Я хочу закричать: «Победа!», но мне так никто и не дал ответов.

— Вчера вам выпала пустая карта. Никогда не видела такого прежде. — Гадалка проводит ладонью по колоде, выравнивая ее в четкую линию. — Но слышала. Все мы слышали о таком явлении. Но я не знаю никого, кто видел бы его своими глазами.

«Пустая карта?» В наших записках шла речь о чем-то подобном, но это никоем образом мне не поможет. И о ком она толкует, когда говорит, что «мы» все слышали о данном явлении?

— Что это значит? Что вы можете мне рассказать? Как мне найти Чарли? — вопросы так и льются потоком.

— Та картина, — начинает женщина. — Почему она так тебя интересует?

Я открываю рот, чтобы сказать, что такая же висит в комнате у Чарли, но затем призадумываюсь, — не уверен, что гадалке можно доверять. Мы незнакомы. Она первая, кто имеет представление о том, что со мной происходит. Либо у нее есть ответы, либо она сама в этом замешана. Если мы с Чарли под каким-то заклятием, эта дама одна из немногих, кто должен знать, как провернуть подобный фортель.