Укрощение невесты - Сэндс Линси. Страница 62

– Значит, это было твоих рук дело? – вскинулась Мерри.

Годфри кивнул:

– Это был совсем маленький порез. Я собирался обратить внимание на него еще до того, как его заметил Ален. Но потом вы вышли из палатки, а я вошел и сделал все, что нужно.

– Слишком много зелья, – мрачно пояснила Эдда и пожаловалась Мерри. – Он удвоил дозу, которую я велела ему использовать, а потом оказался настолько глуп, что сам выпил вино.

– Ты сказала использовать две порции, – заспорил Годфри.

– Нет, глупец, только одну.

– Две! – продолжал настаивать Годфри. – И я знал, что делаю, когда она дала мне вино. Но что можно было изменить? Сказать, что сам насыпал туда зелье, и не пить?

Эдда уже открыла рот, чтобы ответить какую-то резкость, но, не сказав ни слова, с удивлением и подозрением уставилась на Мерри, которая неожиданно засмеялась.

– Что тебе показалось таким смешным, Меревен Стюарт?

– Мерри д'Омсбери, – поправила женщину Мерри и пояснила: – Я смеюсь, потому что вы оба нелепы. Просто пара шутов, слишком неловких и глупых, чтобы добиться успеха даже в самом простом деле.

– Да неужели? – мрачно усмехнулась Эдда. – И, тем не менее, твой муж сейчас умрет.

– Ну, это как карта ляжет, – пожала плечами Мерри, хотя у нее заныло сердце при мысли, что Алекс, быть может, в этот самый момент умирает. Этого не произойдет, если она сумеет найти способ спасти их обоих. Правда, пока ей что-то ничего умного не приходит в голову.

– У нас останешься ты, – сказала Эдда, – и ребенок, которого ты носишь. – Увидев, что Мерри собирается возразить, она добавила: – Ты хочешь сказать, что при первом удобном случае разоблачишь нас, но все дело в том, что такого случая у тебя не будет. Зелье, которое я давала Алексу, не единственное из тех, что мне известны. Моя мать была травницей, она знала обо всем, что можно взять у природы и использовать для лечения… и не только. Я узнала от нее много интересного. Уверяю тебя, я смогу погрузить тебя в полное молчание до самого рождения ребенка. Ты будешь бледной тенью бродить по замку, а все подумают, что у тебя повредился рассудок. Ну а во время родов ты, конечно, умрешь, даже если мне придется помочь тебе, закрыв рот и нос куском шкуры.

Мерри медленно кивнула и сказала:

– Все понятно, хотя я собиралась говорить не об этом. Я только хотела сказать, что не ношу ребенка.

Эдда растерянно заморгала. Ее ум отказывался принимать новость. Потом она решительно замотала головой:

– Этого не может быть. Твое женское недомогание…

– …всегда начиналось то раньше, чем нужно, то с задержкой, – объяснила Мерри со вздохом. – Это меня сначала беспокоило, но мама сказала, что у нее всегда было то же самое, так что проблем не будет.

– Но…

– Алекс ни разу не занимался со мной любовью до ночи, предшествовавшей нашему отъезду в Шотландию, – объявила она.

– А откуда кровь? – занервничала Эдда.

– Я порезала ногу.

– Но ты же говорила…

– Я говорила то, что вы хотели услышать, Эдда, – сухо сказала Мерри. – А правда заключается в том, что в нашу первую брачную ночь, когда вы все ушли, Алекс встал, чтобы закрыть дверь, зацепился о разбросанную на полу одежду, упал, ударился головой и лишился чувств. Всю ночь он был без сознания и никак не мог вступить со мной в брачные отношения. – Мерри удовлетворенно улыбнулась и добавила: – Так что можете делать что хотите, но только наследника, который мог бы удержать вас в качестве леди д'Омсбери, не будет. Вы окажетесь бездомной и нищей, поскольку замок унаследует Эвелинда, которая знает вас слишком хорошо, чтобы обмануться слащавыми улыбками и добрыми словами. Она выбросит вас отсюда раньше, чем нас с Алексом поместят в фамильный склеп.

Ярость исказила физиономию Эдды, но это длилось одно мгновение. Она как молния мелькнула и исчезла. Потом ее глаза загорелись упорной решимостью, что, честно говоря, было еще страшнее и опаснее, чем гнев.

– Тебе не удастся помешать мне, маленькая ведьма, – заявила она. – Наследник будет. Я буду держать тебя в полусне и позволю Годфри каждую ночь трудиться над тобой, пока ты не забеременеешь. А уж потом…

– Черта с два у тебя это получится!

Взглянув на мужа, Мерри заметила, что он уже пришел в себя. А судя по выражению его лица и скорости, с которой он вскочил на ноги, Алекс очнулся уже давно и спокойно слушал объяснения заговорщиков. Он был не просто зол. Он пребывал в настоящем бешенстве, которого было достаточно, чтобы Годфри, позеленев от страха, отступил.

– Останови его, идиот, – завопила Эдда, – иначе с нами будет все кончено! – Одновременно она дернула на себя Мерри, одной рукой прижала ее к себе, а другой приставила к ее горлу нож. Почувствовав прикосновение холодного клинка к коже, Мерри автоматически взглянула на Алекса и увидела, что он замешкался. Он держал меч за рукоятку, но таки не вытащил его из ножен, опасаясь, что пострадает жена. Мерри сразу поняла, что обязана что-то предпринять. Алекс не должен из-за нее отказываться от оружия, иначе они оба умрут.

Краем глаза она уловила движение Годфри. Мальчишка, воспользовавшись замешательством Алекса, бросился на него с мечом. Игнорируя клинок у горла, Мерри вскрикнула, схватила Эдду за руку и изо всех сил ударила пяткой по ее ноге, одновременно резко оттолкнув ее руку от своего горла. Действия Мерри были рефлекторными. С шестнадцати лет она помогала тренировать солдат в Стюарте и теперь действовала не думая. Она оттолкнула ее и вывернулась из захвата. Эдда, конечно, замахнулась, пытаясь нанести своей жертве удар ножом. Но Мерри схватила руку Эдды и вывернула так, что клинок был направлен ей в горло. В результате заговорщица пронзила ножом саму себя.
Обе женщины застыли, когда острый нож воткнулся в горло Эдды. Мерри заглянула в ее бешеные глаза и увидела, как они медленно затуманиваются и из них уходит жизнь. Прошло еще несколько мгновений, и мачеха Алекса рухнула на крышу башни.
Мерри сразу поискала глазами мужа. Он сражался на мечах со своим оруженосцем. Алекс явно бился в четверть силы, поскольку следил за тем, что происходит с Мерри. Убедившись, что она в безопасности, он облегченно вздохнул и обратился к скачущему вокруг него с мечом парнишке:

– Ты не сможешь победить и знаешь это. Сдайся и живи.

– Как жить? – с горечью спросил Годфри. – В одной из камер донжона д'Омсбери? Нет уж, милорд, вам придется меня убить.

– Что ж, ты сам выбираешь свою судьбу, – спокойно заключил Алекс, и Мерри отвернулась, не желая видеть конца этого сражения. Ее взгляд упал на лежащую у ее ног женщину, и она нахмурилась. В ее гибели никто не виноват, кроме нее самой. Эдда навлекла смерть на себя и своего племянника. Нужно еще как-то сообщить об этом лорду и леди Дуке. Мерри понятия не имела, как это сделать.

В следующее мгновение звон мечей прекратился и раздался громкий крик. Затем наступила тишина. Мерри прикусила губу и нерешительно обернулась. Она увидела, что Алекс опустился на колени возле лежащего на спине парня и убрал волосы с его покрытого испариной лба. Потом он наклонился, потому что Годфри что-то тихо говорил. Мерри не двигалась с места, не желая вмешиваться, но уловила момент, когда парнишка испустил дух. Ее муж ссутулился, а его плечи подозрительно тряслись.
Мерри подошла и положила руку ему на плечо. Алекс какое-то время не реагировал, но потом накрыл ее руку своей, и несколько минут они стояли не двигаясь. В таком положении их и застал Герхард, выскочивший на крышу минутой позже. Мерри оглянулась, заслышав лязг металла, возвестившего о его прибытии. Разогнавшийся Герхард резко остановился, переводя недоуменный взгляд с тела Эдды на тело Годфри.