Особенные. Элька-3 (СИ) - Ильина Ольга Александровна. Страница 19

— Ну дурак, вовремя не разобрался, так неужели не простишь? Не дашь второго шанса?

— Кажется, на эту тему мы уже с тобой говорили? Нет?

— Эх, Элька, Элька. И нравится тебе от собственной судьбы бежать.

— Если это моя судьба, то я сама себе не завидую, — хмыкнула я.

— А если без шуток, я знаю, ты девочка добрая, жалостливая, но иногда способна так ударить, что жить не хочется. Они оба после встречи с тобой напиваются до потери пульса.

— Это типа, я их так достаю?

— Нет, Элька. Ты их убиваешь. Они без тебя не живут, так, ходят бездушными куклами. Страшно это.

Мне тоже страшно. Т олько.

— Если это так, то почему он меня бросил?

— Который?

— Тьфу, оба.

— Потому что предел боли и у нас бывает. Не выдерживает психика у мужиков. Ты же иногда так скажешь, как отрежешь, а он приползает домой и аж трясет всего. И отчаяние такое в глазах.

— Который? — по инерции уточнила я.

— Оба, — просветил Вик.

— А что мне делать, если я люблю их обоих? Только одного, не знаю, как простить, а второго не знаю, хочу ли возвращать.

— А вот когда разберешься, тогда и сложится картинка. Ты только не долго разбирайся, Элечка, а то как-то не хочется мне лишиться обоих моих братьев.

— Иди уже, советчик. А то бабушка тебя увидит, прибьет семейство Егоровых и не поморщится даже.

— Да, — заключил Вик. — Твоя бабушка может. Встречал я ее однажды. Больше не хочется. Береги себя, принцесса. И да, кого бы не выбрала, а папа будет счастлив породниться.

— Я уже пищу от счастья.

— Да и он просил передать, что всегда рад видеть тебя в нашем доме.

— О, нет. Спасибо. Второго ужина, с погибшим на моих глазах карпиком, моя психика не выдержит.

Кстати, о психике.

— Вик, а ты не знаешь, он нашел того, кто нанял тех людей, чтобы меня похитить?

— А он сам тебе не рассказал?

— Мы были слегка… заняты расставанием.

— Тогда спроси, когда снова сойдетесь, или не сойдетесь.

— Это ты так намекаешь, что что-то знаешь, но ничего не скажешь?

— Эль, а тебе оно надо? — решил уточнить Вик.

— Вообще-то это меня хотели похитить, а не тебя. И сдается мне, весь тот бред, что я мешаю его работе имеет под собой столько же правды, как и твои попытки убедить меня, что ты ничего не знаешь.

— Какая ты дотошная.

— А ты скользкий, как уж. Говори уже.

— Ладно, ладно. Ты, кого хочешь, достанешь. У этих наемников были характерные татуировки одной местной банды.

— И?

— И пообщались мы с их главарем.

— Кто это мы?

— А ты угадай с трех раз.

Понятно. Все трое этого главаря навестили.

— А он хоть жив?

— Обижаешь, милая. Мы мокрухой не занимаемся. Жив этот главарь и даже относительно здоров. Говорит, что бес попутал.

— Бес говоришь? И этот бес без ауры?

— Ага. В общем, описал он этого типа в подробностях. Теперь ищем. Ну, что? Теперь твоя душенька спокойна? Ну, а если серьезно, не переживай. Если Стас пошел на такие крайности, как расставание с тобой, значит, он напал на след.

— В смысле? — не поняла я. — Какая связь может быть между расставанием и моим похитителем?

— Никакой, — пошел на попятный Вик. — Я тебе ничего не говорил.

— Вик!

— Все, принцесса, заболтался я что-то с тобой.

Нет, ну что за дела? Он сбежал. Но несколько странных намеков оставил. И еще больше убедил меня, что не все так просто с нашим расставанием. Диреев не мог просто так от меня отказаться. Значит, либо я действительно ему мешаю, либо это его присутствие в моей жизни мешает мне. Может, меня хотел похитить вовсе не J, а кто-то из прошлого самого Диреева. Его враг. Уж, не на это ли намекал Виктор? Если это так, то мне-то что со всем этим делать? И почему он не рассказал мне все прямо? Зачем нужны эти загадки? Не понимаю. Но обязательно выясню.

Глава 12

Домик светлой ведьмы

Пока я переваривала информацию, полученную от Вика, не заметила, как к бабушкиному дому подошла. И таким он странным показался, словно по-настоящему я его и не видела никогда. Во-первых, меня просто убила калитка. Которая долбанула током, едва я к ней приблизилась, а на двери надпись появилась: «Пароль?».

— Ни фига себе. А раньше у меня никаких паролей не спрашивали, — похлопала глазами я.

— Элечка, — бабуля появилась на пороге в домашнем платье, сбросившая свою личину шестидесятилетней старушки. Я глянула на нее при свете дня и поняла, что моя бабуля еще о-го-го. Любую красотку за пояс заткнет. Не понимаю, почему она одна? Дедушки уже двенадцать лет как не стало, а у нее не то что мужчины, даже поклонника не наблюдается. Или она их от меня очень тщательно скрывает?

— Бабуль, как ты узнала, что я приду? Я же тебе не звонила.

— Ну, милая, я же все-таки ведьма, — улыбнулась бабушка. — А если серьезно, мне с КПП сообщили. А чего ты стоишь, как не родная. Заходи скорее.

— Да я бы с радостью, — откликнулась я. — Но меня твоя калитка не пускает, током бьется и пароли спрашивает.

— Пароли? — заинтересовалась бабушка. — Хм, в самом деле спрашивает. Матрена!

Она повернулась к дому, где в дверях застыла маленькая женщина в переднике и с метелкой, а, заметив мой взгляд, расплылась в радостной улыбке и сбежала с крыльца.

— Домовая? — догадалась я.

— Она самая.

— Элечка! — радостно воскликнула женщина. — Ой, как выросла-то, а похорошела. Любо-дорого посмотреть. Ну, что же ты стоишь-то на пороге, заходи, заходи скорее. Мы пирожки печем и ватрушки. Твои любимые.

Я разулыбалась. Давно не чувствовала себя ребенком. С этими взрослыми проблемами и побаловать-то некому, а тут такая забота, доброта, от совершенно незнакомой мне домовой.

— Матрен, да погоди ты. Калитка ее не пускает.

— Как не пускает? — удивилась домовая. Подошла к двери и как даст по ней метелкой, что та не выдержала и переломилась. Не, не калитка, метелка. — Это ты что, железяка старая удумала? Я тебя зря что ли не упокоила? Так сейчас исправим.

В ответ дверь задрожала, заскрипела и на ней новая надпись появилась:

«Так велено же, темных не пущать».

— Да где ты темных-то углядела, кастрюля ты ржавая? — посмотрела на меня Матрена. И бабушка тоже, даже дверь… Жуть. Глазами, слава богу, не настоящими, нарисованными похлопала.

— Ох, горюшко, — вздохнула домовая, — и правда, склоняется Элечка на темную сторону.

— Эй, эй. Я еще ничего не решила, — воскликнула я.

Бабуля же проявила не свойственное ей, конкретно в этом вопросе, спокойствие.

— Вот предвидела я, что твое общение с темными добром не кончится. Да и как на сторону эту не склониться, если ты светлой-то и не видела совсем. Мой просчет. Придется исправлять.

— Верно, верно, — согласилась Матрена, подошла к калитке, пнула ее своей маленькой ножкой, облаченной в старинный лапоть, прошептала что-то, калиточка заскрипела, захрипела и открылась.

— Бабуль, а что за странная система охраны дома? — спросила я, топая следом за бабушкой, по ее чудесному садику и каменной дорожке, а по бокам клумбы с цветами, разных расцветок, от тигровых лилий, до декоративных подсолнухов, настоящее буйство красок. Вот всегда, как к бабушке прихожу, в сказку попадаю, только раньше не думала, что сказка эта реальная.

— Да это Матрена все, — протянула бабушка, отвечая на мой вопрос.

— Ой, а можно я сама Элечке расскажу?

— Можно, — кивнула бабушка. — Только сначала.

— Поняла, — ответила Матрена и заспешила в дом.

А я вот ничего не поняла, еще меньше понимать стала, когда домовая начала скатывать все бабушкины половицы и даже коврик у дома убрала.

— Обереги, — пояснила бабушка. — Сейчас нам лучше перестраховаться. Если уж живой дух учуял в тебе темные ростки, то мои обереги могут неадекватно отреагировать.

— Все так плохо?

Я очень расстроилась. Всегда думала, что общение с темными на меня не влияет, оказалось, влияет, да так, что темнею буквально на глазах. И даже не знаю почему, и как, если не остановить, то хотя бы замедлить процесс. Бабуля решила меня утешить, обняла, но только на душе все равно неспокойно, и настроение ползет к критической отметке минуса.