Там за облаками (СИ) - Квашнина Елена Дмитриевна. Страница 4

   Вечер ускоренного взросления Стаса превратился в вечер его душевного сближения с Машей. Между ними протянулась невидимая ниточка, соединявшая надёжней стального троса, возникли особые отношения, которые Стас с Машей не стремились демонстрировать миру, и которых сами, если честно, побаивались. Стас бессовестно и точно прочитывал многие мысли Маши, подсмеивался ехидно:

   - Я тебя предупреждал, что для меня большинство людей - открытая книга. Научись мыслишки прятать.

   Маша обижалась, не понимая, как Стасу удаётся рыться у неё в голове. Со временем сама научилась читать мысли Закревского. О, как он тогда занервничал! То-то, не всё коту масленица. И не всё Маше быть начеку. А с Закревским действительно приходилось держать ухо востро. Даже он не знал, что учудит через минуту, особенно в отношении Маши. Он мог прямо на вечеринке, у всех на глазах, излишне крепко обнимая её в танце, делиться сердечными тайнами, доверительно сообщать на ухо никому, кроме господа бога, неизвестные подробности. И мог наедине, когда никто не видит, осыпать её насмешками, доводить колкими высказываниями. Впрочем, сердечная его тайна, казалось, одна единственная, была известна всей школе. Девочка из параллельного класса. По совпадению, тоже Маша. Тоже Маша ещё осенью встала в позу принцессы из сказки "Король-дроздобород". С ней Закревский, не похожий ни на одного человека в мире, вёл себя обычным мальчишкой. Ломался, совершал разные глупости, высокомерничал и демонстративно ухаживал за другими девушками. Маше очень хотелось знать, кто из толпы девочек десятого "А" и есть гордая Маша Ножкина. Однажды Таня показала:

   - Вон она. Смотри, перед зеркалом.

   Перед зеркалом стояла невысокая крепенькая блондинка, по виду тихая, нежная и скромная. Накрученные локоны отливали золотом. И лишь в улыбке чуть-чуть проглядывали решительный характер и затаённая гордость.

   - Я думала, она брюнетка или шатенка, - разочарованно протянула Маша, разглядывая классически-ахматовский нос нежной блондинки. Впервые видела такое сочетание: блондинистость и горбоносость.

   - Почему? - удивилась Татьяна

&n

  - Ну, Стас у нас беленький, по идее ему должны нравиться тёмненькие.

   - Вроде тебя? - Ярошевич по-скорпионьи улыбнулась

   - Не ревнуй, рыжая, мы с ним просто дружим.

   - Так я и поверила, - из-за Стаса Татьяна была готова покусать любую, приблизившуюся к предмету её обожания сверх допустимой нормы.

   Маша не понимала, отчего Стас не замечал офигительной красоты Ярошевич. Невысокая, тоненькая, с изумительной фигурой, с красивой формы ногами от коренных зубов, она обладала копной длинных, до талии, медово-рыжих волос, синими глазами, чёрными, не требующими подкрашивания бровями и ресницами, белейшей кожей. Чуть-чуть портила картину нижняя челюсть, но это только если внимательно присмотреться. Рядом с Таней Маша всегда комплексовала, хоть была по-своему достаточно привлекательна. Ничего не поймёшь у этих парней. Явись Маша на свет мужчиной, она бы запала на Ярошевич. Может, не во внешности дело, в чём-то другом? Татьяна своей моторностью кого угодно была способна утомить в два счёта. Темперамент её переносился трудновато. Невозможно существовать в условиях перманентного землетрясения. Наверное, тишина, достоинство, спокойствие влекли к Ножкиной не менее Ярошевич энергичного, моторного и неуёмного Стаса.

   Маша не помнила, из-за чего у Закревского с Ножкиной произошла ссора. Стас исповедался ей однажды. Сущий пустяк, потому она и забыла. Но её потрясло признание, что он на восьмое марта лез по пожарной лестнице на шестой этаж - всунуть букет цветов в форточку любимой девушке. Мы перестали лазать на балконы к любимым женщинам? Помнится, персонаж известного фильма плакался на измельчание чувств людских. Как бы не так. Есть ещё в народе неизвестные герои. Она бы, Маша, за такой подвиг всё простила. Но та, другая, которая Ножкина, цветы не взяла. Они продолжали торчать, прикреплённые к форточке, больше недели, пока не засохли и не вывалились на асфальт под окном. Трудно верилось в геройское мальчишество Закревского, но она своими глазами видела засохший букетик на шестом этаже и пожарную лестницу, тянущуюся вверх неподалёку. Ей показал Шурик Вернигора. Однажды провожал к автобусу, помогая нести тяжёлую сумку, и показал.

   - Видишь? Стас развлекается. Ноги тренирует.

   - Врёт всё твой Стас.

   - Зачем врёт? Я сам видел. Я у него иногда тренером подрабатываю.

   - Так это твоя идея была?

   - Не-а, я на подстраховке стоял. И на стрёме...

   Получается, Стас необычным способом просил прощения и не дождался его. Ну-ну. Она тоже приняла от Стаса букет цветов на восьмое марта. Не столь помпезно и вызывающе. Наоборот, тайно от глаз людских, в обстановке полной секретности. Даря цветы, он так глянул на неё, что сердце замерло на секунду. Забыть его взгляд она не могла, долго ходила под впечатлением. К концу марта - с одурманенной головой, не понимая происходящего с ней. Весна, наверное.

   Весна, надо заметить, была хороша. С ослепительным солнцем на чистом синем небе, с пропитанным талой водой снегом, чавкающим и превращающимся в слякоть под ногами, с оглушительной перекличкой птиц. Весенний воздух, свежий, опьяняющий, путал мысли, заставлял дышать чаще и глубже, теснил грудь. Мерещились дальние страны, интересные, полные значительности годы, яркие события. Вся жизнь растилась впереди увлекательной и манящей широкой дорогой.

   В первый день каникул, - он пришёлся на воскресенье, - их компания в полном составе рванула в Царицыно. Хотелось весенней природы с красивым архитектурным антуражем. Но в парке ещё лежал крепкий снег, лишь местами подтаявший и кое-где красовавшийся тонким настом. К воде не спустишься. Ребята расползлись между недостроенными зданиями дворцового комплекса.

   Маша и Таня застряли на площадке перед Большим дворцом. Разглядывая галерею с аркой посередине, вдруг увидели идущего по верху галереи Стаса. Как и когда он успел туда забраться? Как спускаться будет? Стас шёл медленно, осторожно, балансируя руками. Было слышно похрустывание ледка у него под ногами. Зубчатый верх галереи местами обвалился, и прогулка Закревского по столь ненадёжной "тропке" представлялась дурной авантюрой. Стас избрал слишком опасное развлечение.

   - Стас! - взвизгнула Татьяна. - Осторожно!

   - Не ори, а то упаду, - донеслось сверху.

   - Правда, Стас, слез бы ты, - попросила и Маша.

   - Как? - он явно насмешничал. - Здесь только спрыгнуть можно.

   - С ума сошёл? - в один голос крикнули девушки.

   - Зачем прыгать? Раз где-то залез, значит, там и спуститься можно, - после краткой паузы рассудила Маша, сохраняя видимость хладнокровия. Стас немедленно показал им место, где карабкался наверх. Да-а-а, взобраться там можно было, но спуститься - весьма проблематично. В лучшем случае пальцы обдерёшь и ногти обломаешь. Как минимум.

   - Нет, девчонки, прыгать буду. Здесь всего-то метра три до земли. Подумаешь - высота! - и Закревский сделал вид, будто примеривается к высоте, готовится прыгать. Определённо, дразнил девушек, прыгать не собирался. Ах, так, - решила про себя Маша, - подыграю тебе, дружок. У неё имелся кое-какой детский опыт по прыжкам с платяного шкафа на диван и с крыш гаражей в сугробы. Она показала Стасу направо.

   - Вернись к стене и прыгай там. Под стеной сугроб есть, видишь? В него и прыгай.

   - Не надо, Стас, миленький, не прыгай! - заверещала Татьяна. - Потрать десять минут, но спустись осторожно.

   - Ну его, Тань. Пусть делает, что хочет. Пойдём, я тебе кое-что покажу, - потянула подругу за рукав Маша. И хотела в самом деле уйти.

   Стас, догадавшись, что девушки не собираются любоваться на него до вечера, переменил решение. Уже было развернувшись и начав движение к стене Большого дворца, остановился.

   - Кому прыжок посвятить, девочки? Таньке или Маньке?