Со всей дури! - Вильмонт Екатерина Николаевна. Страница 16
– Да потому что сейчас все помешались на этой теме, потому что это причиняет вам боль. Он даже не потрудился придумать что-то пооригинальнее. Гоните вы его в шею! Вспомните, что вы интересная женщина с прекрасной фигурой. И вот еще что… Я сейчас дам вам телефон превосходного стилиста.
– Это того, который Лиду Звереву переделал? – восторженно воскликнула женщина.
– Да, только это не он, а она. Одеваетесь вы хорошо, а вот сменить имидж не помешает.
– Значит, говорите, гнать в шею?
– Гоните! И вот вам телефон стилистки!
– Спасибо! Спасибо вам огромное! У меня как будто завеса с глаз спала! А можно мне еще к вам зайти будет?
– Разумеется, заходите! Это моя работа…
– Знаете, у нас все сперва удивлялись, зачем вас сюда взяли. А на фирме многие показатели вверх пошли. Климат в коллективе улучшился, а это так много значит, особенно в кризис.
Она ушла, но если бы она знала, как приятно мне было слышать ее последние слова! И настроение, упавшее было до нуля после расставания с генералом, наоборот, поднялось. Как это важно – ощущать свою нужность… Но куда важнее ощущать себя любимой!
В обеденный перерыв заглянул Пашка.
– Привет, тетка! Что-то я тебя потерял. Телефон зачем-то отключаешь. Пошли, похаваем за пределами учреждения?
– Пошли! – обрадовалась я.
На улице было чудесно.
– Весна, Пашка! Чуешь, как весной пахнет?
– Чую. Послезавтра бабушка прилетает. Поедем встречать?
– Погоди, а в котором часу?
– Вечером. Поздно.
– Поедем!
– Э, тетка, что с тобой? Чего так улыбаешься?
– Ты умеешь держать язык за зубами?
– Ты же знаешь, что умею!
– Да вот последняя разборка с твоей матерью…
– Перестань! Я уж каялся-каялся. Но мать здорово закусила удила. Ладно, ты хотела мне что-то сказать?
– Хотела!
Меня буквально распирало от желания с кем-то поделиться.
– Ну, говори!
– Пашка, я влюбилась! Просто смертельно!
– Ух ты! Кайф! И в кого?
– Ты не поверишь!
– Неужто в генерала? – Он вытаращил глаза.
– Представь себе! У нас такая любовь… Он уже сделал мне предложение и вчера познакомил со своей мамой.
– Ни фига себе темпы! Авиация, одно слово! Но я ж говорил тебе, он золотой мужик!
– Бриллиантовый!
– Ну и как это у вас?
– Оказывается, он в меня с первого взгляда… Он позавчера встретил меня после работы, повез ужинать, ну и…
– И он тебя уже с мамой познакомил? Она славная тетка… И когда свадьба?
– Никакой свадьбы. Пока так поживем…
– Между прочим, правильно. А Лидка в курсе?
– Да. Но она дала мне слово, что пока не скажет даже тебе. И ты не обсуждай это с ней. Я не хочу!
– Слушай, я так рад! Ну какой же я все-таки умный и ушлый тип! Как все просчитал! Цены мне нет!
– Прав, племянничек! И, главное, сколько людей осчастливил – Лиду, нас с генералом, его маму…
– И себя! Знаешь, как приятно видеть тебя такой, с сияющими глазами… Я великий стратег!
– Теперь это неоспоримо.
– А жить где собираетесь?
– Пока решили на даче. Сперва не хотели, а потом Иван Тимофеевич сказал…
– Это не обсуждается, да?
– Точно! И знаешь, мне так это нравится! Не обсуждается, и все. А там хорошо, на даче…
– Да, по-моему, тебе с ним сейчас везде будет хорошо, хоть на Луне.
– Похоже на то.
– А бабуле скажешь?
– Скажу, конечно. Ну, может, не сразу… Понимаешь, он сегодня улетел на несколько дней. Вот вернется, тогда и представлю его ей.
– Бабуле он понравится. Шикарный мужик, особенно в форме.
– Пашка, а ты видал его парадный мундир?
– Ага! Впечатляет… Надежда Мартыновна так им гордится! Знаешь, из вас клевая пара получится. Боевой генерал и настоящий индеец! Я в тебе не ошибся, тетка! Только настоящий индеец может так… с бухты-барахты…
– Со всей дури, как говорил твой дед.
– Да, круто! Слушай, по-моему, тебе пора уже помириться с мамой, ну что это? Такие дружные были сестры, горой друг за дружку… Бредятина какая-то.
– Да я не против, но первый шаг делать не стану.
– А хочешь, она сегодня же к тебе примчится или уж во всяком случае позвонит?
– Ты хочешь сказать ей про генерала?
– Точно. Верняк подействует.
– Да нет, пока не стоит. Сначала я скажу маме.
– Ну, как хочешь, дело твое. Ух, тетка, ты теперь будешь генеральша? Круто!
Иван Тимофеевич маялся. Долгий перелет с коллегами. Не хотелось сейчас слушать профессиональные разговоры, грубые шуточки, дурацкие анекдоты. Хотелось закрыть глаза и вспоминать, буквально по минутам вспоминать… Боже, какая женщина! Ни капли фальши. Никакого дурацкого жеманничанья. И как она вдруг там, у лифта, сказала: «Я люблю тебя!» И ведь ей на самом деле от меня ничего не нужно… кроме любви… Господи ты боже мой, оказывается, она все-таки бывает, любовь… И я точно знаю, если завтра меня разжалуют и зашлют куда-нибудь в задницу мира, она не задумываясь поедет за мной. Все бросит и поедет. Я проснулся утром, чувствую, она на меня смотрит. И на лице у нее… такая нежность… я чуть не умер от счастья… И не наводила тень на плетень, сразу сказала, что не может иметь детей… Что ж делать, значит, не судьба. И права она, трижды права, у меня есть дочь, есть внучка и могут быть еще внуки, а я буду просто наслаждаться тем, что у меня есть моя Лада. И даже мама ее одобрила, это просто удивительно… да нет, чему удивляться, мама своим материнским сердцем почувствовала, что эта женщина любит ее Ванечку.
– Ваня, ты что? – толкнул его в плечо Устюжанин. – О чем задумался, детина?
Михаил Борисович любил говорить фразами из песен.
– Ох, Миша, голова что-то раскалывается.
– Не надо врать своим ребятам! У тебя на губах играла такая блаженная улыбка, как будто тебе снилась какая-то сладкая телочка.
Генералу Столетову захотелось немедленно придушить старого друга. Какая пакость – сладкая телочка!
Он так свернул глазами, что Михаил Борисович даже крякнул.
– О, кажись, тут большое светлое чувство? Ты ли это, Ваня?
– Умолкни!
– Да ладно, Вань, поделись со старым другом. Кто она? Где взял?
– Не обсуждается!
– Вона как? Так, может, выпьем за твою кралечку?
– Миш, тебя сразу послать?
– Ну ладно, я уж понял. Она была мечтой поэта!
– Да пошел ты…
– Я бы пошел, но куда в самолете пойдешь?
Иван Тимофеевич только рукой махнул и снова закрыл глаза. Лада… Странно, все эти Мишины выражения – сладкая телочка, кралечка… Никогда они меня не задевали, не казались невыносимо пошлыми. А сейчас просто выть от них хочется. Или дать в морду. Как ей все это не подходит… Она такая… горячая, обжечься можно, и нежная… а какая у нее кожа… Я недавно был в гостях, а там как раз завели котенка породы скотиш-фолд. Я взял его на руки и поразился, какая у него тонкая и нежная шкурка… Как кожа у моей Лады… Нет, об этом сейчас нельзя думать… Опасно! А вот мой водитель, Никита Филиппыч, когда мы высадили Ладу у ее работы, вдруг подал голос:
– Поздравляю, товарищ генерал! Высшей пробы женщина.
Я поразился точности определения. Именно что не сладкая телочка, а женщина высшей пробы. Только мне бы еще со своей дурацкой ревностью совладать. Я ее ко всему миру ревную. И особенно к ее покойному мужу. Как подумаю, что она спала с ним, ласкала его, у меня в голове мутится. И я ведь не знаю, были там еще какие-то мужики… Наверняка, она такая… Кажется, ни один не может пройти спокойно мимо. Да ну, глупости! Как я смею даже думать так о ней? А я сам-то хорош! Сколько баб прошло через мою постель… Но теперь все! Мне теперь ни на одну и глядеть не хочется. Вон какие тут стюардессы, конфетки! Но не мои конфетки!
Генерал взглянул на часы. Лететь еще четыре часа, надо бы поработать. Он достал планшет. Но прежде чем погрузиться в дела, воровато оглянулся на Михаила Борисовича. Тот мирно спал. Иван Тимофеевич открыл фотографию Лады. Боже мой… И это моя женщина! Какая улыбка… Он загляделся на нее.