Влюбиться в жертву (Вирус ненависти, Измена в розовом свете) - Алюшина Татьяна Александровна. Страница 18
– Все, ша! Прикалываться потом будем! Надо Косарю позвонить.
Тина ощутила, что теряет четкость мысли, все начало расплываться перед глазами и мышцы непроизвольно расслабляются.
«Что они вкололи?»
В детстве у нее обнаружили неправильный обмен веществ. Каких только исследований с ней не проводили врачи! Один даже диссертацию защитил на ее уникальной нервной системе. В семнадцать лет Тина стала стремительно худеть, решив, что все наладилось, но врач ей объяснил:
– У вас уникальный организм. В целом он работает правильно, но на определенные химические препараты реагирует нестандартно. Такие случаи в медицине встречаются крайне редко! Единично! И это не аллергическая реакция, это защитный механизм. Не буду углубляться в физиологию и медицинские термины, объясню проще: снотворные, нервно-паралитические, даже обезболивающие препараты отвергаются вашим организмом. Он их просто нейтрализует и выводит из крови. В этом есть как положительная сторона, так и отрицательная. Положительная – вы никогда не станете наркоманкой, алкоголичкой или зависимой от лекарств и любых препаратов. Отрицательная – вам очень трудно будет сделать анестезию.
Первый раз за всю свою жизнь Тина поблагодарила свой организм за такую особенность и усмехнулась про себя – воспеть хвалу тому, что не принимала и отвергала в себе и считала уродством полжизни, лежа на грязном полу машины со связанными руками! Воистину – жизнь полна импровизаций!
– Косарь, это Воля. Мы его взяли, вместе с какой-то девкой. Не знаю, но, видимо, его баба, они вдвоем в кафе сидели.
Он посмеялся, услышав ответ.
– Куст вколол им обоим. Он боров здоровый, часа через три очухается, а баба дольше в отключке будет. – Говорящий выслушал указания и закончил разговор: – Хорошо!
– Значит, так, – обратился он к подельникам, – все по плану: мы их отвозим под замок, Боня останется на стреме, машину отгоняем, едем за Косарем и подруливаем назад, когда эта сука очнется.
– Слушай, Воля, а бабу можно того…
– Я тебе дам «того»! – ответил Воля и разразился матерной тирадой. – Пока Косарь с ними не разберется, чтобы волос не упал! Понял?
– Да врубился я! Что ты психуешь? Да и не интересно совсем, она же никакая. Я про потом и спросил, когда очухается.
– Потом и решим! Да, Боня, сумки их, кошельки, телефоны чтобы пальцем не тронул. Ну-ка, дай сюда, я сам обшмонаю, потом проверю, если увижу, что что-то взял, удушу! Для всех говорю – пока Косарь с ними не разберется, чтобы волос не упал! Ясно?!
Слабость, наступившая после укола, прошла через несколько минут, Тина все слышала и теперь полностью чувствовала свое тело.
«Так! – размышляла она. – Значит, у нас есть три часа. Это уже что-то!»
Ей было страшно! Ей было ужасно страшно!
Все свое детство она дралась. Тина не мирилась с ролью пассивной толстой жертвы, над которой издеваются сверстники, а отстаивала свое «я» с кулаками. При всем своем лишнем весе она была быстрой, подвижной и гибкой, что помогало ей в любой драке. После очередной потасовки, когда папа замазал йодом ее разбитый локоть, он посадил Тину напротив себя и сказал:
– Если у тебя не хватает ума и выдержки, чтобы решать все переговорами и тебе всенепременно нужно драться, то хотя бы делай это правильно.
– Что, в секцию по карате пойти? Меня не возьмут.
– В драке главное не умение, а внутреннее состояние. Побеждает тот, кто перед боем не представляет себе возможные картины поражения и то, куда его могут ударить, и как больно ему будет, и что их больше, а ты один, или что противник сильнее.
– Как же их не бояться? Вон их трое мальчишек было! Конечно, страшно!
– Но ты же не побежала, а полезла с кулаками! А если решила драться – выкинь из головы возможность поражения и, самое главное, страх! Бояться, плакать, считать раны, пугаться будешь потом. Если что решила – делай. Если обстоятельства приперли – иди и преодолевай их, откинув страх, а переживать будешь после боя. Хотя я, как отец, против твоего поведения, для меня лучше и безопасней тебе самой, если бы ты убегала, ты же не мальчишка! А еще лучше, чтобы ты умела разрешать любой конфликт диалогом.
Она научилась!
Научилась в сложных ситуациях выкидывать из головы страх и думать только над тем, как решить проблему. Это было нелегко. Иногда паника затапливала мозг, не давая возможности думать, но Тина справлялась!
До сих пор!
«Да уж, в такой заднице я еще не была! Какая тут выдержка и самоконтроль! Страшно же ужасно! – И тут же прикрикнула на себя мысленно: – Так, Тина, прекрати ныть! Немедленно возьми себя в руки! Главное – не паниковать! Не паниковать! Держись, ты сможешь! Думай, слушай, что они говорят! Ты справишься!»
Машина остановилась. Парни, перешагнув через следователя и девушку, выбрались наружу.
– Выгружайте их! – скомандовал Воля.
Ее грубо подтащили к двери за ноги, так, что задрался подол юбки почти до талии, подняли, уложили кому-то на плечо и понесли. Она старалась, очень старалась изображать полную бесчувственность, все время контролируя свои мышцы и не давая им напрягаться. Чуть-чуть приоткрыв веки, Тина всматривалась, куда ее несут, пытаясь определить, где они находятся.
Из того малого, что она рассмотрела, девушка поняла, что это какой-то склад или ангар, во всяком случае, это было огромное производственное крытое помещение. Парень, тащивший ее на плече, вошел в железные двери, миновал весь этот не то склад, не то заброшенный заводской цех, дойдя до противоположной от входа стороны. Стараясь не крутить головой, Тина осмотрелась – кучи мусора, какие-то ржавые станки вдоль стен, высокие окна справа и слева без единого стекла, кое-где заделанные фанерой.
«Какой-то заброшенный завод, точно как в дурацких американских фильмах!»
Тина молилась про себя, чтобы их не разъединили с Артемом, заперев в разных помещениях. Несший ее мужик открыл ржавую скрипучую дверь, за которой находился коридор метров пять и еще одна дверь, возле нее стоял старый полуразломанный канцелярский стол и колченогий стул. Тину сняли с плеча и усадили на этот стул, придерживая рукой, чтобы не свалилась на пол. Следом вошли остальные трое, натужно волоча Артема, и кинули его возле двери.
– Ну и тяжелый, скотина!
– Леший, обшмонай его! – приказал Воля.
Леший быстро и как-то весьма умело обыскал Артема, достал сигареты, зажигалку, не найдя больше ничего.
– Давай сюда. Боня, давай их шмотки.
Воля подошел к столу, открыл дверцу и покидал туда сумку Тины, борсетку Артема, их телефоны, ключи от машины и сигареты с зажигалкой.
– Курево?то зачем? Сами оприходуем, – сказал Боня и тут же получил резкий удар в живот.
– Я, кажется, объяснил! – вкрадчивым голосом ответил Воля. – Ничего не трогать! Косарь должен все увидеть сам, как есть!
Он схватил согнутого пополам Боню рукой за подбородок и притянул к себе.
– Я проверю все вещи, когда вернусь! Ясно?
– Все, все, Воля! Я понял!
– Хорошо! – Он отпустил Боню и повернулся к двум другим: – Их в камеру. Боня, ты на стреме, они еще не скоро очухаются. Твоя задача по сторонам смотреть, чтобы кого попало сюда не занесло. Мы часа через два-три приедем.
Открыв дверь, двое из бандитов, взяв Артема за руки, втащили его в комнату, и Тина услышала непонятные звуки, похожие на удары, но иные, более рваные. А через пять минут она поняла их происхождение – от двери вниз в помещение шли три крутые ступеньки, о которые, видимо, и бились ноги Артема, издавая эти звуки. С девушкой обошлись более гуманно: перенесли, снова взвалив на плечо, как тащили через цех, но когда небрежно бросили на пол, она сильно стукнулась боком и тут же прикусила язык, чтобы не охнуть. Перед тем как выйти, Воля сильно ударил ногой бесчувственного Артема в живот.
– Я эту суку ненавижу! – пояснил он.
Тина еле удержалась от вскрика, на сей раз до крови прикусив губу, заставляя себя не реагировать и притворяться бесчувственной. Она лежала в очень неудобной позе – лицом на грязном, каком-то мокром и скользком полу, навалившись на скованные наручниками руки.