Опасный роман - Мэй Сандра. Страница 8

— Он совсем на вас не похож.

— Дон равнодушен к цивилизации, и в этом его счастье. Я вынужден искать у цивилизации помощи. Герти олицетворяет мир белых, в котором я родился, М'денга — мир Африки, который я очень люблю. Вот и вся моя система мироздания.

— А семья? У вас никогда не было желания…

Лили с размаху захлопнула рот. Тупица, корова, идиотка! Его жена умерла, как ты могла об этом забыть?

Раш немного помрачнел, и его улыбка слегка померкла.

— У меня была жена. Это было давно, вот и все, что можно сказать. Она умерла.

Лили насторожилась. В справочнике «Кто есть кто» было ясно написано — разведен. Кто из них врет?

Раш задумчиво достал из кармана рубахи сигару и закурил, глядя на цветущие заросли гибискуса.

— Моя жена была изумительной женщиной. Ей было тяжело со мной все эти годы, но она никогда не жаловалась. Возможно, именно это меня и взбесило в один не прекрасный день. Я наговорил ей кучу гадостей, вел себя, как истеричный ребенок, а потом в запальчивости сказал, что подаю на развод. Она была горда и ничего не ответила. Нас развели через месяц, но она все медлила уезжать. Ждала, что я одумаюсь. Мне было невыносимо стыдно, но глупая мужская гордость не позволяла сделать первый шаг к примирению. А когда я решился, было уже поздно. Она сгорела от лихорадки в три дня. Тогда лили сезонные дожди, асфальтовой дороги еще не было. Мы даже не могли вызвать врача. Собственно, он тоже не помог бы. М'денга лечила ее африканскими травами и даже колдовством, но ничего не помогло.

Лили чувствовала, как у нее пылают уши. Бестактная ослица!

— Мистер Раш…

— Джереми, мы же договорились.

— Хорошо. Джереми, простите меня. Я непозволительно бесцеремонна и нахальна.

— Вы непосредственны и искренни, Лили, так правильнее. Мне не за что вас прощать. Я калека, но не кисейная барышня. Магду я оплакал давно, память о ней жива, но жизнь продолжается. Вот вы в ней появились…

С этими словами он наклонился вперед, поймал руку Лили и снова поцеловал ее, только теперь в запястье. Это было так интимно и волнующе, что Лили задохнулась от внезапно нахлынувшего возбуждения. Боже, как должны гореть щеки!

— Джереми… я хотела бы узнать о том… что мы обсуждали по телефону.

— Лили, милая, могу я вас просить не торопиться? Я понимаю, вам не терпится, но все же давайте ненадолго отложим этот разговор. Вас ждет экскурсия по дому и его окрестностям, прогулка по лесу, наконец, поездка в Макомбе! Мы здесь чтим законы гостеприимства. Отдохните по-настоящему хоть несколько дней. К тому же я не хочу кривить душой — в вашем деле все совсем не так просто. Дункан Малкехи — личность неоднозначная.

— Я знаю.

Почему, ну почему девочкам не подрезают язык при рождении? Купируют же уши доберманам, а ведь уши куда более безопасная часть тела… Лили осторожно покосилась на Раша, но он не выглядел удивленным. Наоборот — явно был доволен.

— Значит, не сидели сложа руки? Что ж, кровь есть кровь. Так мы договорились? Отдых — а потом к делу.

— Договорились. Джереми?

— Да, Лили?

— А… как вы передвигаетесь по лесу?

— Вы о прогулке? Боюсь, тут вам придется обойтись без меня. Мистер Фергюсон для этого подходит куда лучше, да и места здешние ему знакомы до мелочей.

Лили вспомнила бандитскую рожу со шрамом, наглые волчьи глаза и громадные ручищи. И с ним она должна идти в темный лес? Не лучше ли ограничиться садом и домом? Сказку про Красную Шапочку Она помнила очень хорошо.

Раш заметил ее замешательство и усмехнулся.

— Не судите поспешно, Лили. Дон Фергюсон вряд ли выиграет конкурс красоты, в хороших манерах его обскачет даже какой-нибудь ковбой из Техаса, но если вам потребуются твердое плечо и верное сердце — это только к нему. Мы с ним знакомы тысячу лет, и я не просто ручаюсь за этого человека. Он — мой друг.

— Хорошо. Если вы так говорите — хорошо. Но вчера он меня чуть не вывалил в кювет.

— За это мы его пригласим на званый ужин в вашу честь. Он терпеть не может есть ножом и вилкой. Это самое лучшее наказание. Ну, если вы готовы к экскурсии, тогда вашу руку.

Лили величаво (по крайней мере, она на это надеялась) поднялась из-за стола и почти спокойно вложила тонкие пальчики в теплую, широкую ладонь Раша. Боже, как это было приятно! Она немедленно почувствовала себя королевой.

Они тронулись в путь, начав с гостиной. Раш уверенно и небрежно ехал чуть впереди, показывал и рассказывал, а Лили внимательно следила за тем, чтобы не разинуть рот.

Обстановка дома потрясала. Африканский колорит присутствовал во всем, но в него абсолютно органично вписывались шедевры европейской живописи, антикварные безделушки и старинные китайские вазы. В том, что все это подлинное, сомнений как-то не возникало.

Лили не успевала наглядеться на шелковый текинский ковер, как Раш уже показывал ей вазу эпохи Мин, а со стены лукаво ухмылялся купидон работы Челлини. Книжные шкафы ощутимо пахли древностью и шоколадом, золотые обрезы таинственно мерцали, и гравюры Дюрера тактично напоминали, что в доме живет образованный и немного меланхоличный — в силу обстоятельств — человек. Оружейная комната скалилась клыками хищников, на пестром африканском ковре висели скромные и заслуженные винтовки и винчестеры, кривые сабли скрещивались с дамасскими кинжалами.

Местные боги и божки смотрели на Лили Норвуд своими вытаращенными или, наоборот, прищуренными глазками, разноцветный и яркий головной убор масаев элегантно маскировал бронзовый светильник, в воздухе пахло то пряно, то свежо, то горьковато, то утонченно.

В этом доме не было экспонатов, обстановка жила своей жизнью и позволяла вторгаться в эту жизнь живым существам. Худощавый изящный зверек, которого Лили приняла за искусно вырезанную статуэтку кошки, неожиданно возмущенно мяукнул и стрелой вылетел из комнаты, на прощание сверкнув абсолютно тигриным взглядом…

А потом они вышли в сад, и Лили разом забыла о несметных богатствах дома. Алые, голубые, желтые, белоснежные, лиловые, черные, розовые — каких только здесь не было цветов! Английский газон скромно напоминал о себе крохотной лужайкой, посреди которой неожиданно взмывал в небо бело-желтый взрыв дикой жимолости. Невиданные фрукты свисали с ветвей вперемешку с цветами, и огромные бабочки сказочных расцветок величаво взмахивали крыльями. Ни у кого язык не повернулся бы сказать, что они порхают, — парят!

В зарослях самого обычного английского шиповника (всего и разницы, что цветки раза в три крупнее и душистее) скрывался маленький фонтан, за ним прятался в траве крошечный грот, а в нем сидела изумрудная лягушка с алыми щеками и золотыми глазами. Лили не успел» восхититься такой изящной парковой статуэткой, как лягушка торопливо сглотнула и сиганула в кусты. Лили не удержалась и завизжала — от неожиданности и восторга. Раш рассмеялся, и девушка быстро повернулась к нему. Зеленые глаза сияли, щеки раскраснелись, темные волосы отливали красным золотом. Она прижала руки к груди и срывающимся от счастья голосом произнесла:

— Вы волшебник, Джереми! Я хожу по самому настоящему эдему, я попала в сказку, и хозяин этой сказки — вы. Спасибо, спасибо вам! Страшно подумать, я ведь могла прожить всю жизнь и даже не узнать, что существует такая красота!

Раш взял ее за руку, прижал к своей груди и ответил негромким и тоже взволнованным голосом:

— Благодарить должен я. Мне кажется, что вы вернули мне радость жизни. Сегодня я увидел свой дом совершенно другими глазами. Все краски стали ярче, и это благодаря вам, Лили. Я так рад, что вы здесь, со мной.

Они молчали, не в силах справиться с волнением. Птицы надрывались в душистых зарослях.

Сквозь густые ветки магнолии на Раша и Лили неотрывно смотрели темные, как африканская ночь, глаза без белков.

Если бы этот взгляд мог видеть сторонний наблюдатель, он бы немедленно заявил в полицию.

— Привет, старый пират.