Светорада Медовая - Вилар Симона. Страница 79

Гурга не вытолкнули на площадку, он вышел сам, даже поднял руку, приветствуя зрителей. На исходящего яростью тиверца не смотрел, уделив все внимание вопящей публике. Однако тиверец не стал ждать, когда противник повернется, и первый набросился на Гурга. Тот каким-то чутьем уловил опасность, успел развернуться, но только для того, чтобы быть обхваченным поперек туловища, поднятым и отброшенным в сторону с неимоверной силой. Налетев на ограду и лишь чудом устояв на ногах, Гург успел сгруппироваться до того, как тиверец вновь кинулся на него, и так ловко лягнул нападавшего, что попал тому босой ногой в живот, отбросив противника на несколько шагов. Тиверец задохнулся, сложившись пополам, и какое-то время ловил ртом воздух. В этот момент Гург мог бы напасть на него, но он был мастером зрелищного боя, поэтому выжидал, когда соперник опомнится и вновь бросится на него.

Теперь тиверец был осторожнее, и противники обходили друг друга по кругу, напряженно вглядываясь и ожидая удобного момента для атаки. Первым напал Гург; он нанес резкий короткий удар кулаком под ребра и отпрянул, вынудив тиверца тоже кинуться в атаку. Тот стремился обхватить соперника, сжать медвежьей хваткой, сдавить до хруста в костях, лишив воздуха и сил. При его внушительном сложении он был достаточно ловок, чтобы поймать Гурга, и, хотя соперник какое-то время извивался и выскальзывал из его рук, тиверец умудрился сделать ему подсечку, толкнуть на песок, а затем навалиться сверху.

Зрители кричали, словно сошли с ума. Они видели, как мускулистый Гург бьется под тушей тиверца, пытаясь вывернуться, как хватает его руками, но не может оттолкнуть навалившегося на него более тяжелого противника. Многие вскочили со своих мест и начали свистеть и ругаться. Приникшая к перилам Руслана на какой-то миг закрыла от Светорады происходящее, однако Сара бесцеремонно и грубо толкнула ее ногой, чтобы она не мешала смотреть поединок. Руслана, казалось, даже не обратила внимания на это. Упав у ограждения ложи на колени, она неотрывно следила за проходившим внизу поединком.

Светорада не заметила, как и сама увлеклась боем, наблюдала за Гургом, который, собравшись с силами, нанес несколько резких ударов кулаком в голову соперника и, наконец, смог оглушить тиверца. Задыхаясь, он выбрался из-под него и теперь даже подпрыгивал в стороне, ожидая, пока тот встанет. Переводя дыхание и потряхивая сбитыми в кровь кулаками, он не сводил с противника глаз. Светорада даже обрадовалась за него, хотя тиверец, славянин, должен был вызывать у нее больше сочувствия. Только сейчас она неожиданно поняла, что болеет за Гурга. И еще… Это трудно было объяснить, однако ей показалось, что она когда-то уже видела этого воина. О том, что Гург был воином, свидетельствовали и его ловкость, и умение биться, и то, как он несколько раз уходил от напиравшего на него тиверца, при этом всякий раз нанося тому быстрые и точные удары, от которых соперник заходился громогласным рыком, перекрывающим даже рев толпы.

Зрители неистовствовали, орали, подбадривали окровавленных бойцов, которые тяжело дышали и пошатывались от усталости. Бой затягивался, но оставался столь же опасным. В какой-то миг, когда тиверец с рычанием вновь пошел на Гурга, тот резко и сильно ударил соперника прямо в переносицу сжатыми кулаками и, когда тот зашатался, с силой толкнул его на одну из подпор площадки, так что, казалось, все строение дрогнуло. Ударившись головой, оглушенный тиверец не смог развернуться и стал медленно оседать на колени, а через миг его вырвало. Сотрясаясь от спазмов, он попробовал отползти, а Гург ходил вокруг него, наблюдая за поверженным противником и поглядывая на беснующуюся толпу. Он не добивал тиверца, словно ожидая чего-то. Вскоре дверь на площадку отворилась, и появились двое мужчин в кожаных доспехах. Обойдя взволнованно мерившего шагами площадку Гурга, они приблизились к его противнику, оглядели и отошли, что-то негромко сказав Гургу.

Тот откинул голову, глубоко вдохнул, набрав в легкие воздуха. Светораде опять показалось что-то знакомое в том, как он поводит плечами, разгоняя силу, сжимает до хруста пальцы перед грудью. Потом он стремительно подошел к безуспешно пытавшемуся подняться тиверцу и, упершись коленом ему в спину, захватил рукой могучую шею и резко рванул на себя.

Светорада невольно зажала ладонями уши, ибо ей показалось, что она даже сквозь крики толпы слышит, как хрустнул позвоночник тиверца, и лишь мельком взглянула туда, где стоял над мертвым соперником Гург. Он тяжело дышал и сплевывал кровь с разбитых губ. Потом победно поднял руки, и толпа взорвалась ликующими воплями. Гург медленно поворачивался, обводя взглядом восторженно рукоплескавших ему зрителей. В какой-то миг Светораде показалось, что его взгляд задержался на их ложе. Ее соседки восхищенно заахали: мол, Гург их заметил, ему отрадно, что его победу видят красивые женщины.

Зрители продолжали неистово рукоплескать, а в воздухе ощущался отвратительный запах. Светорада хотела поскорее уйти, однако Руслана вдруг вцепилась в нее, удерживая.

В ее глазах застыла непередаваемая боль, лицо было залито слезами.

– Самой ласковой Макошью молю, не спешите уходить!

В караван-сарай обычно пускали только женщин легкого поведения. Или самых знатных, для которых отводились отдельные закрытые комнаты, где благородную гостью не мог потревожить ни шум, ни чье-либо назойливое внимание.

Знатная шадё Светорада и ее служанка Руслана сидели в одном из таких покоев на разостланных циновках, перед ними на низеньком столике горела лампа, и стояли нетронутые чаши с напитками. За закрытыми ставнями шумел дождь, ливший как из ведра – он начался как раз перед тем, когда зрители стали расходиться. Спутницы Светорады предлагали поторопиться во дворец, но она, памятуя о просьбе Русланы, предпочла отделаться от них, сославшись на то, что хочет переждать дождь в ближайшем караван-сарае. Хорошо, что те не были назойливыми и уехали, ибо Руслане и впрямь было что сообщить Светораде.

– Но это точно он? – вымолвила наконец княжна. – И как ты об этом узнала?

У Русланы был утомленный вид, она нервно теребила концы шали.

– Наверное, я узнала его сразу же… Теперь и не припомню. Однако сердце ведь не обманешь, а я всегда любила его.

Светорада взяла чашу с вином, сделала небольшой глоток. О, пресветлые боги! Гург, кровавый самоуверенный боец, убивающий руками людей на потеху толпе – и Скафти!.. Кто бы признал горделивого и веселого сына ярла Аудуна в этом наголо обритом, жилистом, покрытом татуировкой рабе-убийце?..

– Я сама сперва боялась поверить, – рассказывала Руслана, – но все чаще приходила на бой… на его бои, пока однажды не поняла, что и он заметил меня. Мы все-таки родня… Раньше, правда, Скафти не очень меня жаловал, но на чужбине люди уже по-иному друг к дружке относятся. И все же ему не хотелось, чтобы его признали. Гордый ведь, сын ярла, а тут… раб. Однако я настояла на нашей встрече и упросила владельца бойцовского подворья Каюма устроить мне свидание с Гургом. Заплатила ему, как потребовал. Тут случается, когда женщины не прочь побыть наедине с победителем. А Гург… то есть Скафти… поначалу даже гнал меня прочь, гневался. Потом перестал. Это случилось как раз перед попыткой отравления. А потом ты уехала, а я была слишком слабой, чтобы навещать его. Но едва поправилась – сразу к нему. И он так мне обрадовался!..

Светорада потрясенно молчала. Теперь она понимала, почему движения бойца показались ей знакомыми. Скафти… Сын ярла, викинг и… раб-смертник.

Руслана с тоской в голосе сказала, что рано или поздно Скафти будет убит или изувечен, что, в общем-то, одно и то же, ибо калек тут принято добивать. Она часто приходит сюда, следит за ним, и ей кажется, что она тысячу раз умирает, когда на него кидается очередной соперник, бьет, заламывает, душит или рвет голыми руками. Но пока боги милостивы, и Скафти, не раз бывший на волосок от смерти, сумел выжить и даже прославиться. Он теперь самый известный и дорогой боец-смертник в Итиле.