Скажи мне «люблю» - Райли Юджиния. Страница 2

И почему она совсем не умеет держать себя в руках? Психотерапевт сказал ей, что попробует помочь ей понять собственные чувства, разобраться, почему она так сильно страдает от попыток подавить свой гнев и перебороть враждебное отношение к миру.

Насколько понимала сама Мисси, все дело в том, что она действительно невыносима — но главное заключалось в том, что, по большому счету, она никому не нужна. Она словно выпадала из мира, в котором жила, — как пазл из детской мозаики, который почему-то остался после того, как была собрана вся картинка. Она не нужна своим тихим терпеливым родителям: всю свою жизнь она была для них бельмом на глазу, можно даже сказать, занозой в заднице, и Мисси знала, что они предпочли бы, чтобы их дочь была намного более покладистой. Компания «Монро Бол Берингс» также могла обойтись без нее — Джордж Шмидт вполне способен самостоятельно управлять компанией, и Мисси была в ней чуть ли не пятым колесом в телеге.

Но хуже всего было то, что своему жениху Джеффу она также не была нужна. Джефф был добрым, чутким, надежным молодым человеком, но Мисси знала, что он женится на ней лишь потому, что его и ее родители подталкивали своих детей к этому всю их сознательную жизнь. Их брак должен бы объединить две старые мемфисские семьи, а также две весьма успешные компании одного из промышленно-финансовых центров американского Юга: «Монро Бол Беринге» и «Долтон Стил Тьюбинг». Их союз казался естественным и неизбежным, словно бейсбол по телевизору и яблочный пирог по праздникам.

Однако Мисси должна была признать, что и Джефф совсем не волновал ее. В их отношениях напрочь отсутствовал какой бы то ни было конфликт: он всегда и во всем с ней соглашался. Разумеется, Мисси ни за что не вышла бы замуж за мужчину иного склада — она была нетерпимой, эмансипированной женщиной, неспособной долго выносить то, что ей не нравилось. Вначале ее привлекала в Джеффе именно его галантность, так отличавшая его от всех тех придурков с повадками мачо, с которыми она встречалась раньше.

Впрочем, джентльменства в Джеффе, кажется, было чересчур много. Время от времени Мисси испытывала извращенное желание затеять с ним батальную сцену, достойную низов общества, какую-нибудь драку с бросанием обувью и тому подобными штучками. А еще ее беспокоило отсутствие секса в их связи. Быть может, сегодня вечером ей стоит предпринять активные действия в этом направлении…

Виновато вздохнув, она закурила новую сигарету. Джефф был ангелом во плоти, а она, без сомнения, эгоистичной дрянью, которая позволяет себе такие гнусные мысли на его счет. Наверное, это просто предсвадебное волнение — как только они с Джеффом поженятся и отправятся в свадебное путешествие на острова Карибского моря, все ее сомнения вмиг развеются.

Надо сказать, Мисси много думала о предстоящей свадьбе. Церемония должна была состояться в принадлежащем ее семье старинном доме. Мисси и ее родители жили в огромном особняке в греческом стиле, возведенном в 40-х годах XIX столетия и модернизированном во второй половине XX. Особняк в свое время был центром хлопковой плантации, принадлежавшей их дальним родственникам, семье Монтгомери. Когда-то мать передала Мисси шкатулку с несколькими старинными письмами, написанными некой Мелиссой Монтгомери, жившей в 50-е годы XIX века, — именно в ее честь, кстати, и назвали Мисси. Маленькой Мелиссе очень нравилось читать эти пространные письма, написанные неторопливым стилем той далекой эпохи, и она даже мечтала о том, как хорошо было бы жить в те чудесные времена, еще не омраченные пожаром Гражданской войны. Но когда она выросла, то настояла, чтобы отныне ее звали только Мисси… На самом деле ее свадебное одеяние было точной копией подвенечного платья Мелиссы Монтгомери — в шкатулке лежал потускневший от времени дагеротип, изображающий Мелиссу, и девушку изумляло то, насколько она была похожа на свою дальнюю родственницу. Она будто смотрела на саму себя, волшебным образом перенесенную в иные времена.

Эта мысль рассмешила ее. Если бы она исчезла, все вокруг, судя по всему, только бы обрадовались.

Свадьба Мелиссы Монтгомери состоялась 29 февраля 1852 года — об этом говорила надпись на обратной стороне ее фотографии. Это был високосный год, и когда Мисси поняла, что 1992 год также является високосным, то не смогла противостоять соблазну и назначила свою свадьбу на тот же день. Как, наверное, будут смеяться ее внуки, выяснив, что она и Мелисса Монтгомери вышли замуж в одном и том же доме, в одинаковых свадебных платьях, в один день — 29 февраля, — правда, с разницей в 140 лет!

Когда Мисси свернула на дугообразную подъездную дорожку, ведущую к роскошному дому ее родителей, она все еще была охвачена ощущением, что принадлежит другому времени. Двухэтажный особняк светился свежеокрашенными белыми стенами, выставлял напоказ величественные рифленые колонны и поблескивал темно-зелеными ставнями. Вокруг стволов кизила вилась жимолость, а магнолии, азалии, да и тот же кизил возле дома уже начинали пышно цвести. Со стороны парадного входа рабочие мыли окна — подготовка к завтрашней церемонии шла полным ходом. При мысли об этом на сердце у Мисси неожиданно похолодело.

Она припарковала перед домом свой зеленый «ягуар», вылезла из машины и быстро устремилась вверх по ступенькам, вдыхая свежий, пахнущий нектаром ветерок. Войдя в холл, она увидела, что несколько служанок начищают внутреннее убранство гостиной и столовой, а также полируют стоящие повсюду чудесные палисандровые безделушки. В воздухе висели запахи полироли и средства для чистки стекла, смешанные с ароматом роз.

Мисси увидела, что ее отец, высокий, худощавый, с седыми волосами, стоит справа от нее, у основания вычурной винтовой лестницы. Говард Монро сосредоточенно натирал своим носовым платком шар на балясине перил, ограждающих лестницу.

Мисси улыбнулась. Ей всегда очень нравился материал, из которого был сделан шар, — зеленый малахит, разрезанный так, что были видны его красивые кольца неправильной формы. Она вспомнила, что как-то в детстве отец рассказал ей, что в старые времена такой шар ставился на балясину, когда закладная за дом полностью выплачивалась. Отец также сообщил ей, что этот шар был сделан якобы из куска камня из настоящего древнеегипетского святилища.

Говард поднял глаза на дочь и улыбнулся:

— О, привет. Я рад, что ты хотя бы сегодня вернулась домой пораньше. Ну как, все готово к свадьбе?

Мисси подошла к отцу, встала на цыпочки и, обняв, поцеловала его в щеку.

— Джордж просто прогнал меня с завода. Как обычно, я только всем мешала.

Говард хихикнул:

— Я так понимаю, Джордж снова получит большую премию?

— Правильно понимаешь. — Мисси оглянулась. — А где мама?

— Уточняет что-то с поставщиками цветов и продуктов. — Отец неловко покашлял. — Надеюсь, Джордж не передумал прийти к нам завтра?

— Мне так и не удалось отпугнуть его, если ты это имеешь в виду, — вздохнула Мисси. — О папа, вы с мамой всегда были так добры ко мне, а я всю жизнь доставляла вам одни неприятности!

Говард нарочито недоуменно обвел дочь взглядом:

— Дорогая, уверяю тебя, ты вовсе не была настолько уж плохой!

Мисси закатила, глаза:

— А что ты говорил, когда меня исключили из пансиона за курение в библиотеке? Или когда я залезла в кузов грузовика и очутилась в Новом Орлеане? А помнишь, как в день получения водительских прав я разбила твой «кадиллак»?

— К чему это запоздалое раскаяние, дорогая? Это на тебя совсем не похоже, — хмыкнул ее отец, и глаза его сузились. — Надеюсь, такой приступ совестливости — не последствие психотерапии. Мне кажется, эти сеансы должны были примирить тебя с самой собой, а не наоборот?

— Даже не знаю, папа. Думаю, я пытаюсь взглянуть на себя критически, — девушка нахмурилась. — А может быть, я просто жалею Джеффа, думая о том, какой отвратительной женой я буду.

Говард укоризненно посмотрел на нее:

— Я не слышал, чтобы кто-нибудь принуждал его идти с тобой под венец.