Сумерки с опасным графом - Хоукинз Александра. Страница 22

Эмили поднесла кулак ко рту и всхлипнула.

— Одна из них кончает с собой, узнав, что ждет ребенка от любовника.

— Ваша сестра, — кивнув, произнес Фрост почти отрешенно.

— Люси. — Эмили снова всхлипнула и обнаружила, что забыла положить в сумочку носовой платок. Она растерянно заморгала, когда Фрост протянул ей носовой платок, вынутый из внутреннего кармана, и, взяв его, невнятно поблагодарила. — Мою сестру звали Люси. Доброй ночи, лорд Чиллингуорт.

— Подождите!

Она остановилась и обернулась к нему. Он был напряжен и рассержен, и это не располагало к дальнейшему общению.

— Люси Кэвел. Вашу сестру звали Люси Кэвел.

— Она умерла пять лет назад, милорд. Неужели прошло так много времени, что вы успели забыть, как ее звали? — воскликнула Эмили. Невыносимая тоска сжимала ее сердце.

— Подождите! Я вас правильно понял? Вы считаете, что я подло соблазнил и бросил вашу сестру? — Он сделал несколько шагов ей навстречу. Когда она отшатнулась, он горько рассмеялся. — Ничего себе! Я действительно знавал когда-то некую Люси Кэвел. Мы не виделись много лет, и я никак не связывал эту даму с вами.

Да и с чего бы? Она была совсем не похожа на Люси. Эмили повернулась, собираясь уходить.

— Подождите, не убегайте. Я вот что хочу сказать… — Его слова заставили ее остановиться. — Я никогда не был любовником Люси.

Сжав кулаки, Эмили так крепко зажмурилась, что у нее чуть не закружилась голова. Изо всех сил она пыталась не дать прорваться наружу своим чувствам. Она боялась, что не сумеет с собой справиться и закричит. Она не скрывала гнева и невыразимой ненависти к человеку, пробуждавшему в ней чувства, которые она считала предательскими по отношению к сестре.

— Вы лжец, лорд Чиллингуорт!

Фрост уставился на нее, будто впервые увидел.

— Если бы вы были мужчиной, я вызвал бы вас на дуэль и всадил бы пулю в сердце за такое оскорбление.

— Хорошо, что я не мужчина, — сказала она, пораженная ледяной яростью в его голосе.

— Но вы ошибаетесь, я не тот, кто соблазнил вашу сестру, — сказал он, когда она попыталась уйти.

Интуиция подсказывала ей, что он говорит искренне. Это лишний раз подтверждало, что она ничего не знает о мужчинах.

— Я сказала вам, что это я ее нашла? Мне было пятнадцать лет, я ничего не могла сделать, чтобы спасти ее. Она умирала, и никто не слышал моих криков. А подол моего платья пропитался ее кровью. — Эмили комкала в руках платок. — Она очень ослабела от потери крови, но шепотом рассказала мне о ребенке, поведала о своих грехах и умоляла меня не повторять ее ошибок. — Эмили хотелось ударить Фроста за то, что он испытывал к ней жалость, это было написано на его лице.

Он покачал головой.

— Нет, вы мне об этом не говорили. Должно быть, это было ужасно.

Эмили не нуждалась в его сочувствии, ей нужны были ответы.

— Я спросила, кто ее предал, и она произнесла одно — последнее — слово. Угадайте, какое?

— Мы играем в какую-то игру, Эмили? — беззаботно спросил он.

— Люси выговорила лишь одно слово: Фрост, — выпалила она. — Вы снова будете рассказывать мне о своей невиновности, лорд Чиллингуорт?

Он побледнел, шокированный услышанным.

— Так я и думала.

Бросив его платок на землю, Эмили расправила плечи и вошла в дом. На этот раз граф ее не окликнул.

Фрост наклонился и поднял брошенный Эмили платок. Люси Кэвел. Как же он мог забыть про ту глупую девчонку? Он провел большим пальцем по льняной ткани, еще влажной от слез Эмили. Она считала его последним негодяем, способным заронить свое семя в лоно женщины, а потом бросить ее вместе с нерожденным ребенком. «Я спросила, кто ее предал, и она произнесла одно — последнее — слово. Угадайте, какое?» Она ошибалась. Фрост не был тем мужчиной, который предал ее сестру. Он был в ярости. Он злился и на себя, и на Эмили. Когда они только познакомились, она никак не связывала его со своей сестрой. Это произошло позже. Когда? Он постоял в раздумье перед домом Кэвелов.

На балу у Фиддиков. Реган тогда назвала его Фростом, и Эмили сразу убежала. Тогда он подумал, что ее так вывел из равновесия его поцелуй. Теперь он все понял. Боже правый! Фрост сунул платок обратно в карман сюртука, бросил последний безнадежный взгляд на парадную дверь дома Кэвелов и пошел к своему фаэтону. Даже если бы он стал молотить кулаками в дверь и требовать, чтобы Эмили с ним поговорила, она все равно отказалась бы его выслушать. Она считала его бессовестным лжецом, искусным соблазнителем и расчетливым негодяем. Неприятная правда состояла в том, что Эмили была права. Он действительно был повинен во всех этих грехах.

Эмили прислонилась к двери. По ее щекам катились слезы. Она не ошиблась. Пять лет назад Фрост познакомился в Лондоне с Люси. Он соблазнил и бросил ее — как, вероятно, и множество других женщин. Даже его родная сестра предупреждала Эмили и просила держаться подальше от Фроста. Естественно, он отрицал, что был любовником ее сестры. И он, казалось, был искренне удивлен, когда она сказала, что Люси была беременна. Тем не менее это отнюдь не свидетельствовало о его невиновности. Она полагала, что сестра хотела унести эту тайну с собой в могилу. И все же, теряя сознание, она прошептала свое жуткое признание на ухо сестре, не думая о том, что той может прийти в голову разыскать человека, погубившего ее.

— Эмили, это ты? — раздался сверху голос матери.

— Да, мама. Сейчас я к тебе поднимусь. — Второпях вытирая рукавом слезы, она пожалела о том, что выбросила платок Фроста.

Развязав желтые шелковые шнурки на шляпке, Эмили намеренно неспешно стала подниматься по лестнице, пытаясь прийти в себя. Дойдя до двери в гостиную, она, прежде чем войти, в последний раз вытерла лицо и изобразила на лице улыбку.

— О, Эмили, дорогая! — воскликнула мать, не поднимая головы от вышивки. — Как ты провела день у лорда и леди Пэшли?

Эмили сняла шляпку и пригладила волосы.

— Прекрасно, — ответила она, поражаясь тому, как спокойно прозвучал ее голос. Мать так и не подняла головы от рукоделия. Если повезет, удастся сбежать в свою спальню. — Были только родственники и близкие друзья. Но нам с Реган удалось поболтать. Мне до сих пор не верится, что она маркиза и мать.

— А как твой провожатый, лорд Чиллингуорт? — спросила мать.

Она подняла на Эмили глаза, но та внезапно отвернулась, заинтересовавшись фарфоровыми статуэтками Психеи и Купидона.

— А что он? — вопросом на вопрос ответила Эмили. Она взяла в руки Купидона, сидевшего на камне, прижав к губам указательный палец. Его шаловливое выражение лица напомнило ей Фроста. Она поставила старинную фигурку на место. — Он проводил меня, как и обещал, и вернулся к друзьям.

— И все?

Что-то в голосе матери заставило Эмили обернуться к ней. Неужели она видела в окно, как они ссорились?

— А почему ты спрашиваешь?

Увидев, что Эмили покраснела, мать еще больше нахмурилась.

— Эмили, тебе нездоровится? У тебя такой вид, будто ты…

— По дороге домой что-то попало мне в глаз — соринка или ресница, — успокоила ее Эмили. — Было ужасно больно, но уже все в порядке, ее смыло слезами. — Ей все успешнее удавалось обманывать близких.

Мать похлопала рукой по диванной подушке.

— Сядь рядом со мной. У тебя нездоровый цвет лица. — Она отложила вышивку, поправила очки на носу и внимательно посмотрела на дочь.

Эмили улыбнулась, пытаясь отвлечь внимание матери от своего покрасневшего лица.

— Слишком долго была на солнце. Надо было надеть другую шляпку. — Она положила шляпу на стол и села.

Мать приложила ладонь ко лбу Эмили.

— Температуры вроде бы нет. Это хорошо. Нужно быть осторожней, когда гуляешь на солнце. Тебе уже двадцать лет, пора начинать заботиться о коже. Пусть Мерси приготовит тебе средство для лица, крем de l’Enclos, я думаю. — Она начала загибать пальцы, вспоминая состав: — Молоко, белый бренди и лимонный сок.

Мамины нотации, хотя и раздражали, но поневоле отвлекали Эмили от грустных мыслей.