Стриптиз для босса - Колли Джан. Страница 15

Вечером Мэдлин планировала навестить мать, надеясь, что на это время не придется ее один из редких — пока еще — провалов в памяти, когда она переставала ее узнавать. Теперь, когда дом продан и ее уже здесь ничего не держит, она спокойно может уехать в Сидней, чтобы немного прийти в себя.

В дверь забарабанили. Мэдлин снова выглянула в окно, стараясь, чтобы ее не было видно снаружи и мысленно коря себя за трусость.

— Мэдлин! Я знаю, ты здесь.

Ее переполнял стыд, и Мэдлин не сразу поняла, что этот раздосадованный мужской голос ей знаком. Разве сейчас Льюис уже не должен быть в Сиднее?

— И долго мне еще ждать? — осведомился он, когда она наконец выглянула в дверную щелочку.

Льюис толкнул дверь и ворвался мимо нее внутрь.

— Ты же должен быть в Сиднее, — растерянно произнесла Мэдлин.

— Я увидел новости в Крайстчерче. Господи, ну и холод у тебя тут! — Льюис подошел к старой угольной печке и приоткрыл дверцу.

На его одежде не было ни единой морщинки, и Мэдлин почувствовала себя неряхой в своих старых джинсах, шерстяных носках и мешковатом свитере.

— Но почему ты здесь?

— Ты в порядке? — вместо ответа спросил он.

Мэдлин повернулась, чтобы наполнить чайник водой, но вдруг, словно забыв, что собиралась сделать, замерла.

Льюис подошел к ней и положил руки на ее плечи. От его сочувствия ей стало только хуже.

— Ну, не так уж все и плохо, верно? — Льюис повернул ее лицом к себе и криво улыбнулся. — Не в первый раз меня упоминают в связи с красивой женщиной.

— По-твоему, меня это должно утешить?

Льюис заставил ее сесть.

— Милая, это вовсе не конец света. Когда ты добиваешься успеха, всегда найдутся те, кто захочет втоптать тебя в грязь. Тебе должно быть об этом известно.

Мэдлин покачала головой. Похоже, ему абсолютно все равно. Ну да, конечно. Он ведь мужчина…

— Но я-то, в отличие от тебя, к такому не привыкла. Для тебя это очередной эпизод. А как быть мне? Как смотреть людям в глаза? Как смотреть в глаза моей матери?

— Почему тебя это так волнует? — удивился Льюис. — Да, ты родилась здесь, но уехала отсюда много лет назад. — Его голос смягчился. — Перед матерью, конечно, тебе может быть немного стыдно, но ведь ты уже взрослая женщина.

Мэдлин отстранилась от Льюиса.

— Ты не знаешь мою мать.

Льюис, словно почувствовав, что ей тяжело говорить об этом, отвернулся к окну, давая ей возможность успокоиться. Через минуту он спросил:

— В том, что случилось, ты винишь и меня?

— Сюда целый день ломятся репортеры, — не глядя на него и не отвечая на его вопрос, сказала Мэдлин. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я на ферме.

Льюис снял пальто.

— Не знаю, как ты, но я не спал всю ночь. Ты не хочешь предложить мне чашечку кофе и объяснить все немного подробнее?

Голос Льюиса ее немного успокоил. Может, его спокойствие и уверенность передадутся ей?

Сумеет ли она объяснить ему, почему так нежелательно упоминание ее имени в новостях, да еще с сексуальным подтекстом! Ведь это снова заставит всех вспомнить историю, о которой ей хотелось бы забыть.

Мэдлин поставила перед Льюисом чашку кофе и тарелочку бисквитов, которые привезла Кей.

— Моя мама — непростая женщина, к тому же местная достопримечательность, — начала она издалека, чтобы Льюис понял. — Нельзя сказать, что она жестокая или что-нибудь в этом роде, но подростком я ее стыдилась. Особенно когда она бралась обличать пороки моих друзей и их родителей.

— Но ты ведь говорила, что сейчас она больна? Она может и не понять, что произошло.

— Я узнаю об этом, когда схожу к ней сегодня вечером.

— Это как-то связано с тем, что ты покинула Куинстаун?

— Самым прямым образом. Я сожгла старую церковь.

Льюис едва не подавился бисквитом и закашлялся. Услышать такое он, должно быть, не ожидал.

— Когда нам было по шестнадцать лет, мы с Кей устроились работать горничными в «Премьер Уотерфронт» на неполный рабочий день. Да и сдружились мы с ней, наверное, потому, что в школе с нами никто больше не хотел дружить.

Но, как и обычные подростки, они были нетерпеливы и любопытны, поэтому, когда Кей сказала ей, что несколько человек из персонала отеля собираются на вечернику рядом со старой церковью, на которой будет Джефф Друри, один из носильщиков, Мэдлин ни о чем другом больше не могла думать. Он был старше ее на четыре года, и в то время она сходила по нему с ума.

— Тем вечером я вылезла из окна спальни, и мы с Кей встретились в конце улицы.

Макияж они наложили в машине, используя для этого зеркало заднего вида. Кей принесла для нее одежду, более подходящую для вечеринки, чем та, которую ее заставляла носить мать.

— До того дня я никогда не пробовала алкоголь. Я выпила два бокала рома и кока-колу и поначалу чувствовала себя просто отлично. Затем почти все разбились по парам. Джефф затащил меня в церковь и начал целовать. Вот тогда-то мне стало плохо и было не до поцелуев. Я попыталась вырваться и порвала блузку, которую дала мне Кей.

Ей было ужасно стыдно, ведь блузка была совершенно новой. В тот момент она была раздираема сразу несколькими чувствами. Ей было плохо от алкоголя, отчаянно хотелось убежать от Джеффа, и терзало чувство вины за то, что она ведет себя столь безнравственно в церкви.

— Я начала отбиваться, и в пылу борьбы мы уронили свечи с кафедры на большой старый гобелен. Сначала мы этого не заметили. А мне так вообще было не до того.

Ей не удавалось вырваться, и Мэдлин запаниковала, когда Джефф попытался стащить с нее джинсы, хотя она брыкалась и отталкивала его от себя.

— К тому времени, когда мы почувствовали запах дыма, кафедра уже горела. Это было ужасно. В церкви сразу стало черно от дыма. Я перестала что-либо видеть и начала задыхаться. Я не помню, как выскочила из церкви.

Когда она немного отдышалась, вылетели стекла и огонь заполыхал с новой силой.

— Джефф и другие быстренько смылись. Сама не знаю, почему я тоже не убежала, хотя понимала, что ничего поделать не могу. Кей тоже осталась.

До того дня старинная деревянная церквушка, расположенная в живописнейшем месте, была гордостью жителей городка. Ее изображение печаталось на почтовых открытках, и в нее валом валили туристы. Когда церкви не стало, горожане испытали шок, но в сравнении с гневом ее матери это было ничто.

— Нам еще повезло, что нас не арестовали. Наверное, когда копы привезли меня домой — в разорванной одежде, с ног до головы покрытую копотью и грязью, растрепанную, пропитанную запахом алкоголя и рвоты, — они решили, что наказания, которое придумает для меня мать, будет более чем достаточно.

— А что другие?

— Всем было ясно, что мы были не одни, но полиция не стала заниматься этим делом, потому что церковь уже не подлежала реставрации.

Льюис поворошил угли.

— Ну что ж, теперь по крайней мере ясно, что могло послужить причиной твоей паники в пещере, — заметил он. — Ты оказалась в темном и тесном замкнутом пространстве.

— Может быть, — подумав, кивнула Мэдлин. Жаль только, что на прошлой неделе она не подумала о замкнутых пространствах лифтов.

— И это же послужило причиной побега из дома?

— Мне не терпелось уехать — жить стало невыносимо. — Возможно, она бы осталась, если бы мать в конце концов не стала рассказывать на примере своей дочери всем и каждому о том, к чему может привести безнравственное поведение. — Поднакопив денег, я уехала в Австралию.

— И только сейчас вернулась?

— Нет, когда я стала нормально зарабатывать, то каждый год приезжала на пару дней, но не думаю, что мать меня простила, разве что в последние годы немного смягчилась, но затем заболела болезнью Альцгеймера. — Мэдлин подавила готовый сорваться горький смех. — Такое специально не придумаешь. Я когда-то мечтала, что однажды вернусь с гордо поднятой головой, кое-чего добившись в жизни, и заставлю всех забыть о том, в чем была виновата не только я. И вот, пожалуйста…