Ночная музыка - Мойес Джоджо. Страница 22

– При всем моем уважении, Дерек, должен заметить, что на этой неделе я заключил уже четыре сделки. – Николас старался говорить сдержанно. – Я бы сказал, что по любым меркам это очень даже неплохо.

– При нынешнем состоянии рынка такие сделки заключил бы даже одноногий слепоглухонемой. Ник, недвижимость уходит буквально из-под носа. Словно ей приделали ноги. Мы должны достичь большего, продавать более качественную недвижимость, увеличивать маржу. И активнее продавать. Ты вроде считаешься тут крупным дилером. Ну и когда ты начнешь оправдывать свою репутацию?

– Дерек, ты не хуже меня знаешь, что сорок процентов недвижимости, которой мы занимаемся, бывшие муниципальные дома. Поэтому и цена, и маржа будут другими.

– Интересно, и кто тогда получит оставшиеся шестьдесят процентов? «Джексонс»? «Тредуэлл Моррисон»? «ХоумCерч»? Вот кто. Мы должны зубами вырывать их долю на рынке, Ник, грести под себя всю эту недвижимость. Мы хотим, чтобы таблички «Харрингтон истейтс» разрастались в этом городе, как чертовы грибы. – Дерек трагически вскинул руки, продемонстрировав взмокшие подмышки. И вот так, с поднятыми руками, он обошел офис, точь-в-точь как воинственный павиан, подумал Николас. Затем Дерек вернулся и положил растопыренные ладони на стол: – Какие встречи у тебя назначены на сегодня?

Николас открыл ежедневник:

– Ну, мне еще надо разобраться с парочкой звонков, но показы Арбор-роу пока отложены.

– Угу. Шарлотта мне уже доложила. Знаешь что, Ник? Тебе не мешает выбраться на улицу. Наскрести новых клиентов.

– Я что-то не совсем тебя понимаю.

Дерек нашарил сзади себя стопку глянцевых бумажек:

– Тогда отправляйся распространять рекламные листовки. На перспективных улицах. Лорел-авеню, Арнольд-роуд, ну и там, возле школы. Я только-только получил их из печати. Посмотрим, может, хоть так удастся что-нибудь наварить. – И с этими словами он шлепнул бумажки на стол Николаса.

Николас увидел краешком глаза, что Пол усмехается в телефонную трубку.

– Ты что, хочешь, чтобы я просовывал листовки людям под дверь?!

– Ну, у Пола и Гэри дел невпроворот. А ты сам говорил, что у тебя на сегодня не назначено никаких встреч. Какой смысл платить какому-нибудь юнцу-стажеру, если он все равно выкинет половину листовок на помойку и преспокойненько свалит себе играть на бильярде? Нет, Ник. – Дерек похлопал Николаса по спине. – Ты человек основательный. И я могу быть уверен, что ты сделаешь работу на совесть. – Он направился было к своему столу, в очередной раз победно вскинув руки, но остановился и небрежно бросил: – Кстати, тебе вовсе не повредит скинуть парочку фунтов. Ты мне потом еще спасибо скажешь.

Если бы не вся эта история с рекламными листовками, оглядываясь назад, думал Николас, он вряд ли принял бы приглашение Майка Тодда на тот субботний обед. После ухода Дианы его светская жизнь практически сошла на нет, отчасти потому, что приглашения принимала Диана – она всегда была более общительной, – но в основном потому, что ему не хотелось рассказывать о своих изменившихся обстоятельствах людям из прошлой жизни. Он научился узнавать этот полный жалости взгляд, когда собеседник в конце концов понимал, как низко пал бедняга Николас. В глазах женщин сквозило нечто вроде сочувствия, они незаметно косились на его поредевшие волосы; в глазах мужчин он видел замешательство, желание поскорее отойти подальше, словно его невезение могло быть заразным.

Николас не хуже других понимал, что за эти четыре года, прошедшие после банкротства, он здорово сдал; многие еще помнили его костюм с Сэвил-роу, навороченную «ауди», удивительное обаяние. Стальной характер. Теперь же перед ними был уже не тот цветущий бизнесмен, привыкший отдыхать на Женевском озере или Мальдивах, а поседевший от стрессов потрепанный мужчина средних лет, который трудился переговорщиком в захудалом агентстве недвижимости в депрессивном районе города.

– Значит, все же решил принять приглашение? – спросила Шарлотта, когда он положил трубку. – Тебе не помешает немного развеяться.

Подбородок у нее был в шоколаде, но Николас сделал вид, что не заметил.

Ну вот, похоже, он сам себя загнал в угол, и теперь придется расплачиваться. Во время обеда он уж точно не сможет отвертеться и избежать вопросов о своей жизни. Ведь не будет ни музыки, ни экрана с движущейся картинкой – словом, ничего такого, что даст возможность просто помолчать. И уже проехав полпути по шоссе М2, он снова задался вопросом, зачем, ради всего святого, он согласился.

Но затем Николас вспомнил вечер четверга, убитый на хождение по загаженным улицам, унылый лязг почтовых ящиков, подозрительное подергивание посеревших тюлевых занавесок, лай рассвирепевших собак, когда он подсовывал под двери листовки. Дождь медленно, но верно пропитывал влагой его когда-то элегантный шерстяной костюм. Вот она, суровая правда о том, кем он стал в свои сорок девять лет и во что превратилась его жизнь. В бесконечную унылую череду разочарований и унижений.

Но в принципе Майк – именно то, что надо. Майк никогда не был настолько успешным, чтобы стать болезненным напоминанием о том, что он, Николас, когда-то имел и потерял. И Майк только однажды встречался с Дианой. Что весьма кстати. Николас со скрипом переключил передачу старенького «фольксвагена», стараясь не вспоминать о своей «ауди» с автоматической коробкой, и выехал на среднюю полосу.

Надо было очень сильно постараться, уже после сказал ему бухгалтер, чтобы так эффектно разориться, когда остальной рынок был на подъеме. Его разветвленная империя кредитования покупки жилья, девелопмента и аренды недвижимости рассыпалась, точно карточный домик. Он приобрел особняк с восемью спальнями в Хайгейте, за который внес невозвратный депозит, чтобы защитить объект от притязаний других риелторов, имевших на него виды. И тут внезапно сорвалась продажа уже построенного дома в Челси, и ему пришлось взять кредит для покрытия оставшейся части депозита. А потом провалились еще две сделки, причем именно тогда, когда операция с особняком в Хайгейте близилась к завершению. Тогда он взял кредит под залог двух объектов собственной недвижимости. Он до сих пор помнит те ночи, которые провел в своем офисе, считая и пересчитывая, пытаясь вывести баланс между исключительно процентными кредитами под залог недвижимости и банковскими ссудами. Все начало рушиться изнутри, издержки на уплату процентов оказались больше его собственного капитала. Просто невозможно поверить, как быстро некогда несокрушимая финансовая крепость превратилась в огромную финансовую дыру.

Это стоило ему собственного дома. Диана только-только закончила отделку детской для детей, которых у них не было. Он до сих пор помнит, как она откинула назад свою золотистую головку, когда он объяснил ей всю сложность своей финансовой ситуации, и сказала надменным тоном: «Николас, я на это не подписывалась. Я не подписывалась на банкротство». Если бы Николас тогда повнимательнее прислушался, то непременно услышал бы прощальные нотки в ее аристократическом, хорошо поставленном голосе.

Он удачно выкрутился, закрыв основные финансовые дыры. Буквально чудом избежал полного банкротства и за четыре года окончательно расплатился с крупными долгами. Иногда ему даже казалось, что он снова на коне. И, получив выписку с банковского счета с черной, а не с красной колонкой справа, не поверил своим глазам. Но как ни прискорбно, он напрочь потерял драйв: дома, машины, стиль жизни. Уважение. Потерял Диану. Что ж, люди и не с таким справлялись. Он повторял эту фразу как заклинание.

Поток транспорта стал менее интенсивным, а значит, пригороды сменились сельской местностью. Николас включил радио, хрипевшее и кашлявшее из-за сломанной антенны, и стал высматривать указатель с названием населенного пункта. В последний раз Николас был в гостях у Майка Тодда много лет назад. Как тогда гордо заметил Майк, он жил в настоящем доме фермера, просторном и внушительном, но с более высокими потолками. Что, однако, не помешало Николасу несколько раз стукнуться головой.