Правила побега с обнаженным оборотнем (ЛП) - Харпер Молли. Страница 24

И это медленно сводило меня с ума.

Для оборотней секс шаг серьезный. Я знала, что в большинстве случаев это пожизненное обязательство, потомство и всё такое. Отчасти я питала надежду, что Калеб редкое исключение, что он мог натянуть презерватив и просто вступить в отношения с сильно понравившейся девушкой.

Это смелое предположение.

И опять-таки, означал ли вопрос постсексуальной преданности оборотней, что у Калеба никогда не было секса?

Оборотни, по существу, изживали сами себя со своими принципами пожизненной привязанности. Как только мужчина оплодотворял женщину, его ДНК не могла смешиваться с чьей-либо еще. Тоже происходило и у женщин – как только они с мужчиной заводили детей, других связей у нее не было. Потому-то разводы не практиковались, а вдовы в стае редко второй раз выходили замуж. Многие мужчины не хотели отказываться от шанса завести детей. Кузен Мэгги Самсон фантастическое исключение из этого правила. Он усыновил детей своей жены Алисии и неуклонно превращал их в миниатюрные тупоголовые копии самого себя.

Как правило, оборотни старались вступать браки с другими оборотнями, чтобы передавать свои гены и производить на свет волчат. Но в силу географических условий и ограниченности племени больше и больше волков заключали браки с людьми, и в результате увеличивалось число «пустышек», людей с генами волков, но утративших магическую силу. Они не могли превращаться и не обладали особыми чувствами оборотней. Не участвовали в делах стаи. Некоторые стаи считали их источником позора, так как нечистые волчьи гены были признаком слабости, но стая Грэхэм любила своих «пустышек» так же, как остальную родню.

Многие женщины не отваживались вступать в сексуальную связь, потому что не хотели рисковать и связывать себя с тем, с кем не желали провести остаток жизни. Некоторые мужские особи играли в «секс-рулетку», как называла это Мэгги, и, бывало, проигрывали, оплодотворяя не тех женщин, чем привязывали себя к ним на всю жизнь. Мнение Мэгги о таких неудачных случаях гласило: «Не хочешь платить, не надо играть».

В таких вещах Мэгги ужасно прагматична.

Трудно представить, что кто-то вроде Калеба – тридцатилетний-с-чем-то-девственник. Но я не знала, готова ли я к такой ответственности, как склонить кого-то к сексу. Не потому, что мне неловко этим заниматься. Я была не то чтобы безнравственной, но придерживалась более раскованных взглядов в этом плане. Гуляла с подругами, порой наслаждалась защищенными связями на одну ночь. Но это было тогда. Сейчас никто не мечтал об идеальном первом разе со мной.

Если, конечно, он опять не выйдет из ванной в одном только полотенце – тогда все варианты катились к черту.

Глава 7

Морально-нравственное похищение органа

Мы ехали уже много часов. Помнится, последний раз я чувствовала свой зад незадолго до обеда. Даже Калеб начал проявлять признаки усталости - сгорбился за рулем, периодически двигая шеей и хрустя позвоночником. Я потянулась через сидение, довольная, что так просто могу дотронуться до своего попутчика, провести рукой по его густым волосам от макушки до затылка. Калеб придвинулся, наслаждаясь моей лаской, из груди его вырвался хриплый вздох удовлетворения.

– Болит?

Оборотень кивнул.

Я погладила его шею, чувствуя напряженность мышц и разминая их. Помассировала голову, потерла мочки ушей – слышала, там у собак расположены биологически активные точки. Калеб потерся щекой о мою ладонь. Я придвинулась чуть поближе, очерчивая ею линию его скул. Он слегка повернул голову, и захватил ртом кончик моего пальца. Слегка прикусил его неострыми передними зубами, а потом облизал языком, скользя по подушечкам. Горячая волна прокатилась от груди к животу и сосредоточилась между бедер. Забытые, приятные ощущения – желание, возбуждение, кружащий голову юношеский пыл – заставили меня поёрзать на сидении. Глаза расширились, когда я ощутила, с какой силой и умением оборотень языком ласкал мою кожу. Если он сделал это только с кончиком пальца, что же он мог сделать с …

Калеб неожиданно съехал с дороги и припарковал грузовик у обочины, что отвлекло меня от довольно непристойных мыслей. Оказалось, что я уже не пристегнута, а сверху нависает вервольф.

Его рот. Боже, он накрыл мой в горячем и влажном поцелуе. Мои ноги Калеб закинул себе на талию, вдавив меня в сидение, а в живот мне упиралась его внушительная твердая выпуклость, скрытая тканью джинсов.

Я застонала Калебу в рот, запустила пальцы в его волосы, другой рукой схватила за шею. Его руки обхватили мою талию, заскользили к молнии на джинсах и рывком расстегнули ее. Непроглядная тьма в его глазах сменилась хищным золотом. Прижавшись губами к моей ладони, он оторвал мои руки от своей шеи и уложил меня на спину, стягивая вниз джинсы и трусики. Большими теплыми пальцами Калеб скользнул внутрь. Вынимал и погружал их, распаляя меня в мучительно медленном ритме, и одновременно лаская большим пальцем мои чувствительные складочки.

Когда я отчаянно застонала, он усмехнулся и согнул пальцы…

Я дернулась на сидении, сбитая с толку, ошеломлённо взирая на проносящийся мимо пейзаж. Калеб, естественно, сидел за рулем, наблюдая за мной с легкой усмешкой на лице.

– Эй, кролик, – сказал он, легонько толкнув меня в плечо. – Опять кошмар? Ты стонала во сне.

– Все в порядке, – пробормотала я, подвинувшись на сидении, чтобы облегчить сильный зуд от впившихся повлажневших джинсов. Почему он ухмылялся? Я что-то сказала, когда спала? Но я, вообще-то, никогда не разговаривала во сне. Я поёрзала, пытаясь незаметно поправить неприятно увлажнившиеся трусики…

Вот черт.

Вся сжавшись, поняла, что Калеб, наверно, мог учуять, что мне приснился явно не кошмарный сон. Он дразнит меня. Дурацкие волчьи суперчувства.

Мое лицо пылало, и я отпихнула руку Калеба. Схватила бутылку из своего подстаканника и сделала большой глоток ледяной воды.

Мы провели в пути три дня и уже сумели разыскать двоих относительно мелких нарушителей: парня, который выписывал поддельные чеки в Хили, и женщину, промышлявшую кражей личностей. Меня изумляло, как много смог сделать Калеб, он исследовал около дюжины случаев за те недели, что я провела с ним в дороге. Он работал над несколькими делами одновременно, пытаясь в одной точке выследить как можно больше негодяев, независимо от того, нужны они органам власти или… кому-то еще, фактически обладающему меньшей властью, но большими деньгами.

Обычно все было просто, к примеру, позвонить матери выслеживаемого объекта и сказать ей, чтобы привела своего сына в ближайший офис шерифа, где уже ждал Калеб. (Дважды это действительно сработало). Другие без борьбы не сдавались, поэтому, учитывая неудачный случай с Джерри, Калеб старался держать меня как можно дальше от серьезных клиентов.

По крайней мере, так он делал, пока как-то раз на второй неделе нашего совместного путешествия Садс не позвонил ему по делу Морта Йоханссена. Судя по электронному письму, Морт Йоханссен был копией своего брата-близнеца – магната, спекулирующего морепродуктами, которому была нужна почка. Мерл Йоханссен все больше отчаивался и предложил Калебу неприлично огромную сумму денег, чтобы он выследил его своенравного братца, проживающего в Делта-Джанкшен. Близнецы много лет не общались из-за разногласий по поводу завещания матери.

Мы сидели за грязным столом в закусочной и жевали вафли. Калеб вручил мне документы, которые Садс передал от следователя в Кадьяке.

– Мерл владеет огромной краболовной флотилией и имеет доли в большинстве флотов на Аляске. Если у тебя есть крабы, то более чем вероятно, что не без участия Мерла. – Оборотень состроил неловкую гримасу. – В мыслях это звучало лучше.

Я с хрюканьем втянула апельсиновый сок:

– Очень надеюсь.

Я прочла медицинское заключение и поняла, что почечная недостаточность Мерла объясняется нарушением вследствие отрицательной реакции на антибиотик стрептомицин. В общем, если у пациента были проблемы с почками, лечение причины могло облегчить симптомы. Но трудно восстановить поврежденную ткань. Лечение не помогало Мерлу, уровень креатинина и клубочковой фильтрации в почках постепенно увеличивался.